Марина Серова - Посланница небес

— Евгения, я же не мог им лгать, — возразил отец Василий. — Алевтину ведь не убивали. Она просто оступилась на лестнице.

— Я очень на это надеюсь, — искренне призналась я и добавила: — Только что-то много несчастных случаев стало происходить вокруг.

Мы повернули к трапезной. Хмурый и обросший Александр, охранявший подходы к телу, посторонился, пропуская нас. На мое приветствие он ответил злым взглядом исподлобья. Настоятель отец Афанасий и диакон стояли прямо у тела женщины. Причем настоятель зачем-то трогал ее лицо.

— Не делайте этого, — предостерегающе крикнула я.

Дернувшись от окрика, настоятель повернул ко мне свое растерянное лицо.

— Я лишь хотел закрыть несчастной глаза, — извиняющимся тоном пояснил он.

— Не надо, — попросила я, приблизившись к покойнице. Одетая в простое ситцевое платье, Алевтина лежала у основания железной лестницы на животе. Ноги закинуты на ступени. Один тапок с ее ноги валялся на несколько ступеней выше, а второй на самом верху у изножья лестницы. Руки располагались вдоль туловища. Голова повернута лицом к выходу под неестественным углом. Из повреждений обширная овальная рана на щеке да кровоизлияния на шее в области поломанных позвонков.

Я наклонилась и осторожно коснулась ладонью подмышечной впадины, приблизительно определяя температуру тела, ногтем придавила сине-багровое пятно на руке и засекла время, за сколько пятно в месте надавливания вернуло свой первоначальный цвет. Чуть подвигала конечности и нижнюю челюсть. Издали осмотрела лестницу и отошла, встав рядом с отцом Василием.

— Ну, что вы определили? — спросил он с тревогой. Настоятель, диакон и Александр посмотрели на меня с ожиданием.

— Ничего, — соврала я, — определять — это дело экспертов, у меня даже градусника нет. Батюшка, пойдемте лучше на двор, встретим милицию. — И, обращаясь к остальным, сказала: — А вы будьте здесь, не допускайте никого к телу.

Во дворе отец Василий взял меня за руку, останавливая, заглянул в лицо и мягко спросил:

— Может, все-таки поведаете мне правду? Что с ней случилось?

— Труп точно не перемещали? — ответила я вопросом на вопрос.

— Немного, если так сказать, — пробормотал отец Василий. — Александр, когда ее нашел, шевелил, я пульс проверял. Сделал это чисто машинально. Но с места на место мы ее не перетаскивали.

— Тогда вынуждена огорчить вас — это убийство, неумело замаскированное под несчастный случай, — ответила я. — И очень плохо, что на трупе имеются ваши отпечатки пальцев.

— Вы хотите сказать: подумают на кого-то из нас? — спросил взволнованно батюшка и перекрестился: — Господи, спаси от такого позора.

— Ее убили еще вчера, — продолжала я. — Судя по всему, мужчина высокого роста, которого она хорошо знала и которому доверяла, иначе бы не повернулась к убийце спиной. Смерть наступила мгновенно, примерно четырнадцать часов назад, от резкого смещения шейных позвонков. Убийца свернул Алевтине шею и, имитируя падение с высоты, ударил ей по лицу предметом с гладкой плоской поверхностью. Затем спрятал труп в место, где он хранился в вертикальном положении. Ночью, часов через восемь после убийства, труп был подброшен на лестницу. Это можно определить по неярко выраженному трупному окоченению. Конечности насильственно смещали, перетаскивая тело и укладывая его на ступенях. Убийца непрофессионал в этих делах, поэтому сделал все грубо, допустив массу ошибок.

— Вы уверены в том, что говорите? — спросил отец Василий, не сводя с меня глаз.

— Если говорю, значит — уверена, — ответила я спокойно. — Считаете, что я в спецподразделении кройкой и шитьем занималась?

— Нет, ничего такого, — примирительно поднял руки отец Василий. — Не гневайтесь, но все настолько дико и ужасно. У меня в голове не укладывается. Кому она помешала?

— Кому, — задумчиво повторила я. — Одно из двух — либо Алевтина являлась сообщницей убийцы, украла по его заказу икону, и он решил от нее избавиться за ненадобностью, либо она непричастна к краже, а наоборот, как-то узнала, кто украл икону, и вор решил ее устранить. — Тут меня словно молния пронзила. — Стоп! Убийство же произошло после того, как на вас грохнулись с крыши леса. Где она могла находиться в это время?

— На кухне, — ответил оторопело отец Василий, следя за моей мыслью. — Она приготовила ужин. Ваня сказал, что видел ее в этот момент. Алевтина послала его потяпать траву в клубничной грядке под окном, а сама вроде собиралась в город пойти. Поэтому на ужине мы ее и не хватились.

