Валерия Вербинина - Кольцо с тайной надписью
– Она не сказала, кто был этот таинственный «он»? – осведомился Ласточкин, быстро-быстро писавший в своем блокноте.
– Нет.
– А о ком у вас шла речь до этого?
Инна Петровна немного подумала.
– Вы знаете, это был такой общий разговор. Кажется, мы беседовали о ее поклонниках. Я немножко пожурила ее за непостоянство, на что она ответила, что Антон сам виноват и что если бы он не был постоянно в отлучке… – Она очаровательно улыбнулась. – В общем, вы сами понимаете, что в таких случаях говорят женщины.
– Вы все-таки не помните, о ком конкретно шла речь? – настаивал Ласточкин. – Потому что мы с напарницей, к примеру, уже малость запутались в ее кавалерах. – Ласточкин открыл предыдущий лист. – Тут у меня есть примерный список, может, вы внесете какие-нибудь уточнения. Номер один: Артем Новоселов.
Инна Петровна одобрительно кивнула.
– Хороший мальчик, – заметила она. – Он и Настя знакомы со школьной скамьи.
Ласточкин кивнул, как бы принимая информацию к сведению.
– Номер два: Владислав Высоковский.
– Да-да. Это общий знакомый Настеньки и ее жениха.
– Жених сказал, – мягко вставил Ласточкин, – что Слава его лучший друг.
Инна Петровна повела увядшим плечиком.
– Кто оставляет волка стеречь стадо овец, всегда пожинает соответствующие плоды, – не моргнув глазом парировала она. – Я бы на месте Антоши два раза подумала, прежде чем представлять своего друга такой эффектной девушке, как Настенька… Дальше, прошу вас.
– Номер три, – со вздохом сказал Ласточкин. – Владимир Берестов, поэт.
Инна Петровна скривилась.
– Психопат, – коротко сказала она. – Однажды он посмел сравнить меня с…
– С чем? – спросил Ласточкин с любопытством.
– Неважно, – с металлом в голосе отчеканила Инна Петровна. – Кстати, он вполне мог зарезать Настеньку. Неуравновешенный тип, знаете ли.
– Гм, – заметил Ласточкин, почесав висок, – а мне всегда казалось, что поэзия и злодейство – вещи несовместные.
Теперь металл сверкал и в глазах Инны Петровны.
– Пушкин сказал «гений и злодейство», – сладким тоном напомнила она. – А Берестов – не гений, можете мне поверить. Кто у вас еще в списке?
– Номер четыре. Сергей Будницкий, бывший бойфренд Маши Олейниковой.
– Олейникова – клиническая прилипала, – заметила Инна Петровна в пространство. – На редкость убогая девушка, которая обожает льнуть к богатым и успешным. Когда Настя увела у нее Сергея – собственно, не увела, а так, пару раз попользовалась, – Маша на нее оскорбилась, причем не на шутку. Все та же история с волком-пастухом, кстати. – Инна Петровна подалась вперед. – Я бы на вашем месте в первую очередь проверила алиби этого Берестова и Олейниковой.
– Хорошо, – покорно сказал Ласточкин. – Номер пять – Иван Судейкин, бизнесмен.
– Да? – с любопытством спросила Инна Петровна. – А я и не знала об этом. У него жена беременная, кстати, ну а он… – Инна Петровна покачала головой. – Нет, насколько я его знаю, он не убийца. Кто у вас дальше?
– Насчет шестого я не уверен, – признался Ласточкин. – Георгий Столетов, художник.
– Вряд ли, – безмятежно ответила Инна Петровна, покачивая носком туфельки. – Если бы он был настоящим художником, я бы его знала. Наверное, это какой-нибудь халтурщик. Откуда вы его взяли?
– Он реставрировал картину расстрелянного прадедушки, – сказал Ласточкин.
– Да какая это картина – обыкновенная мазня, – отмахнулась Инна Петровна. – Если Настя им и увлеклась, то только на одну ночь. Есть, знаете ли, такие одноразовые кавалеры, которые не годятся для длительного употребления. – Сенбернар, дремавший на ковре, поднял голову и укоризненно поглядел на свою хозяйку. – Кто же числится под номером семь? – осведомилась она как ни в чем не бывало.
– Аркадий Багратионов.
– Бизнесмен, и притом женатый. – Инна Петровна прищурилась. – Да нет. Он слишком богат, чтобы позволять себе развлечения вроде убийства. Ни к чему ему это.
– Номер восьмой – Иннокентий Левицкий.
– Ха-ха, еще один женатый бизнесмен! Нет. Уверена, это не он.
– Потому, что он богат?
– Именно, дорогой капитан. Если ему понадобится от кого-то избавиться, он просто-напросто наймет киллера, а сам мараться не будет. В вашем списке осталось еще четверо. Жду их с нетерпением.
– Да ради бога. Виктор Буйленко, Анатолий Березин, Савелий Рытобор, а также Алексей Буйленко, брат Виктора.
– Гм, – задумчиво промолвила Инна Петровна, – Виктор – журналист, Анатолий – бизнесмен, Савелий… погодите-ка, ему же лет шестьдесят… Нет, все не то. Алексей… он спортсмен, насколько я знаю. Да нет, вряд ли кто-то из них мог убить Настеньку. Они же все знали ей цену.
