Алла Полянская - Вдвоем против целого мира

– Чучело?! – Маша выдохнула это, замирая от жалости. – Как же…

– Они вырыли его и отдали таксидермисту. – Мишка одним глотком прикончил стакан с пивом и сжал его в кулаке. – То, что они убили его, я не могу доказать. Но думаю, что убили. Он же доверчивый был и знал их, мог подойти, если приманили вкусненьким. А то, что они выкопали его и отдали Пончика… чтоб из него сделали… В общем, они были под окном оба. И Танька хохотала так, что на ногах не могла устоять. А Дариуш показывал, какое у меня выражение лица.

– А ты?

– А я, Машенька, смотрел на них и не видел. Потом вошла моя мама, увидела… это. И услышала, как Дариуш пересказывает, как менялось выражение моего лица. И меня увидела тоже. Ну и сделала так, чтоб ни Дариуш, ни Татьяна больше не переступали порог нашего дома.

– Как?

– Не знаю, Маш. – Мишка вздохнул. – Это… ну, чучело… мама унесла. Дариуш и Танька, когда увидели ее в окне, мгновенно перестали смеяться – взрослых они в эти проделки впутывать не планировали. Мама позвала Елену Станиславовну Оржеховскую, она тогда только начинала практику детского врача. Елена Станиславовна уколола мне что-то, и я уснул до вечера. Больше мы об этом не говорили никогда. Я не знаю даже, сказала ли мама о случившемся отцу и Ромке. Вчера я приехал с совершенно определенной целью, ребята. Я собирался подлить Дариушу и этой дряни в напитки очень сильное слабительное. Настолько сильное, что они бы обгадились прямо в своем банкетном зале.

– Подлил?

– Нет, Владь, не подлил. – Мишка вздохнул. – Посмотрел на них – двое богатых, не знающих, куда себя деть, великовозрастных недоумка. Ведь это полоумными нужно быть, чтобы делать то, что они делают. Ну, я их сайт имею в виду. А Пончика я не забыл, конечно. Папаша Дариуша подал мне на утверждение один проект. Я его зарублю, и он потеряет много денег, очень много. И тогда придет ко мне с заманчивым предложением, от которого я бы ни за что не отказался, я же не святой. Но я откажусь – в память о Пончике, и о том, что они сделали. Понимаете? Слабительное – это так, ерунда. А вот когда он миллионы потеряет – и из-за чего, из-за ерунды в его понимании, а он их потеряет, вот тогда я буду считать, что шутка удалась и мы квиты.

– Кошмар какой-то. – Илья обвел всех взглядом. – А ты, Соня?

– А я схожу в дом, принесу салфетки. Влад…

Она тронула его плечо, и он понял: Соня просит его рассказать ее историю. Она не в состоянии снова повторить ее.

Соня направилась к дому. Конечно, салфетки были просто предлогом, сейчас ей нужно как-то переварить все услышанное. Каждый из ее друзей был так или иначе обижен Дариушем и Татьяной. Они давно знали друг друга, и о слабостях друг друга тоже знали. Каждый из них, пережив «шутку», был ранен, но залечивали они эти раны порознь. И шрамы до сих пор дают о себе знать.

– Пора это отпустить.

Но Соня понимала, что легче сказать, чем сделать. Слишком многое ей придется отпустить.

На крыльце стоит ящик. Соня удивленно смотрит на нее – что это? Квадратный картонный ящик. Снова Дарику и Таньке неймется? Но любопытство пересилило, и Соня осторожно подняла крышку.

Три коробки с туфлями. Вот что имел в виду вчерашний парнишка, когда сказал: остальные вам завтра доставят. И доставили же!

Зазвонил сотовый, Соня машинально взяла трубку.

– Софья Николаевна, я звоню, как договаривались.

Она уже забыла об Афанасьеве. Накрепко, напрочь забыла. И тут эти туфли… Неудобно получилось.

– Дмитрий Владимирович…

– Что, снова я не ко времени? – Афанасьев смеется. – Вы заняты?

– Мы тут собрались у меня… шашлыки там, пиво…

Она понимает, что по-хорошему должна предложить Афанасьеву присоединиться, учитывая коробки с туфлями на крыльце и то, что он вчера спас ее от ужасной пытки каблуками, но с другой стороны – как на это посмотрят остальные? В кои-то веки собрались своей компанией, и придет какой-то совершенно чужой человек, после всех этих откровений…

– Я понимаю. – Афанасьев вздохнул. – А как насчет завтра?

– Отлично! – Соня воспрянула. – Завтра – отлично! Дмитрий Владимирович, мне туфли доставили, я не думаю, что…

– Ни слова больше, Софья Николаевна, это мелочи! Я вам перезвоню часиков в десять утра, вы не возражаете? Или это рано?

– Нет, в десять – самое то, буду ждать с нетерпением.

– Это самое приятное, что я слышал за последние дни. Софья Николаевна, не смею вас задерживать, до завтра.

