Марина Серова - Древнее хобби
– Вы деньги приготовили?
– Да!
– Сюрпризов не будет?
– С моей стороны – нет.
– Городской парк, аллея каштанов. Девятнадцать ноль-ноль.
Я отключилась. В пятьдесят девятый раз задала себе вопрос: все ли я предусмотрела, все ли взвесила, правильно ли наметила план отступления?
А теперь – в парк. Вот сейчас и посмотрим, все ли я просчитала правильно.
* * *По городскому парку шел человек с пакетом в руке. Он шел неторопливо, часто оглядывался по сторонам. Одет он был в хороший летний костюм и кожаные сандалии. Мужчина дошел до аллеи каштанов, зашагал по ней, продолжая оглядываться. Вокруг были люди, много людей. Все они гуляли по парку с детьми или парами. Некоторые сидели на лавочках в тени деревьев, ели мороженое, пили холодные напитки.
Мужчина продолжал идти и оглядываться, но ничего подозрительного вокруг не было.
Вдруг откуда ни возьмись – мальчик-подросток лет двенадцати на велосипеде. Он ехал по аллее каштанов и выделывал всякие трюки: то отпускал руль и катался «без рук», то пролетал мимо прохожих на невозможно близком расстоянии, демонстрируя высший пилотаж и мастерство.
Проезжая мимо человека в хорошем летнем костюме, подросток внезапно нагнулся, выхватил пакет из рук мужчины и, быстро закрутив педалями, в мгновение ока скрылся за кустами и деревьями парка. Мужчина побежал было за ним, но вскоре понял, что это бесполезно и остановился, в сердцах топнув ногой и грязно выругавшись…
Я наблюдала за этим из другой аллеи, идущей параллельно. Потом свернула на боковую дорожку и быстро пошла на другой конец парка к киоску с мороженым. Там меня уже ждал мальчик на велосипеде с пакетом под мышкой.
– Молодец! Давай, – я протянула руку.
– А деньги? Тетенька, вы сначала деньги дайте, вы обещали!..
Я достала из кармана две сотки и протянула пацану. Тот взял деньги и встал в очередь к киоску, должно быть, намереваясь побаловать себя мороженым, а я положила пакет в свою сумку и быстро пошла к северному выходу из парка, где на стоянке меня ждал мой верный друг «Мини Купер».
Только отъехав пару кварталов от парка, я остановилась у обочины, огляделась по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, достала из сумочки пакет. В нем был газетный сверток. Я развернула его. Деньги. Пачки, перевязанные канцелярскими разноцветными резинками. Я взяла одну банкноту и посмотрела на свет. Хм, настоящая! Прикинула количество… Вроде бы столько, сколько я требовала. Неужели получилось?! Тогда – быстрее к Ремезовым.
Гульнара открыла мне и отступила в прихожую:
– Здравствуйте! Проходите, Полина. Только Игната пока дома нет. Он еще на работе.
Мы сели в комнате на диван.
– Как он?
– Ищет новый объект… Хорошо, что он – в делах, хоть отвлекается…
– Гульнара, я принесла вам деньги.
– Что? Какие деньги?
Девушка смотрела на меня удивленно. Я положила на журнальный столик пакет. В это время раздался звонок в дверь.
– Это Игнат!.. Я сейчас…
Она убежала открывать вернувшемуся с работы мужу.
– Игнат, у нас Полина, она принесла какие-то деньги… – услышала я ее удивленный шепот.
Ремезов зашел в комнату и поздоровался со мной.
– Что это за деньги, Полина?
– Это вам от Епифанцева. Здесь пятьсот тысяч. Я понимаю, это, конечно, только четверть того, что он вам должен, но я постараюсь вытянуть с него и остальные.
Игнат с Гульнарой смотрели на меня удивленно.
– От Епифанцева? Вы хотите сказать, что он сам отдал вам эти деньги?
– Можно сказать и так.
– Только не говорите мне, что в нем проснулась совесть, не поверю.
– Правильно сделаете. Совесть господина Епифанцева, если таковая вообще имеется, спит мертвым сном. Пришлось применить хитрость.
Я коротко рассказала Ремезовым о том, как выманивала деньги у их врага. Они слушали меня, буквально открыв рты. Вдруг до Игната дошло… Он вскочил и взволнованно заговорил, шагая по комнате:
– Так ведь это… Я же могу начать… Гуля, я могу купить… Я могу оплатить аренду, снова позвать ребят… А еще мне предлагают новый изоляционный материал! Я могу взять немного на пробу…
– Игнат, Игнат, тише, пожалуйста, не волнуйся так! Тебе нельзя… На, выпей валерьянки…
Гульнара взяла пузырек, стоящий на столике рядом с другими лекарствами, начала отмерять в рюмочку капли. Ее супруг взволнованно потирал руки.
– Я позову Серегу и Вадика, а еще Михалыча. Мы снова будем дружной командой!