— Так, за мной. — Я потащила отца Василия к торцу пристройки, указала на крышу. — Крыша храма имеет четыре ската, смотрите, вон с той стороны на нас упали леса. Александр с Игорем находились на противоположной стороне, а с этой убийца подкрался к лесам, толкнул их и незамеченный спрыгнул сначала на крышу пристройки, потом в клубничную грядку. Алевтина видела убийцу из окон кухни. Они были с убийцей заодно. Вот почему она послала Ивана с тяпкой на грядку, чтоб он следы приземления уничтожил. — Я указала на взрыхленную землю на грядке. — Ясно теперь? Потом, пока Иван тут тяпал, убийца прошел на кухню к Алевтине. Не знаю, что у них там случилось, но он убил ее и спрятал наверняка там же.

— Боже! — выдохнул отец Василий.

— За мной, — приказала я и втащила его в церковь.

Мы прошли мимо лестницы и под вопросительными взглядами «сторожей» ввалились в кухню. Молодая девушка из церковного хора, стоявшая у плиты, при виде нас ахнула и схватилась за сердце. До нашего прихода она, видимо, плакала. Я заметила влажные дорожки на ее щеках.

— Светлана, не волнуйся, мы посмотреть кое-что пришли, — неуверенно проговорил отец Василий. Я же ринулась к платяному шкафу в углу, из дверцы которого торчал ключ, заглянула внутрь и убежденно кивнула: — Здесь она и была.

— Что, что-то пропало из вещей Алевтины? — нервно спросила Светлана.

— Нет, ничего, не волнуйся, Света, ничего не пропало, — принялся ее убеждать священник.

В этот момент мой взгляд остановился на большой литой чугунной сковороде с ручкой, висевшей на гвозде над рабочим столом. Я подошла, сняла ее и внимательно стала осматривать. Металл был пористый, если били именно ею — экспертиза в два счета выявит следы крови.

— Тяжелый предмет с плоской поверхностью, — догадался отец Василий, глядя на меня.

— В самую точку, — кивнула я и поставила сковороду на стол.

Светлана со слезами в глазах смотрела на нас, как на лунатиков. В коридоре послышался шум, громкие голоса. Я выглянула посмотреть и наткнулась на взгляд сурового упитанного участкового в форме, с папкой в руке.

— Здравствуйте!

— Здрасте-здрасте, — нараспев ответил он. — Вы работаете здесь?

— Нет, она просто прихожанка, — ответил за меня отец Василий, протискиваясь к участковому.

У тела Алевтины я заметила двух парней в штатском. Один из них, солидный мужчина в очках, с чемоданчиком и фотоаппаратом — эксперт, второй — тощий рыжеватый в джинсах, белой рубашке, с папкой, как и участковый. Тот, что с папкой, громко попросил посторонних очистить помещение и, обращаясь к участковому, спросил:

— Альфредыч, а родственники у нее были?

— Нет, — буркнул участковый, — как освободилась, поселилась здесь. Я пару раз заходил, проверял.

— Прекрасно, — обрадовался рыжий и повысил голос: — Так, народ, свидетели происшедшего имеются?

Вперед выступил настоятель:

— Нет, сие произошло ночью. Люди уже спали. Я уже поспрошал.

— Поспрошали? — с улыбкой переспросил отца Афанасия рыжий. — Выходит, следователю здесь уже делать нечего?

— Я не силен в ваших процедурах и не могу вам ответить, — хмуро проговорил настоятель, глядя на следователя из-под мохнатых бровей.

— Эдуард Евстафьевич, что у вас там с трупом? — повернулся следователь к эксперту.

— Тело перемещали, — начал он, но участковый не дал договорить и строго спросил у присутствующих:

— Так, кто двигал труп?

— Мы ее только, чтоб удостовериться, что она умерла, — зычно сказал отец Василий. — Я дотрагивался, наш сторож, отец Афанасий.

— Короче, все кому не лень, — подытожил следователь. — Ладно, все на улицу, на солнышко, на свежий воздух. Альфредыч, опроси бегло народ, я пока здесь протокол оформлю.

Через минуту мы стояли на церковном дворе. Участковый присел на скамейку к маленькому столику в беседке за кухней и подзывал присутствующих по одному, записывая показания. У ворот парень в форме с погонами лейтенанта живо обсуждал что-то с оперативниками из убойного отдела.

Я огляделась. Настоятеля и диакона не было рядом. Толкнула отца Василия в бок и спросила:

— Что вы, батюшка, можете мне сказать о Дмитрии? Охарактеризуйте его в двух словах как человека. Какой он?

— Диакон, — брови отца Василия сошлись на переносице. — Вы на что намекаете? Побойтесь Бога, Евгения Максимовна! Как же можно судить так людей.