Она спрятала сотовый в карман, занесла коробки с туфлями на веранду, взяла пакет с салфетками и пошла по дорожке в сторону озера, думая о том, что надо что-то делать с воротами, проходной двор ей совершенно ни к чему.

– Соня, смотри, как мы решили вопрос с напитками! – Маша старается быть веселой, и у нее почти получается. – Мишка привязал веревку и опустил все бутылки в пакете на дно озера. Там вода холодная, мигом остынут.

– Тоже дело. – Соня садится за стол. – Кола нагрелась, в холодильнике есть холодненькая?

– Есть. – Маша достала бутылку. – Смотри, а вот и Дарик и Танька.

Соня обернулась – по дорожке как ни в чем не бывало шли Дарик и Татьяна. Соня вдруг подумала, что если вот прямо сейчас взять и утопить их обоих в озере, то никто никогда не узнает, куда они подевались. Но озеро после этого станет непригодным, а это не дело. Да, нужно менять ворота, чтобы запирались.

– Ну и как это называется? – Татьяна капризно оттопырила нижнюю губу. – Шашлыки, пиво у них, а нас не позвали?

– Видимо, мы с тобой, подружка, рожами не вышли.

Это прозвучало нелепо, и Дарик знал, что нелепо. Они с Татьяной представляли собой совершенно голливудского толка парочку: знаменитая модель и известный богатый бездельник. Их совершенные лица, их отлично продуманная одежда – словно они просто погулять вышли, ничего нарочитого, если не знать, как тщательно подбиралась каждая деталь, и эта небрежная насмешка, означающая: вы до сих пор внизу, а мы наверху.

– Думаю, они сидели и плакались друг другу в жилетку. – Татьяна засмеялась своим холодным смехом, в котором не было ни капли веселья. – Собрание обиженных. Соня, ссадина на твоем лице очень гармонирует с ободранными коленями.

– Зачем вы пришли?

Маша отодвинула Соню, словно загораживая ее собой. Влад успел рассказать ее историю.

– Пришли увидеться со старыми друзьями. – Татьяна фыркнула. – Боже мой, до чего забавно вы выглядите! Вы просто не видели себя со стороны. И ты, Маша, такая вся из себя наседка, Соню загородила грудью… грудь, конечно, у тебя выросла. И…

Илья молча подошел и встал рядом с Машей. Как-то сразу стало заметно, что все эти годы Илья не просто так таскал железо в спортзале. Дариуш, оказывается, почти на целую голову его ниже. А главное – все присутствующие не собираются шутить. Даже Влад.

– Ладно, ребята, раз мы лишние, пожалуй, мы пойдем. – Татьяна лучезарно улыбнулась. – Увидимся еще, отдыхайте.

Она подтолкнула Дариуша, и они пошли по дорожке. Илья шел следом, Татьяна что-то говорила ему, но напрасно – он молчал в ответ. То, что было сегодня здесь сказано, оказалось слишком тяжелым для всех. Невыплаканное горе, напрасное унижение, растоптанное чувство – все это, оказывается, никуда не делось и сегодня всплыло, как масло на воде. То, что не убивает, все равно убивает. Какую-то часть души, которая уже никогда не станет прежней.

– Вот же гады. – Илья, вернувшись от ворот, сел за стол. – Мне надо пивка, и я приду в себя. Ребята, что там с пивом?

– Да погоди, мы пакет потеряли, похоже. – Влад фыркнул. – Утопили напитки.

– Я достану. – Илья засмеялся. – Я же плаваю, как нерпа.

– Ну, если из водоворота выплыл… – Михаил с досады готов был сам себя пнуть. – Привязали не очень крепко, видать.

– Миш, ну смешно же. – Илья разделся и вошел в воду. – Сейчас достану. Здесь всего метра четыре в самом глубоком месте.

Илья нырнул и исчез. Соня вдруг подумала, что это не очень хорошая идея – вот так нырнуть на дно. После пива, после всех разговоров…

– Фух… держите пакет! – Илья появился из воды, отфыркиваясь. – Легкий что-то.

– Да это не наш пакет. – Влад принял из рук Ильи темный пластиковый мешок, в котором что-то тарахтело. – Наш светлый, а это черный и большой. Что там?

Он положил пакет на землю и разрезал. Они разом отпрянули, а Соня вскрикнула.

Куски синего в ромашку платья, перемешанные с белыми костями. Череп и остатки светлых волос.

Лиза все-таки вернулась домой.

– Предварительная причина смерти – удар в левую височную кость тупым тяжелым предметом. – Женщина-эксперт повернула череп, демонстрируя вмятину и сеть трещин. – Убийца правша, по-видимому. И перед смертью ее избивали, сломана нижняя челюсть и скула, левая глазничная кость тоже треснула, следов заживления нет, то есть убили ее одновременно с нанесением этих повреждений. Остальное смогу выявить после более детального осмотра, нужно собрать останки воедино.