– А они пойдут к вам? – спросила я. – У них наверняка уже другая работа.
– Ко мне – пойдут! Они всегда говорили: «Игнат, ты только держись на плову, мы с тобой работать будем с радостью! Ты не жлобишь, платишь честно. Такие начальники – просто клад!»
– Да, Полина, он такой! – поддакнула супруга. – Ребята у него хорошие, и ради них он готов пахать день и ночь. Они ведь долго ждали, пока он судился, все надеялись, что дело выгорит, и они опять будут работать все вместе, как прежде.
– Полина, – вдруг спохватился Игнат, – а сколько мы вам должны из этих денег?
– Я покупала камеру, «прослушку», тратилась на бензин, запись дисков, помощникам пришлось кое-что подкинуть… В общем, десяти тысяч будет вполне достаточно да еще останется на продолжение моего плана по выкачиванию денег с Епифанцева.
– Как?! Всего десять? Я думал вы попросите… ну, хотя бы тысяч пятьдесят…
– Нет, пока я укладываюсь в эту сумму. Потом, когда он вернет еще…
– Вы что же, хотите вытащить с него еще денег? Думаете, заплатит?
– Во всяком случае, я постараюсь.
Игнат удивленно вскинул брови, но ничего мне не сказал. Он пожал плечами и быстро отсчитал мне десять тысяч.
– Ну, раз такое дело… Полина, оставайтесь с нами на ужин!
– Да, Полина, вы не представляете, что вы для нас сделали! Поэтому просим хотя бы отужинать с нами…
Я встала с дивана.
– Нет, ребята. Конечно, спасибо за приглашение, но у меня еще дела. В другой раз…
Я направилась к выходу. Супруги шли за мной и по дороге продолжали уговаривать остаться. Но я была неумолима. Мне почему-то сейчас очень захотелось побыть одной.
Дома, порадовавшись тому, что Ариша отсутствует, я поднялась в свою комнату и взяла в руки саксофон. В связи с последними событиями я давно не прикасалась к нему. Я начала импровизировать. Моя мелодия была грустной. Она то плакала, то будто звала кого-то. Поднималась высоко и нежно разливалась в вышине, потом резко падала и бежала по долине быстрым ручейком. Если бы Ариша слышал меня сейчас, он обязательно выразил бы недовольство. Я сама удивлялась, какой винегрет творился у меня в душе. Казалось бы, я сделала хорошее дело: вернула человеку часть его денег, но почему тогда мне так муторно? У меня вообще такое ощущение, что я что-то упускаю или делаю очень мало, мизерно мало по сравнению с тем, что могла бы…
Неожиданно в комнату заглянул Ариша.
– Полетт, ты решила довести меня до инфаркта?
Я перестала играть и вопросительно уставилась на деда. Когда это он успел вернуться домой?
– Что это за «плач одинокого путника»? Что за пессимизм и упадническое настроение? Ты – молодая здоровая девушка, должна быть оптимистичной и веселой! И твоя мелодия должна быть такой же. В ней должен слышаться задор и радость жизни. А ты не играешь, ты просто воешь…
– Разве выходит так плохо? Ариша, у меня было немного грустное настроение, переходящее в…
– Ничего себе «немного грустное»! Просто тоскливое! У тебя что-то случилось?
Я рассказала деду, как «выбила» из Епифанцева полмиллиона, как обрадовались этому в доме Ремезовых, когда я передала им деньги.
– Они обрадовались, а ты грустишь?! Полетт, почему? Тебе что, Епифанцева жалко?
– Дедуль, я не знаю. Честное слово, не знаю.
– Замуж тебе надо, – сделал заключение дед, – тогда и грустить будет некогда. Вот Ремезов и его жена – смотри, какая замечательная семья, как хорошо, как дружно они живут! Осмелюсь сделать предположение, что они счастливы…
– Дед, а ты? Тебе брак принес счастье?
Ариша посмотрел на меня с укором. Конечно, я знала ответ на этот вопрос, просто не любила, когда дед начинал доставать меня нотациями на тему замужества. Дед считал своим долгом время от времени напоминать мне о необходимости в мои двадцать девять иметь семью. Я этого мнения не разделяла и оборонялась всеми доступными мне способами. В данном случае я напомнила деду о его собственном горьком опыте. Он сам прожил в браке недолго, всего несколько лет. Его жена умерла от онкологического заболевания. Теща не преминула обвинить «любимого зятя» в том, что именно он довел жену до тяжелой болезни своим разгульным образом жизни, забрала у него сына, своего внука, и воспитывала его до совершеннолетия. И лишь уход моей бабушки в «лучший» мир позволил отцу и сыну воссоединиться вновь.
Аристарх Владиленович сначала был счастлив до безумия, но, видно, такова его судьба: ему вновь пришлось пережить боль утраты, потеряв впоследствии сына со снохой, оставшись на старости лет с четырнадцатилетней внучкой, то есть со мной…
