Джейн Хичкок - Обман зрения
— Есть время разбрасывать камни и время их собирать, — сказал Гарри, кладя в рот большой кусок цыпленка.
— А у тебя сейчас какое время?
— Собираю пожитки, чтобы с удобством переселиться в мир иной.
Питт прополоскал рот вином.
— Ты часто думаешь о смерти?
Вытерев рот салфеткой, он как-то буднично произнес:
— Гораздо чаще, чем раньше. А ты?
— Временами… — задумчиво сказала я.
— В моем возрасте мелочи вдруг начинают приобретать большое значение, и наоборот. Сейчас еда заменяет мне работу и любовь. Если раньше я находил радость в том, что покупал редкую мебель или заводил новый роман, то теперь для этого достаточно жареного цыпленка.
Он поднял вилку с куском мяса и помахал ею как флагом.
— Мне вдруг открылось, что мы всю жизнь только и делаем, что едим и спим, забывая о самом главном.
— Ты думаешь, люди в конце концов доходят до сути?
— Кто-то доходит, а кто-то нет. Боюсь, что большинство так и остаются в неведении. Только очень немногие задумываются о жизни. Гораздо легче просто плыть по течению.
— А ты сам-то задумываешься? Или плывешь по течению?
— Так, подумываю иногда… Но сейчас меня больше всего огорчает то, что ты тратишь время на этого типа. Фейт, дорогая, он того не стоит.
— Но мы же не можем жить без иллюзий, — вздохнула я.
— У каждого есть свой фантом.
— Что?
— Уплывшее счастье.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Да ты сама знаешь, как это бывает, — ответил Гарри с глубоким вздохом. — Ты оглядываешься назад и думаешь, что вот с этим человеком жизнь сложилась бы совсем по-другому. Именно с тем, который от тебя ускользнул. Предмет твоих мечтаний. Прекрасный принц на белом коне.
— Джон Ноланд вовсе от меня не ускользнул. Скорее, это я его бросила.
— Тогда кто же от тебя ускользнул?
— Никто. А как насчет тебя?
— Родни, — быстро сказал Гарри.
Питт говорил о своем бывшем дружке, агенте сыскной полиции, с которым он познакомил меня несколько лет назад. Большинство «компаньонов» моего друга, как предпочитал называть их Гарри, были крепкими парнями из рабочих слоев — полицейские, пожарные, строители. Ему нравилась их мужественная немногословность.
— Как же, помню, знаменитый Родни. Женатый полицейский детектив из Куинса, у которого был гениальный ребенок.
— Господи, как я ненавидел это чадо!
— И как поживает старина Родни?
— Понятия не имею, — печально ответил Гарри. — Такой хороший был парень. Я был в отчаянии, когда он вернулся к своей кошмарной жене. Между прочим, он из Бруклина, а не из Куинса.
Только сейчас я осознала, как печальна была личная жизнь Гарри: случайные встречи, тайные связи, вечно мешающие жены и семьи, измены и расставания. Сейчас он напоминал мне старую женщину, которая проводит последние годы жизни в обществе преданного супруга, предаваясь воспоминаниям о совместно прожитых годах. В последнее время в его облике действительно появилось что-то старушечье. Гарри все больше походил на рембрандтовские портреты стариков, у которых возраст стер все половые различия, и подчас трудно понять, кто сидит перед вами — мужчина или женщина. Под старость Питт тоже подрастерял свою мужественность. Что-то женское проступало сквозь его черты, словно позднее раскаяние.
— Почему же ты ему не позвонишь?
— А что я скажу? «Привет, это я. Мне так не хватало тебя все эти восемь лет. Как дела?»
— Ты можешь просто напомнить о себе. Джон позвонил мне через двенадцать лет.
— Возможно, у Джона больше самонадеянности. И потом, здесь другая ситуация. Когда тебя бросает женатый человек, нельзя идти напролом.
— Ну и не иди. Ищи предлоги.
— Как ни странно это звучит, но таким предлогом можешь быть ты.
— Что-что? — подозрительно переспросила я.
— Я хочу тебе кое-что предложить.
— Давай.
— Я могу помочь в твоем расследовании.
— Каким образом?
— Тебя всерьез заинтересовало убийство Кассандры Гриффин. Ты подозреваешь Роберто Мади. Давай разыщем этого парня и поговорим с ним.
— Ты шутишь?
— Послушай, Фейт, не тебя одну это волнует. Я тоже хочу получить свою долю адреналина.
— И как ты надеешься его получить?
— У меня появится предлог позвонить моему любимому дружку Родни.
Я с изумлением посмотрела на Гарри.
— Я позвоню ему под тем предлогом, что мне надо разыскать Роберто Мади. Разве плохая идея?
— Так ты это серьезно, Гарри?