– Ну, а ее подруги? – внезапно спросил Ласточкин. – Могли ли они иметь на нее зуб?
Инна Петровна снисходительно улыбнулась.
– Дорогой капитан, у Настеньки не было подруг по той простой причине, что она была слишком популярна среди мужчин. Вот так-то.
– А Маша Олейникова?
– Маша считала себя подругой Насти, но это вовсе не так. Во-первых, она Насте вовсе не ровня. Во-вторых, Настя в принципе не заводила подруг. Видите ли, капитан, подруга – это в конечном счете та же гадюка. Вы можете сколь угодно хорошо обращаться с ней, в конце концов она вас непременно укусит. – Произнеся эту жизнеутверждающую истину, Инна Петровна мило улыбнулась. – Дело в том, что женщины в принципе не умеют дружить. Приглядитесь к ним, сплошь и рядом они называют дружбой посиделки на кухне, во время которых так называемые подруги активно сплетничают о знакомых и дружно ругают своих мужей. Это, знаете ли, не дружба вовсе, и чаще всего она завершается самым плачевным образом.
– Какие ужасы вы нам рассказываете, – вздохнул Ласточкин. – Прямо сердце разрывается.
Инна Петровна нахмурилась и вгляделась в его лицо, но оно было таким простодушным, что она, видимо, решила, что капитан и в мыслях не имел посмеяться над ней.
– Больше вы ничего не хотите нам сообщить? – осведомился Ласточкин.
– К сожалению, это все, – сказала Инна Петровна с чарующей улыбкой. – Если я вдруг вспомню что-то еще…
– Да-да, конечно. – И Ласточкин продиктовал ей свой телефон.
– Ну, до свидания, – проворковала Инна Петровна, поднимаясь с обитого кожей дивана.
Мы без особых сожалений попрощались с ней и под пристальным взглядом сенбернара покинули квартиру, полную зеркал, одиночества и тонкого яда. Клянусь, оказавшись на улице, мы оба одновременно вздохнули с облегчением. По крайней мере, мы поглядели друг на друга и дружно рассмеялись.
Глава 12. Поэзия всегда права
– Что вы от меня хотите? Я ничего не знаю!
– Но вы были знакомы с убитой?
– Ну, предположим, был. А если и был, то что? Это не преступление!
– Успокойтесь. Вас никто ни в чем не обвиняет.
– Ага, вот как вы запели! Обвиняет! Вас что, мои конкуренты подослали? Ну, этот номер у вас не пройдет!
– При чем тут конкуренты? Мы расследуем убийство.
– Ага, какой умный! А ко мне вы зачем явились? И вообще, не знаю я никакой – как ее там? Мало ли давалок на свете! И вообще, убирайтесь отсюда!
– Между прочим, мы представители закона.
– Ой, ой, ой! Испугал! Вот что: я буду говорить только в присутствии адвоката. Ясно? А теперь валите! Валите, нечего тут торчать!
– Вы отказываетесь отвечать на вопросы?
– Да пошел ты! Охрана!
– Вы не имеете права так с нами обращаться. Все равно вам пришлют повестку.
– Он мне – повестку! Да я тебе сам… венок на могилу пришлю! Пошел вон!
Вот так и закончился наш разговор с одним из любовников убитой графини Караваевой, темпераментным Аркадием Багратионовым. Нас просто выставили на улицу, и нам пришлось подчиниться. Не драться же с целой толпой ублюдков в униформе.
Ласточкин в сердцах грохнул дверцей, садясь в машину.
– Ладно, – сказал он, немного успокоившись. – Я этого так не оставлю.
– Ну что, будем копать дальше? – спросила я без особого энтузиазма в голосе. – Между прочим, там в списке еще целых три бизнесмена. Может, потрясем лучше Машу Олейникову?
– Да ну ее, – отозвался Ласточкин, скривившись, как от политого уксусом лимона. – Поехали к поэту.
Владимир Берестов проживал в четырехэтажном панельном доме. Входная дверь была распахнула настежь, в подъезде воняло мочой, а стены были густо испещрены надписями, в которых между прочим какой-то Костя клятвенно уверял, что любит какую-то Масю. Вместо электрического звонка из стены торчал провод, и Ласточкин постучал в дверь. Девочка лет двенадцати, поднимавшаяся за нами по лестнице, поспешно взлетела на этаж выше и нетерпеливо затрезвонила. Кто-то отворил ей.
– Мама, – звонко, на весь подъезд заверещала она, – за этим уродом приехали менты, щас его заберут!
– Слава богу, давно пора, – ответил ворчливый голос матери, и дверь наверху затворилась.
Мы с капитаном молча переглянулись, и он снова постучал в дверь, которая внезапно распахнулась. На пороге возник небритый тип лет сорока пяти с сивой щетиной на щеках. Он был грузный, но не мелкорослый, а из-под сальной челки неопределенного цвета поблескивали необыкновенно умные глаза. Одет он был в потрепанный неопределенного цвета халат, драные тапочки и… и, пожалуй, все.
