Светлана Алешина - Преступление без наказания (сборник)
Оставив «Ауди» слева от арки, Роман вышел из машины, обошел ее и, подав руку, выпустил и меня тоже.
— Машины во двор не заезжают, — как бы извиняясь, сказал он. — Существует такая негласная договоренность.
Я кивнула, и Роман, заперев машину, предложил мне прогуляться, обещая, что это совсем недалеко и буквально рукой подать. Пришлось ему поверить. Оказалось, и на самом деле недалеко и достаточно живописно.
Двор за аркой был небольшим, неасфальтированным и дурно пахнущим. Роман постарался меня побыстрее провести через него, занимая каким-то разговором, а я ради приличия делала вид, что когда разговариваю, то все остальные способности у меня не работают — ни зрение, ни обоняние.
Когда-то по такому принципу работал первый пароходик Фултона. Вся сила его парового котла уходила либо на вращение колеса, либо на свисток.
Получалось, что, когда пароходик плыл, он не мог свистеть, а когда свистел, то не мог плыть.
Я сыграла в пароходик Фултона, Роман придержал узкую деревянную дверь на тугой пружине и пропустил меня вперед к узкой лестнице.
Мы поднялись на третий этаж. На лестничной площадке каждого этажа, миниатюрной, буквально в полшага площадью, находилась только одна дверь.
Как объяснил мне Роман, за каждой дверью скрывалась мастерская на одного семейного художника.
— А несемейным мастерские не положены? — наивно спросила я. — В чем здесь подвох?
— Это не подвох, а жизнь, Ольга, — улыбнулся Роман. — Мастерская одновременно является и квартирой, хоть это и не положено, но руководство фонда смотрит сквозь пальцы на такие вещи.
— Это называется не сквозь пальцы, а достижение здорового компромисса, — хмыкнула я. — Черт с вами, живите, если ничего поделать нельзя, но только семьями.
— Может, и так, — согласился Роман.
На третьем этаже все было то же самое, только дверь на площадке открыта. За нею стоял полумрак и слышалась музыка на фоне голосов. Или, наоборот, голоса на фоне музыки. Не суть важно.
Роман зашел первым, я — за ним и сразу же окунулась в истинно богемную атмосферу.
Глава 8
Во-первых, здесь царил полумрак, поэтому сразу невозможно было даже понять, каков размер помещения, в которое я попала. Оно освещалось маленькими фонариками, красными и квадратными вроде китайских. Фонарики были укреплены на стенах почти под самым потолком, и некоторые из них я приняла за отражения в зеркалах, потом постаралась приглядеться и сообразить, что к чему, но снова запуталась.
Людей собралось тьма-тьмущая Казалось, даже намного больше, чем это помещение могло вместить для приличной презентации. Слева хихикала какая-то группа, обволакиваясь табачным дымом; справа негромко, но настойчиво гремели посудой.
Я сделала два шага вперед, оглянулась на Романа, и тут кто-то подошел ко мне вплотную спереди и притянул к себе.
Я отпрянула, но поздно, и оказалась в объятиях высокого и пьяного парня, выдохнувшего на меня что-то из коллекции отравляющих веществ. Я почувствовала, что мне становится дурно.
— Ого, новая лялька! — высказался парень и прижал меня к себе так, что у меня в спине что-то хрустнуло.
— Эта девушка со мной, — Роман, со свинским опозданием показавшийся слева, положил руку на плечо парня и немного отжал его. Я получила возможность перевести дух и затрепыхаться.
— Не-а, уже со мной! — куражисто высказал парень, но тут на него сзади с веселым смехом навалились две девушки, и парень, отпустив меня без лишних слов и, кажется, без сожаления, повернулся и, покачиваясь, ушел с ними.
— Извините, Ольга, — пробормотал Роман, беря меня под руку и отводя чуть в сторону, ближе к стене, где никого не было, — не уследил, моя вина.
— Однако, — проговорила я, нащупывая сигареты в сумочке. Если здесь курили местные аборигены, следовательно, и мне было можно. — Однако, Роман, ваша презентация какого-то нового стиля и направления. Мы вообще туда попали? Я ожидала увидеть что-то совсем другое.
— Мы немного опоздали, — смущенно произнес Роман, — официальная часть уже закончилась и, короче…
— Ясно, — сказала я, еще не понимая, хочу ли я здесь остаться или нет. — Но мне была обещана культурная программа, а, кроме пьяной гориллы, пока еще ничего не показали. Горилла — ничего, почти как настоящая, спасибо.
— Это Лелик, очень талантливый скульптор. Вы, Ольга, разумеется, знаете про Эрнста Неизвестного? — спросил Роман.
