Диана Кирсанова - Созвездие Девы, или Фортуна бьет наотмашь
Помню, что я пришла в отчаяние, увидев проржавевшие зубья грабель и рыхлилок с комьями засохшей на них смеси земли, супеси и удобрений. Никакой наждачной бумагой, которой меня снабдила руководитель практики, нельзя было отчистить от ржавчины такое количество инструментов, тем более за несколько часов! И, сжалившись над моей расстроенной физиономией, вечно пьяненький кладовщик, которого все звали просто дядя Митяй, принес и шмякнул передо мной здоровенную бутыль, наполовину заполненную прозрачной жидкостью.
– На, неумеха. Уксус это. На тряпку его, да лей побольше! И три, три грабли-то. Ржа уксуса боится. Отойдет, как не бывало! Кирпича толченого в него добавь, чтоб лучше отходил-то. И мешковину какую на колени постели, не то изгваздаешься вся.
Дядя Митяй удалился, шатаясь и напевая себе под нос отрывки из оперных арий. Я принялась за дело и через несколько часов продемонстрировала побледневшей от злобы Ольге Леонидовне отчищенный до блеска и аккуратно завернутый в промасленную бумагу инвентарь. А потом, гордая от того, что моя первая практика началась с такого удачного дня, я ехала домой с отметкой «отлично» в «Дневнике практиканта»…
Все это промелькнуло в памяти за одну секунду.
– Уксус! А ну-ка, давай сюда свой уксус!
Даша, перестав шмыгать носом от удивления, поднесла мне сразу две бутылки.
– Тряпку!
На тряпку сгодилась одна из льняных скатертей, вынутая нами из упаковочного целлофана.
– Кирпич… Где же взять толченый кирпич?
Кирпичей поблизости не было. Но ведь была крупная соль, распакованная в килограммовые пакеты, – для нашего дела вполне сгодится как абразивный материал!
Зубами отодрав пластмассовую пробку, я плеснула на засов и замок щедрую порцию уксуса. По подвалу распространился удушливый запах.
– Эй! Что вы такое делаете, а?
– Молчи. Помогай!
Мы терли и терли, посыпали засов солью, снова терли, изведя на проклятую дверь не менее шести бутылок крепкого уксуса. С меня градом лил пот, глаза слезились от резкого запаха; горели обожженные руки. Но предчувствие скорого спасения придавало сил.
Не сразу, но нам удалось добиться того, чтобы грязный, шершавый, царапавший руки налет начал понемногу сходить. Наконец из-под корки ржавчины показался первый проблеск «живого» железа – мы встретили его ликованием!
– Ой, мамочки! – воскликнула Дашка. – Чудо! Это чудо!
Скобы, на которых держался засов, мы отчистили в первую очередь. Затем дошла очередь и до самого засова, массивного и тяжелого, как железнодорожная шпала. А в конце этой адской работы нас ждал сюрприз: амбарный замок оказался проржавевшим насквозь и упал к нашим ногам, раскрошившись чуть ли не в труху, стоило нам только нажать на него посильнее.
– Ой, мамочки! Спасены!
Да не тут-то было. Нечего было и думать сдвинуть этот засов, весивший, наверное, не один центнер и имевший не менее сорока сантиметров в толщину! Усилий двух слабых женщин для этого было явно недостаточно. Железная шпала застряла в скобе намертво.
– Дашка! Тащи масло! Там, в коробках! И лей, на засов лей и на петли!
Девочка стала соображать гораздо лучше – мои указания исполнялись за считаные секунды. Вскоре дверь заблестела от масла; я вытерла руки остатками скатерти и бросила ее Дашке:
– Давай! Взяли!
Оскальзываясь на полу, где там и сям поблескивали лужицы разлитого масла, собрав последние силы, сделав несколько глубоких вдохов, мы навалились на проклятый засов в четыре руки.
Дело пошло. Кряхтя и чертыхаясь, мы толкали и пихали шпалу, и она со скрипом и лязгом потихоньку съезжала с залитых маслом пазов. Еще толчок, еще! Еще один – последний!
И дверь, о существовании которой, наверное, уже все давным-давно успели забыть, наконец распахнулась, и сырая сентябрьская ночь приняла нас с Дарьей в свои объятия.
– Урра! – закричала Дарья, бросаясь вперед к свободе.
* * *Куда идти? Это была первая и самая главная мысль. Сломя голову выбежав за территорию «Голубого топаза», где нас в любую минуту могла заметить охрана, мы на минуту остановились и переглянулись в нерешительности. Где-то впереди шумела звуками быстро едущих машин и горела огнями большая магистраль; но нечего было и думать появиться в многолюдном месте в таком виде – грязными, исцарапанными, провонявшими насквозь уксусом и вонью сырого подвала. В другое время все это показалось бы мне ерундой – ведь самое главное, что мы живы и на свободе! – но только не теперь.
