Екатерина Островская - Путешествие по ту сторону
Верещагин смотрел на спящую жену, на ее густые светлые волосы, на едва заметную родинку на щеке – все было знакомым и любимым, но почему-то сейчас Регина показалась ему какой-то иной, не такой, какой была еще сегодня утром или день назад, какой была все последние месяцы. Она показалась ему не родной, как обычно, а чужой. Два чувства боролись в нем – любви к жене и отрешенной созерцательности, как будто Алексей разглядывает красоту, ему не принадлежащую, и не рискует приблизиться к ней, опасаясь того, что на этом движении все очарование любви и закончится.
– Вас ведь тоже хотели убить, – долетел до него издалека голос Али.
Верещагин кивнул и вдруг вспомнил, что не говорил ни ему, ни Бачиеву о том, что в них с Региной стреляли. Откуда он знает?
Али тут же объяснил, словно прочитал его мысли:
– Я вам звонил, но вас не было, а секретарь сказала, что было какое-то покушение…
– Меня с кем-то перепутали, – улыбнулся Алексей. – Или мою машину.
– Страшное время, – вздохнул Али. – У нас тоже было страшное время. Двадцать пять лет назад у нас было – как у вас тридцать седьмой год. Очень многих достойных, уважаемых людей арестовали, обыски делали. Вы, конечно, знаете, что отца Маджида Наримановича тоже арестовали, а он уже пожилой человек был. Знаете, да?
– Конечно, – кивнул Алексей, хотя слышал об этом впервые. – Отец Бачиева пострадал ни за что.
– Именно так, – подтвердил Али. – Обыск делали, какие-то деньги нашли. «Откуда?» – спросили. А Нариман Бачиевич всю жизнь копил, и его отец Бачи Саидович тоже копил. Очень они скромно жили. Все копили, копили… А пришли те следователи из Москвы, русский и один армянин, и все забрали. Потом, конечно, кое-что вернули, когда этот наш тридцать седьмой год закончился. Но Нариман Бачиевич в тюрьме умер. Вот так все грустно у нас было до независимости…
Али снова посмотрел на Регину.
– У вас очень красивая жена. Прямо как дух воздуха, как прохлада в самый жаркий день.
Он, видимо, догадался, что Регина не спит, и произнес это по-русски.
– А сколько у вас жен? – спросила Регина, открывая глаза и выпрямляясь. – Ведь вам можно иметь четыре?
– Ха-ха, – рассмеялся Али. – У меня всегда была только одна Гульчахра. Она мне родила троих сыновей. Теперь у меня есть внуки и одна внучка. Но моя Гульчахра очень умная женщина и сказала мне, чтобы я завел себе молодую жену, пусть бы та ей помогала. Она даже показала мне хорошую девушку из уважаемой семьи. И тогда я женился – в прошлом году. Скоро у меня будет еще один сын.
– Сколько лет вашей второй жене? – спросила Регина.
– Молодая, – уклончиво ответил Али и показал за окно. – Вон там, на холме, стены очень старой крепости. Ученые говорят, что городу более двух тысяч лет.
Верещагин посмотрел сквозь шторку, но ничего не увидел.
– А у Маджида Наримановича есть жены? – прозвучал за его спиной голос Регины.
Али не ответил.
– Сколько их у него? – настаивала Регина.
– У него нет жен. Его жена умерла давно, и он до сих пор не может ее забыть.
Через час свернули с дороги и совсем скоро увидели пальмовую рощу, окруженную белыми стенами. В раскаленном воздухе роща, казалось, парила над землей, опоясанная белым ремешком. «Видение» было таким неожиданным и таким красивым, что Верещагин поразился.
– Это что, мираж? – прошептала Регина, тоже удивленная. – Прямо как из сказки Шехерезады.
– Просто только здесь на двести квадратных километров округи нашли артезианскую воду, – объяснил, улыбнувшись, Али.
Они проехали ворота и сразу оказались в тени. А когда вышли из машины, почти не почувствовали разницы между искусственной прохладой салона автомобиля и воздухом оазиса. Лестница с широкими мраморными ступенями вела на террасу, окружающую огромный дом, похожий на дворец правителя из восточной сказки. Регина смотрела на дом восхищенными глазами.
– Эмираты отдыхают… – произнесла она наконец.
Из дома вышел человек в золотом халате и начал величаво спускаться по ступеням. Это был Маджид Нариманович Бачиев. Подойдя, он обнял Алексея, поприветствовал Регину легким наклоном головы, поинтересовался погодой в Петербурге.
– У нас весна, но по сравнению с вашим раем – там холодрыга, – ответила Регина.
Бачиев вежливо выслушал, но обращался он не к ней. И, словно намекая на это, обратился по-узбекски к Алексею:
– Ты давно у нас не был. Очень заметны изменения?
– Я в другой стране, – ответил Верещагин.
– Так и есть.
