Фэй Келлерман - Змеиный зуб
— В этом нет необходимости.
— Значит, ты уже устроилась.
— Да, устроилась. — Синди зажмурилась, потом снова открыла глаза. — Пап, я поступила в полицейскую академию. Ну, то есть документы я подала уже давно. Но ты ведь знаешь, как это бывает. Сначала экзамен, потом они тебя проверяют, потом надо ждать, когда объявят новый набор. Так или иначе, теперь уже все решено. Моя учеба начинается через три месяца.
Декер, не веря своим ушам, молча глядел на дочь.
— Это ведь шутка, верно? — с трудом выговорил он наконец.
— Нет, не шутка. — Синди открыла сумочку и достала несколько листков бумаги. — Вот копия письма, в котором меня извещают, что я зачислена. А вот мое письмо, где я заявляю о своей готовности приступить к учебе и принимаю все их условия.
— Значит, ты ничего еще им не посылала.
— Нет, я все послала. Видишь, это всего-навсего копии. Оригиналы документов частично у меня дома, частично в академии. — Синди приблизила бумаги к лицу отца, чтобы он мог получше их рассмотреть. — Вот видишь, здесь...
Договорить она не успела — Декер сердито оттолкнул ее руку с документами. Встав с дивана, он заходил взад-вперед по комнате.
— Синтия, что на тебя нашло?— спросил он через некоторое время.
— Пап, давай рассуждать здраво и не поддаваться эмоциям.
— Да как тут можно рассуждать здраво! Ты совершила поступок, который нельзя обосновать никакими разумными доводами. Как ты могла поступить так... так импульсивно, черт побери?
— Это было не импульсивное решение. Я ведь сказала тебе, что подала документы в академию уже довольно давно.
— Значит, ты все же подумала, прежде чем это сделать. И долго ты размышляла?
— Да.
— А тебе никогда не приходило в голову, что было бы неплохо поговорить по этому поводу со мной?
— Конечно, приходило, папа. Мне много раз хотелось тебе обо всем рассказать. Но я знала, что ты вряд ли сможешь быть объективным.
— Синди, грош цена твоим объяснениям, дерьмо собачье.
— Может, мы все-таки будем держаться в рамках?
— Ты что, хочешь рассчитаться со мной за то, что я уделял тебе мало времени, когда ты росла?
— О чем ты?
— Ты специально выводишь меня из себя.
— Пап, можешь верить, можешь не верить, но я в самом деле хочу быть полицейским, полицейским-детективом. — Синди улыбнулась. — Таким, как ты.
— Прекрати пороть чушь!
— Питер!— воскликнула появившаяся в дверях Рина.
Волчком крутнувшись на месте, Декер бросил на жену раздраженный взгляд.
— Рина, тебя это не касается. Пожалуйста, оставь нас одних.
— Когда я в последний раз заглядывала в документы, там говорилось, что этот дом и мой тоже.
— Я не выгоняю тебя из дома, я просто прошу тебя выйти из этой комнаты.
— Пусть Рина останется, — сказала Синди. — Я ничего не имею против.
— А ты не вмешивайся! — выкрикнул Декер, направив на дочь указательный палец. — Не лезь, когда я выясняю отношения с моей женой.
— Нет, папа, это мы с тобой выясняем отношения, а ты вовлекаешь в наш конфликт еще и Рину.
— По тому, как ты со мной разговариваешь, я вижу, что дерзости тебе не занимать.
— Я лучше уйду, — решила Рина.
— Отличная идея, — бросил Декер.
Рина отправилась в спальню, но дверью при этом хлопать не стала, что немало удивило Синди — она бы на месте мачехи заявила о своем недовольстве как можно громче. Отец ее тем временем продолжал говорить, а точнее — вещать, высказывая очень правильные, но ужасно банальные мысли.
—... даже не удосужилась со мной посоветоваться, — услышала Синди, переключив внимание на него.
— Я заранее знала, что ты скажешь, — заявила она.
— Ты, как я погляжу, прямо ясновидящая.
— Нет, но я в состоянии прочитать мысли собственного отца. И я совершенно права — ты ко мне необъективен.
— При чем тут необъективность, — огрызнулся Декер. — Я отговариваю тебя от поступления в полицейскую академию точно так же, как отговаривал бы и любого другого.
— Хорошо, что не ты отвечаешь за производство рекламных роликов академии для полицейского управления Лос-Анджелеса.
— Синди, есть люди, действительно подходящие по своим данным для полицейской работы. Но и среди них мало кто становится хорошим офицером. Если человек принадлежит к такому типу людей и при этом обладает недюжинными мыслительными способностями, огромным запасом терпения, если он умеет держать язык за зубами, наделен острой интуицией и способен сначала думать, а уж потом реагировать, то, возможно, он и сумеет стать хорошим полицейским. И еще: хотя корректность и вежливость — необходимые составляющие нашей работы, все же быть большим и сильным — это не последнее дело и здорово помогает, знаешь ли. А теперь посмотри на себя!