У меня были причины не привлекать к себе внимания и прятаться от людей: ведь очень может быть, что как раз в эту минуту наша доблестная милиция разыскивает меня по подозрению в убийстве!
– Я-а-а… я домой не вернусь! – прошептала Дашка, словно подслушав мои мысли. – Колька, он же первым делом туда, в Катькину квартиру вернется. Ох, и разозлится же он, как только узнает, что мы сбежали! Нет, ну мне тогда точно несдобровать! Ну что ты будешь делать – как порчу на нас наслали! Катька еще вчера подумала, что все дело в порче.
– Какой еще порче, что за чушь!
– Да ну ее: какой-то мусор нашла под диваном, говорит – наговор сделал кто-то. Я-то не верю, я сразу поняла, что это просто мусор, выкинуть его надо, и все…
Теперь мы шли по боковой дорожке, намного отходившей от шоссе и отгороженной от него высокими тополями. Шли куда глаза глядят. Но это, конечно, был не выход.
В общем, выход-то оставался только один.
– Нам нужно срочно найти телефон.
Дарья, которая после нашего освобождения смотрела на меня, словно на существо высшего порядка, внезапно сорвалась с места и скрылась за деревьями. Я остановилась: это еще что за новости?
Однако девочка появилась всего через пару минут, ведя ко мне за руку какого-то испуганного молодого человека. Наверное, она подцепила его где-то на шоссе и в свое оправдание сплела дикую историю. До меня донеслось несколько фраз:
– Да не бойся ты, никто тебя не ограбит! Я тебе правду говорю: машина поломалась, мы в моторе копались-копались, да все бесполезно, пришлось нам выйти и домой пешедралом топать, а ведь уже ночь, знаешь, как страшно? Вот тете моей и пришло в голову у прохожего телефон попросить. У наших зарядка закончилась. Одолжи аппаратик, а? Только один звоночек, дяде, чтобы он за нами приехал. А то он беспокоиться будет, да и нам тоже на дороге не ночевать, ой, мамочка, да мужик ты, в самом деле, или нет?!
Бледный от испуга парень, увидев меня, побледнел еще больше. Ни слова не говоря, он полез во внутренний карман куртки и протянул мне старенький мобильник. При этом он, наверное, уже мысленно распрощался со своим телефоном – во всяком случае, взгляд у него был такой, словно на его глазах только что убили его лучшего друга.
– Я отдам, – пообещала я на всякий случай.
И, не обращая больше никакого внимания на владельца телефона, отошла от него на несколько шагов. Какое счастье, нет, правда, какая редкая удача, что телефонный номер Ады имеет так легко запоминающуюся комбинацию! И какое счастье, что я заметила это еще тогда, в первый раз увидев ее визитку. Тут сыграла службу моя любовь к порядку: просто по привычке оперировать в уме простыми цифрами, я проверила номер на «запоминаемость» – и с той минуты он надолго остался у меня в памяти.
– Слушаю вас. Алло!
Показалось мне или нет, что этот знакомый голос неожиданно и с первых звуков вдруг вселил в меня уверенность, что все будет хорошо?
– Ада. Это Вера.
– Вера! Где вы?
– Я…
А и правда, где я? Не сразу до меня дошло, что «Голубой топаз» располагается в Сокольниках. Столько времени прошло с тех пор, как мы вышли с Дашей из метро и отправились на поиски Николая – словно две жизни успела я прожить!
– Я где-то в районе Сокольников.
– А, я так и знала, – к моему удивлению, ответила Ада. – С вами все в порядке?
– Да, если вы имеете в виду, что я цела и невредима.
– Сейчас это самое главное. Вот что, Вера. Берите такси и приезжайте! И побыстрее – если вы звоните на ночь глядя, да еще неизвестно откуда, значит, вы наверняка в опасности.
– Да, я приеду. Спасибо за приглашение. Но я не одна…
– Представьте себе, я и это предвидела.
– Да? А куда ехать?
– Минуту. – Она подумала несколько секунд. – Да, сделаем так. Приезжайте в Текстильщики, там есть такая милая маленькая гостиница. Вдалеке от посторонних глаз и в то же время – со всем необходимым. Скажите швейцару у входа, что вы от меня, он заплатит за такси. Гостиница «Созвездие». Запоминайте адрес…
– Но…
Я хотела сказать, что мне нечем будет заплатить за номер, не говоря уже о документах, которых тоже не было, но Ада перебила меня, сказав совершенно спокойно:
– О, не беспокойтесь. Вам нужно будет только назвать у стойки регистратуры свое имя. Хозяин этой гостиницы мне кое-чем обязан.
* * *Боже, какое это было счастье – после всех мытарств оказаться в чистом номере с двумя кроватями, заправленными хрустящим свежим бельем, принять теплый душ, завернуться в гостиничный халат и растянуться на постели, чувствуя во всем теле блаженную истому!
