Алла Полянская - Вдвоем против целого мира

Лиза все-таки вернулась домой.

– Предварительная причина смерти – удар в левую височную кость тупым тяжелым предметом. – Женщина-эксперт повернула череп, демонстрируя вмятину и сеть трещин. – Убийца правша, по-видимому. И перед смертью ее избивали, сломана нижняя челюсть и скула, левая глазничная кость тоже треснула, следов заживления нет, то есть убили ее одновременно с нанесением этих повреждений. Остальное смогу выявить после более детального осмотра, нужно собрать останки воедино.

– Как долго останки пробыли в воде? – Усталый молодой мужик, приехавший во главе оперативной группы, с сомнением смотрел на груду костей. – Вы уверены, что она не пролежала в этом пакете с момента исчезновения?

– Абсолютно уверена. – Эксперт кивнула помощнику, и тот принялся разворачивать большой мешок. – Скелетированные останки попали в воду не ранее недели назад, об этом свидетельствует как содержимое пакета, в котором нет остатков тканей, которые непременно были бы здесь, несмотря на давность, потому что пакет герметичный, так и сам размер и состояние пакета. В него не поместилось бы тело, только кости. Ну и сохранность платья, в воде от него за столько лет ничего бы не осталось. Так же и состояние самих останков. Если бы они все эти годы пролежали в воде, выглядели бы по-другому. И пакет – посмотрите, он современный, к тому же не успел даже слегка тиной зарасти. Нет, Денис Петрович, останки сбросили в этот водоем примерно неделю назад, не раньше.

– Точно, пакет как новый. – Полицейский повернул голову к Соне, которая застыла в ужасе, глядя на череп. – Вы уверены, что это останки вашей сестры, пропавшей без вести двадцать лет назад?

– Это… ее платье. Она в тот день была в нем. Лиза любила его… понимаете, она иногда привязывалась к вещам, и в то лето постоянно требовала именно это платье, мама купила их несколько, потому что Лиза…

– То есть где-то есть и целое такое же платье? – Эксперт заинтересованно смотрит на Соню. – И они были идентичны?

– Да, одной фабрики. Когда мама поняла, что Лиза хочет носить только это платье, она купила их не то семь, не то восемь штук, чтоб было легче со стиркой.

– И где сейчас все эти наряды?

– На чердаке.

Соня так и не рискнула выбросить вещи Лизы. Она просто собрала их в большой чемодан и оставила на чердаке. Сама над собой смеялась, и все равно в глубине души понимала: раз тела не нашли, то, возможно, Лиза еще жива. Но теперь надежды нет.

– Вы не могли бы дать мне эти платья? Я сравню ткань с найденной вместе с останками.

– Конечно. Сейчас принесу. – Соня кивнула. – Они на чердаке, в чемодане, вместе с другими вещами Лизы. Я поднимусь туда, и…

– Я помогу.

Полицейский оторвался от созерцания останков и подошел к Соне. Он возвышается над ней, и его глаза, большие и зеленые, смотрели на нее с холодным интересом. Соня вдруг подумала, что так, пожалуй, смотрел на своих подопытных доктор Менгеле.

– Да, конечно.

Они вместе пошли к дому, и Соне казалось, что она попала в какой-то дурной сон, приземлилась посреди своего худшего кошмара. Пока она находилась в доме или сидела на берегу озера, Лиза уже была там. Все это время она была там.

– Где вы находились неделю назад?

Ну, конечно, он должен это спросить.

– Не помню… – Соня вздохнула. – Дома была, в Александровске. А где конкретно, нужно вспомнить. Но сюда я не приезжала почти месяц, у охраны есть журнал, они записывают все въезжающие и выезжающие машины, так что вы можете взять их записи.

– Конечно.

Соня ступила на лестницу, ведущую на чердак, и начала подниматься по ней. Она не была здесь очень давно, уже и не помнила, когда поднималась сюда, на чердаке лежали вещи матери и Лизы, и бабушкины платья, и костюмы отца и деда, и старое зеркало. Книги и рукописи деда и отца забрали люди с кафедры, за что Соня была им весьма благодарна, а вот вещи…

– Пыльно как.

– Прошу прощения. – Соня почувствовала, как пыль немедленно покрыла ее с ног до головы. – Я лет десять, а то и больше, сюда не заглядывала. Вот чемодан с вещами Лизы, можете сами открыть.

Она понимала, что он пошел с ней, чтобы проконтролировать процесс. Ну вот и пусть теперь контролирует, если такой недоверчивый. Вот он, чемодан, вперед.

– А это…

– Это тетради Лизы. И ее альбомы, она много рисовала.

Полицейский открыл верхнюю тетрадь – она вся была исписана какими-то формулами и расчетами.

– Что это?

– Это Лиза решала. Она любила решать уравнения, все дедушкины задачники перерешала.

– Но она же была не в себе!