Они поднялись в дом, и, когда вошли внутрь, Алексей вспомнил жалкие потуги тестя придать рабочему кабинету восточный колорит. В огромном холле бачиевского дворца негромко стрекотали кондиционеры, от мраморных полов и стен веяло приятной прохладой, высокие колонны заканчивались дорическими капителями, поддерживающими потолок с нарисованным на нем звездным небом, – создавалось ощущение, будто колонны заканчиваются, а над ними бездонная чаша.
Алексея и Регину проводили на второй этаж в предоставленные им апартаменты, оказавшись в которых Регина и вовсе опустила руки:
– Почему мы так не живем?
Стены были обтянуты золотистым шелком с вышитыми на нем драконами, птицами, зверями и цветами. Из мебели стояли лишь низкие столики, покрытые черным лаком с китайскими миниатюрами, представляющими сцены из жизни императоров. Кресла тоже были невысокими, чтобы в них удобно было не только сидеть, лежать, но и спать. На полу раскинула лапы шкура огромного тигра. А в спальне не имелось привычной европейской кровати, вместо нее, скрытый балдахином, располагался высокий помост, на коем лежали шкуры леопарда и гора шелковых подушек. Стены в этой комнате были обиты темно-синим шелком, а с потолка свисала огромная люстра, усыпанная подвесками из черного горного хрусталя.
– Это все настоящее? – не поверила Регина.
– Очевидно, – неуверенно согласился Алексей. – Впервые вижу черный хрусталь в таком количестве. На Востоке считается, что он способствует успехам в любви, успокаивает нервы, избавляет от ночных кошмаров, усиливает мужскую силу и дает дар предвидения. Кстати, научно доказано, что свет, проходя через кристаллы хрусталя, приобретает способность убивать бактерии. Черный хрусталь должны постоянно носить на себе рожденные под знаком Скорпиона.
– Значит, это твой камень? – обрадовалась Регина. – Тогда я, когда будем уезжать отсюда, сниму одну подвесочку, чтобы ты носил ее постоянно. А вообще мне уже хочется побыть здесь подольше.
И она обвила руками шею мужа, увлекая его к шкурам леопарда.
Глава 2
Их не тревожил никто. Верещагин не привык спать днем, а тут словно провалился в небытие.
Поначалу он понимал, где находится, знал, что лежит под балдахином, а за окном пальмы, сквозь которые просвечивает холмистый голубой горизонт. Потом посмотрел на спящую рядом жену и услышал, как та с кем-то беседует во сне, посмеиваясь. Прислушался, удивляясь тому, что Регина разговаривает на узбекском.
– Нет, нет, нет, – доказывала кому-то она, – в бутылках живут не только джины, но и тоники. А также коньяки и виски. А еще я видела одного сидящего в бутылке «Бейлиса».
Алексей осторожно вытащил из-под ее головы свою руку и встал с ложа. Затем вышел из спальни, ожидая увидеть тигровую шкуру и китайские столики с миниатюрами, вдруг обнаружил, что стоит босиком на выжженной солнцем траве. Обернулся, но дверей комнаты позади не было – там стоял лишь уродливый дощатый сарай, внутри которого лежали люди. Огромный белый шар слепил глаза, солнце выжигало бескрайнюю равнину, поросшую высокой травой, среди которой белели проплешины сверкающих кристаллов песка.
Мимо прошел человек в стеганом халате и тюбетейке, за спиной его, опущенный стволом вниз, болтался «АК-47». Через минуту, появившись как бы ниоткуда, прошагал еще один мужчина с автоматом. И оба словно не замечали Алексея.
Пробежала лохматая черно-белая азиатская овчарка с купированным хвостом. Верещагин протянул руку, чтобы погладить ее, и увидел, что его кожа покрыта толстым слоем грязи и пыли. Собака лизнула ладонь и снова убежала в тень. Алексей еще раз обернулся на сарай – из барачного мрака выходили изможденные мужчины и женщины. Они двигались, как тени, как люди, которых не только не должно быть, а как те, кого уже нет, – как зомби, коих не бывает в действительности. Ему вдруг стало страшно. Невероятно страшно от того, что пришло понимание: теперь это единственный мир, где он вынужден будет существовать до конца своих дней – не будет ни родного города, ни комфортной квартиры, ни родителей, ни жены, не будет никого, кого он любил и кто любил его. Теперь он, Лешка Верещагин, такая же тень, одна из тех, что сейчас проходят мимо него, мимо ускользающего куда-то времени, проходят молча и скорбно, чтобы растаять в сумраке равнодушного чужого измерения…
Алексей вздрогнул в ужасе, проснулся и увидел вечер за окном. Не сразу сообразил, где находится, попытался вытащить из-под головы Регины затекшую руку. Это удалось с трудом. Он поднялся и ощутил холодное дыхание кондиционера на своей спине. Наклонился, хотел поцеловать обнаженную грудь Регины… но замер. А потом просто прикрыл ее тело мягкой шкурой леопарда.