— Не сойти мне с этого места!
Несмотря на некоторую экстравагантность этого предложения, оно меня заинтересовало.
— Ты думаешь, он сумеет его найти?
— Если он жив, то да.
— Кто? Родни или Мади? — поддразнила его я.
— Послушай, если кто и сможет его найти, так это Родни Матусак, — решительно сказал Гарри. — Это его работа.
— Ну, найдет он его, а дальше что?
— Мы с ним побеседуем.
— Так он нам все и расскажет!
— Как знать? В любом случае дело того стоит.
— Это для тебя оно стоит, потому что ты сможешь подкатиться к Родни под благовидным предлогом. Хотя вряд ли он попадется на эту удочку.
Гарри взял меня за руку.
— Когда-нибудь ты меня поймешь, дорогая, — с улыбкой сказал он.
Говорят, что с возрастом раскрывается внутренняя сущность и в старости люди становятся такими, какие они есть на самом деле. Внутренняя сущность Гарри, которая в последнее время раскрывалась с настораживающей быстротой, была, по моим наблюдениям, гораздо мягче и добрее, чем его циничная и во многом наигранная маска. Как и я, он был одинок и неприкаян — ни семьи, ни родных, лишь несколько близких друзей. Но его одиночество было еще мучительнее в силу возраста и проблем со здоровьем. Иногда мне казалось, что я — единственный человек в мире, на кого он может положиться, и потому всегда давала ему почувствовать, что он мне нужен в той же степени, что и я ему.
— Хорошо, позвони ему! — воскликнула я. — И если он действительно найдет Мади, считай, что твоя взяла.
Гарри просиял:
— Он просто обалдеет, когда услышит мой голос через столько лет! Я умираю от нетерпения! Мы, конечно, очень разные — ни по интеллекту, ни по социальному положению он мне не пара. Но с ним мне было так хорошо, словно я нашел свою вторую половинку.
— Я тебя прекрасно понимаю.
— Опасная это штука, — заметил мой друг.
— Какая штука?
— Страсть.
— Да, она может погубить любого.
— Так же как ее отсутствие, — грустно произнес Питт.
Потом мы сменили тему, но разговор как-то не клеился. Когда мы выходили из ресторана, Гарри внезапно почувствовал удушье и, прислонившись к стене, схватился руками за горло. Его круглое лицо побагровело, а глаза почти вылезли из орбит. Оторвав его руки от шеи, я ослабила ему галстук и расстегнула верхние пуговицы рубашки. Подоспевший официант ловко подставил под него стул. Гарри тяжело осел, хватая ртом воздух.
Через несколько минут он задышал нормально, лицо побледнело, и на лбу появились мелкие капельки пота, но глаза так и остались чуть навыкате. Выглядел он ужасно.
Я попросила официанта вызвать «скорую помощь».
— Мы сейчас отвезем тебя в больницу.
— Нет, нет! — запротестовал Гарри. — Я прекрасно себя чувствую.
— Вид у тебя самый плачевный, и ты немедленно поедешь к доктору.
— Дайте хоть стакан воды! — взмолился он.
Услужливый официант принес ему воду, и Гарри стал жадно пить. Это придало ему силы.
— Отвези меня домой.
— Нет. Ты поедешь в больницу, — упрямо сказала я.
— Со мной такое часто случается. Ничего страшного.
— Гарри, прошу тебя…
— Фейт, дорогая, разве я не могу сам распоряжаться своей жизнью?
Он выглядел таким слабым и беспомощным, что у меня не хватило духу с ним спорить.
— Ты настаиваешь?
— Настаиваю, — твердо сказал он, чуть улыбнувшись. — Отвези меня домой, хорошо?
— А ты не хочешь, чтобы тебя просто осмотрели?
— Никаких докторов.
— А если это что-то серьезное?
— Надеюсь, что так и есть.
— Гарри, не говори таких вещей, прошу тебя.
— Почему? Я действительно хочу этого. А сейчас будь хорошей девочкой и отвези меня домой.
— Если тебе на себя наплевать, то подумай хотя бы обо мне. Я не хочу тебя терять, — с нежностью сказала я.
— Моя дорогая…
Он явно хотел сказать что-то важное, но потом передумал.
— Отвези меня домой, хорошо?
Мы посмотрели друг другу в глаза, и в этот момент я впервые поняла, каково быть старым, больным и уставшим от жизни. Гарри жалко улыбнулся.
Я поймала такси. По дороге мы почти не разговаривали. Наконец такси подъехало к знакомому зеленому навесу.
— Спасибо, Фейт, — поблагодарил меня Питт, с трудом выбираясь из машины. — Ты знаешь, эта наша затея с Мади вдохнула в меня жизнь. Спасибо тебе.