– Что значит – не в себе? – Соня ощетинилась. – У Лизы был аутизм. Это значит, что она не могла контактировать с внешним миром. Но голова у нее работала – будь здоров! Дедушка говорил, что Лиза – гений. Он часто брал ее тетради в институт, чтобы показать студентам варианты решений. Лиза одну и ту же задачу могла решить по-разному.

– То есть? А вы?

– А я – бездарность, бог выдал мне голову, но забыл положить туда мозги.

– Это кто вам такое сказал?

– Это было единогласное решение моей семьи – прожженных технарей. Моя филологическая голова повергала их в уныние, потому что из всей математической премудрости я осилила лишь арифметику в младших классах. Строго говоря, большего мне ни разу в жизни не понадобилось, но моя семья пребывала в шоке от моей тупости. А Лиза все это решала. Вот платья, берите.

– Я возьму эту тетрадь? И альбомы тоже. Я верну, обещаю.

– Берите, если нужно. – Соня вздохнула. – Я просто думала, что раз тогда тело не нашли…

– Вы надеялись, что она до сих пор жива?

– Да. Нет, я понимала, что вряд ли… но все равно надеялась.

Полицейский посмотрел на Соню и отвернулся. Он много видел такого – скорбящие родственники, цепляющиеся за любую надежду, что растерзанное тело, найденное полицией, – не их горе, это кто-то другой лежит мертвым, другая мать станет плакать, не они. Но эта женщина ждала двадцать лет, и когда рухнула последняя надежда, приняла это. Двадцать лет – большой срок, можно и забыть. Но эти платья хранились здесь, потому что надежда теплилась.

– У вас есть последние фотографии вашей сестры?

– Да, идемте в дом.

После горячего пыльного чердака воздух снаружи показался им необыкновенно чистым и прохладным. Они спустились по лестнице, наслаждаясь свежим ветерком, и прошли в дом. Соня достала семейные альбомы и принялась листать. Вот они, фотографии, сделанные в тот день, что пропала сестра. И фотография Лизы в этом ее синем платье в ромашках.

– В тот день мы пришли к Андриевским. Была годовщина со дня смерти Зиновия Яновича, и они пригласили соседей его помянуть.

Полицейский с удивлением смотрит на фотографию. Он уже сделал запрос в архив, чтобы достали старое нераскрытое дело, но еще не видел его. И теперь уставился на фото Лизы с нескрываемым недоумением.

– Она была…

– Невероятно красивой девочкой, я знаю. – Соня вздохнула. – Вы… вас ведь Денис Петрович зовут, да? Так вот, все, кто ее видел впервые, примерно так реагировали, как вы.

– И вы так просто отпускали ее гулять? Ну, родители ваши?

– Нет, не просто. В городе она никуда не выходила одна – но Лиза и не стремилась. А здесь, в Научном городке, было безопасно – ни машин, летающих по улицам, ни чужаков. И она рвалась гулять, удержать ее становилось все сложнее, даже маме. Когда Лиза не получала того, чего хотела, она становилась агрессивной.

– Что это значит?

– Ну… она могла ударить. Очень сильно, при этом хватала разные предметы. Пока доставалось только мне, это терпели, но когда Лиза подросла, стало доставаться и маме.

– Что значит – терпели?!

– Ну то есть я не имела никакой практической ценности. Важна была только Лиза, ее интересы и ее благо, понимаете? А я – нет. Вот еще фотографии, но эти, что у вас – самые последние.

– Я возьму их, ладно? Потом верну обязательно, но сейчас они нужны мне для работы. – Денис Петрович с сожалением смотрит на расстроенное лицо Сони. – Скажите, а кто еще может помочь мне собрать информацию о произошедшем тогда? Ваши друзья были тогда в Научном городке?

– Конечно. – Соня согласно кивнула. – Но Владику было всего десять лет, он вообще не помнит тот день, а остальные жили именно в Научном городке, и остаток дня мы провели вместе. Я пришла домой в седьмом часу, мама уже искала Лизу. Потом все ее искали, когда стемнело – с фонарями, приехала милиция, собаки привели к реке, а дальше след оборвался, и решили в итоге, что Лиза упала в воду, захлебнулась, и тело унесло течением.

– А ваша сестра умела плавать?

– Не знаю.

– То есть как?

– Ну вот так. – Соня вздохнула. – Люди с аутизмом часто обладают самыми разнообразными способностями. У большинства из них фотографическая память, они могут запоминать большой объем информации, анализировать – но совершенно не умеют контактировать с внешним миром. Только посредством таких вот рисунков. Ну, у кого легкая форма, те немного говорят. Так что я не знаю, умела ли плавать Лиза. Мы с ней не были близкими людьми, если такое вообще можно сказать о человеке с аутизмом. У Анжелки надо спросить, она ее понимала гораздо лучше, чем я. Но когда пропала Лиза, мне кажется, ее никто не опрашивал.