Я немного обиделась за вопрос и поэтому отреагировала соответственно: ахнула и с придыханием произнесла, словно была на грани истерики:
— Так это был он?!! Не узнала, вот досада!
Роман покосился на меня и, не зная точно, шутила я или нет, быстро закончил свое сообщение — У Неизвестного, по сути, талантик масенький, об этом даже и говорить смешно… А вот Лелик — звезда мирового уровня.
Роман повел меня дальше вдоль правой стены, на этот раз идя первым и первым на себя принимая удары судьбы и резвившихся живописцев и их гостей.
Пока мы пробирались неизвестно куда, глаза мои привыкли к скудному освещению красных фонариков, и я разглядела, что зал был большой, приблизительно метров тридцать площадью. Стены завешаны картинами разных размеров — от совсем небольших до огромных. Одна была просто неприлично большой, от пола до потолка, и изображала что-то облачно-простыночное с рельефно выступающим скрипачом, скрученным из гнутой проволоки. В чуждом мире шестидесятых годов это называлось поп-искусством, ну а у нас в Тарасове, похоже, было последним писком на уровне гениальности.
Заметив мой интерес к произведению, Роман наклонился и объяснил:
— Это «Скрипач» Косульского. Он его отказался продать за десять тысяч марок.
— Плохо видно, — посетовала я, — но мне кажется, что я бы отказалась купить эту картину даже за десять марок. Почтовых.
— Ольга, это новое искусство, и тут нужен опыт в оценке, — наставительно сказал Роман. — Он талантлив. Вы Шемякина знаете?
— Он ничто в сравнении с Косульским? — догадалась я.
— Ну примерно.
Роман даже не обиделся, хотя уже и мог бы.
— Сейчас я сориентируюсь и познакомлю вас с моими друзьями, — обрадовал меня Роман, — но для начала хотелось бы определить, где тут фуршет…
–..был, — закончила я его фразу.
Мне здесь начинало нравиться. Давненько я не окуналась в такое искреннее разгильдяйство.
Роман не расслышал моей реплики Он героически оттолкнул от меня трех сцепившихся друг с другом живописцев, выясняющих, кто у кого что украл, и я подумала, что пока отпускать его на разведку нельзя: чревато…
— А здесь только художники? — спросила я, начиная разговор и видя, что Роман сам до этого почему-то не поднимается.
— Ну что вы, Ольга, — ответил Роман, тоже закуривая. — Общество здесь самое смешанное, если не сказать смешное. Можно встретить кого угодно.
От артистов до бомжей. Хотя между ними иногда и не существует разницы. Все зависит от периодов финансовых и творческих.
— Любопытно, — сказала я, отметив литературность фразы, и подстегнула Романа дальше. — Ну, например.
— А вот посмотрите во-он туда. — Роман, вытянув руку с сигаретой, оттолкнул очередного нетрезвого покусителя на мое спокойствие и показал куда-то в толпу, плотно тусующуюся перед нами. Второй рукой он очень легко обнял меня за плечи, поворачивая влево, надо думать, чтобы мне было лучше видно, да и оставил ее на плече, словно позабыв об этом. Я промолчала, будто не заметила. Мне стало еще интереснее, хотя все равно сие действо на презентацию было похоже, как наша карасевская самодеятельность на Малый театр. Ну, да назвавшись гостем живописцев, отбой давать было поздно.
— А что там такое? — спросила я, не понимая, куда мне смотреть: то ли на повизгивающих девочек в коротеньких юбчонках, то ли на промелькнувшего в полумраке знакомого гориллообразного скульптора.
— А вон видите, Ольга, почти напротив нас, у картины седого нечесаного старика рядом с девушкой? Это наш местный суперстар по фамилии Альтшайзер. Знаете такого?
— Вообще-то слышала, — пробормотала я, вглядываясь в суперстара и думая уже совершенно о другом. Я и не ожидала в этом злачном двусмысленном месте такой встречи. А Роман продолжал:
— Интересная личность, между прочим, по-своему, конечно. Не знаю, почему, но его считают нашим тарасовским Райкиным, однако общего между ними только национальность и не более того. Так вот этот, прошу прощения, артист, считает себя несомненно творческой личностью и известен как коллекционер живописи. Вам это интересно?
— Да, да, — проговорила я, делая шаг в толпу и беря курс на Альтшайзера, беседующего с высокой девушкой и размахивающего перед ней руками.
Сразу и непонятно было, то ли он репетировал Отелло, то ли рассказывал анекдот. Однако я продолжала внимательно слушать, потому что как женщина имела интерес к точной информации, а как журналист питала страсть к сплетням.