— По-твоему, я заморыш весом в девяносто фунтов?
— Нет, но любой мужчина твоих габаритов и с нормально развитой мускулатурой справится с тобой за несколько секунд.
— Для таких случаев существует мой могучий интеллект.
— Интеллект-то у тебя есть, да только ты не умеешь им пользоваться, Синди. Ты человек нетерпеливый, не выносишь, когда тебе приказывают, ты неспособна на кропотливую работу, слишком эмоциональна и импульсивна... Чего стоит одно только твое решение бросить аспирантуру.
— Я долго думала, прежде чем сделать этот шаг.
— Значит, недостаточно долго. И сколько бы ты ни тренировалась, тебе никогда не сравниться с большинством мужчин. Человек моего роста и веса раздавит тебя, как перезрелый помидор.
— Опять ты за свое, папа.
— У тебя и темперамент не тот, чтобы работать в полиции, и вообще ты для этого не годишься. Из тебя не выйдет хороший полицейский, а плохой полицейский — это, считай, мертвец.
— Ну, спасибо, папа, подбодрил.
— Уж лучше ты будешь злиться на меня, чем мне придется тебя хоронить. — Декер повернулся к дочери, сверля ее сердитым взглядом. — Пожалуйста, для твоего же блага, найди какой-нибудь другой, более подходящий способ расквитаться со мной.
— Значит, по-твоему, я делаю это для того, чтобы тебе отомстить? Что это ты во фрейдизм ударился?
— Честно говоря, я не знаю, почему ты это делаешь. Необъяснимых поступков в твоей жизни было уже немало, но этот — самый опасный из всех.
— Ты ведешь себя неразумно и несправедлив ко мне, — сказала Синди, и глаза ее наполнились слезами.
— Не надо плакать, дорогая Синтия Рэчел. Тебе кажется, что я говорю с тобой слишком жестко? Погоди, тебе еще предстоит познакомиться с инструктором-сержантом. Ты думаешь, на него произведут впечатление твои слезы? Начнешь нюнить, а он тебе скажет: «Брось придуриваться, а не то я тебе закачу от десяти до пятнадцати нарядов за то, что сопли распустила».
— Ладно, сдаюсь, — пробормотала Синди и сердито вытерла ладонью глаза.
Декер прекратил мерить шагами комнату и, прикрыв глаза, попытался унять душивший его гнев. В конце концов, он ведь говорил с родной дочерью. Подойдя к Синди, он мягко положил ей руки на плечи, но она раздраженным движением стряхнула их с себя.
А чего ты, собственно, ждал, спросил сам себя Декер.
— Синди, я вовсе не пытаюсь одолеть тебя в споре. Я просто стараюсь быть с тобой предельно честным. А с работой в полиции я слишком хорошо знаком.
— Я знаю это и уважаю твой опыт, — прошептала Синди. — Но, при всем моем уважении к тебе, мне двадцать четыре года, и я сама буду принимать решения. И расхлебывать неприятные последствия своих решений, если что-то случится, я тоже буду сама. Пап, думаю, мы оба сказали уже достаточно, так что разговор можно считать законченным.
— Ну уж нет, до этого еще далеко.
— Тебя к телефону, Питер. — В дверях стояла Рина.
Декер резко повернул голову в ее сторону.
— Ну кто там еще?
— Это Мардж.
— Это что, срочно?! — рявкнул Декер.
— Я не знаю, — спокойно ответила Рина. — Если хочешь, я у нее спрошу.
Декер сжал руки в кулаки, потом медленно разжал пальцы.
— Оставайся здесь, голубушка, я с тобой еще не закончил, — бросил он дочери и шагнул за порог, хлопнув дверью с такой силой, что Синди вздрогнула.
Как только отец вышел, она вскочила и заходила взад-вперед по гостиной.
— Ну и кретин! — в сердцах воскликнула она. — Неудивительно, что мать завела себе кого-то на стороне.
Внезапно до Синтии дошло, что она не одна в комнате — Рина по-прежнему стояла у двери. Девушка почувствовала, как ее бросило сначала в жар, потом в холод. Она боязливо взглянула на мачеху.
— О, господи. Вы... он... вы...
— Ничего, все в порядке, Синди. Я знала об этом.
— Боже мой! — Синди прикрыла рот ладонью. — Я просто поверить не могу, что сказала такое. Господи, какая же я мерзавка!
— Ты просто раздражена. Хочешь выпить кофе? Или, может быть, чаю?
— Я бы приняла с полдюжины таблеток адвила.
— Может, хватит одной?
