Джеффри Дивер - Слеза дьявола
Снова нюхает перчатки.
Смешно.
Он укладывает автомат в пакет со щеночками, а потом добавляет туда еще патронов.
Выйдя из номера мотеля, Диггер запирает дверь за собой. Он делает это тщательно, как и положено. О том, как и что ему положено делать, Диггер знает все.
Например, как вонзить кусок стекла в шею женщине. Как подобрать жене подарок. Как есть суп. Как купить новую и очень яркую пластиковую сумку. С нарисованными на ней щенками.
«Почему обязательно щенками?» — спросил Диггер.
«Потому», — ответил человек, который говорит ему, что делать.
Ну что ж. Именно такая теперь у него есть.
8
Сидя в том же сером вращающемся кресле, которое он сам реквизировал у соседнего отдела много лет назад, Паркер Кинкейд подвергал записку тесту, который крайне редко делают эксперты по сомнительным документам.
Он ее читал.
А потом снова. И так раз шесть или семь.
Паркер всегда верил, что именно содержание документа само по себе может многое сказать о человеке, его составившем. Однажды его попросили проверить подлинность письма, которое якобы написал Авраам Линкольн Джефферсону Дэвису, где Линкольн выдвигал предложение: если Конфедерация капитулирует, то он позволит нескольким штатам отделиться.
Письмо отдал Паркеру на анализ совершенно потрясенный директор Американской ассоциации историков, потому что документ ставил многое в прошлом США с ног на голову. К тому времени ученые уже определили, что письмо было написано на бумаге, произведенной в 1860-х годах, с использованием железистых чернил, характерных для той эпохи. Степень впитывания чернил в структуру бумаги тоже была соответствующей прошедшему времени, и даже почерк почти ни у кого не вызывал сомнений.
А Паркеру не пришлось даже доставать свою любимую лупу, чтобы изучить написание букв и манеру письма автора. Он лишь однажды прочел его, и в своем заключении вынес вердикт: «Подлинность письма вызывает большие сомнения».
Что на языке экспертов по документам означало насмешливое — перед нами откровенная фальшивка.
Из чего следовал такой вывод? Письмо было подписано «Эйб Линкольн». А между тем шестнадцатый президент США терпеть не мог сокращения своего имени и никому не разрешал обращаться к себе подобным образом, не говоря уже о том, чтобы подписывать этой ходившей в народе кличкой важные документы. Фальсификатора арестовали, судили и, как это обычно бывает в таких случаях, дали всего лишь условный срок.
И сейчас, читая записку вымогателя, Паркер обращал особое внимание на пунктуацию, расположение слов во фразах, порядок, в котором следовали друг за другом предложения, и, конечно, на орфографию и общий способ построения данного «сочинения».
И постепенно перед ним начал вырисовываться неясный пока образ человека, чей труп лежал шестью этажами ниже в морге здания ФБР.
Подал голос Тоби Геллер.
— Они пришли, — сказал он, поднося лицо ближе к монитору. — Только что получил данные психолингвистического анализа.
Паркер тоже вгляделся в экран. Будучи начальником этого отдела, он сам нередко прибегал к подобному компьютерному тесту. При этом весь текст документа с анонимными угрозами — как целиком, так и разбитый на отдельные части — загружается в компьютер, где специальная программа анализирует его и сравнивает со «словарем угроз», состоящим из 250 тысяч слов, а потом и со стандартным словарем, где числится миллион словарных статей. Далее эксперт, пользуясь еще одной программой, сравнивает документ с другими, уже имеющимися в базе данных, и определяет, нет ли среди них других записок, автором которых мог быть тот же человек. Кроме того, подобным способом можно выявить некоторые черты характера анонима.
Геллер прочитал вслух:
— «Психолингвистический анализ неизвестного, код 12-31А (ныне покойного). Операция „Метстрел“. Полученные результаты позволяют предположить, что вышеупомянутый неизвестный преступник родился за границей и провел в США не более двух или трех лет. Его отличал низкий образовательный уровень, который, вероятно, соответствовал бы примерно седьмому классу американской средней школы. Уровень ай-кью близок к ста (плюс-минус 11 пунктов). Угрозы, содержащиеся в рассмотренном документе, не имеют аналогов в нашей базе данных. Однако язык записки недвусмысленно свидетельствует о серьезности намерений автора, так как соответствует общему стилю угроз совершения террористических актов и других преступлений с целью вымогательства, имевших место в прошлом».
Он распечатал копию отчета и подал листок Паркеру.
— Иностранец, — повторила Лукас. — Я так и думала.
Она достала фото тела преступника, сделанное на месте, где его насмерть сбил грузовик.
— Мне кажется, он из Центральной или Южной Европы. Быть может, серб, чех или словак.
— Но ведь он звонил в службу безопасности городского совета, — заметил Лен Харди. — Разве там не все звонки записываются? Мы могли бы узнать, говорил он с акцентом или без.
— Держу пари, он воспользовался синтезатором голоса. Верно? — сказал на это Паркер.
— Именно так, — подтвердила Лукас. — Голос, какими обычно снабжают автоответчики для телефонов.
— Нам нужно привлечь к работе международный отдел, — предложил Геллер.
Он говорил о департаменте ФБР, который занимался делами об убийствах и террористических актах, совершаемых либо иностранцами в США, либо вообще за пределами страны.
Но Паркер смял отчет психолингвистической экспертизы в комок и швырнул в мусорную корзину.
— Зачем вы?.. — начала Лукас.
А туша Сида Арделла издала звук, который трудно было назвать иначе, чем утробным смехом.
— Единственное, что в этом отчете верно, — это серьезность угрозы, — сказал Паркер. — В чем мы и без их помощи не сомневались.
Не отрывая взгляда от записки, он затем продолжил свою мысль:
— Я не говорю, что международный отдел не может нам понадобиться, но могу заверить вас, что преступник не был иностранцем, как и в том, что он был очень умен. По моим прикидкам, уровень его ай-кью превышал 160.
— С чего ты это взял? — сказал Кейдж, указывая на записку. — У меня внук пишет грамотнее.
— Мне искренне жаль, что он не был малообразованным глупцом, — сказал Паркер. — Тогда все это выглядело бы не так чертовски пугающе.
Он постучал пальцем по снимку преступника.
— Его предки действительно могли быть европейцами, но сам он — американец в четвертом поколении, и это по меньшей мере. Он был очень умен, хорошо образован, вероятно, даже закончил частную школу и, как я заключил, очень много времени проводил за компьютером. Он никогда не жил поблизости от Вашингтона. Здесь же скорее всего снимал квартиру. Да, и он, конечно же, был законченным социопатом.
— Откуда такая подробная информация? — спросила Маргарет Лукас с откровенной издевкой в голосе.
— Он сообщил мне ее сам, — бесстрастно ответил Паркер, кивая на записку.
Как эксперт-криминалист и специалист по сомнительным документам, Паркер научился не доверять психолингвистическим компьютерным программам. При анализе он исходил из тех фраз, которыми пользовались люди, из их манеры строить предложения. Он знал, что при расследовании преступлений одно слово может стать ключом к разгадке.
— Но ведь так пишут только иностранцы, — настаивал Кейдж. — «Только я умею как остановить…», «Оплатите мне Деньги…» Вспомните дело Линдберга. Нам его приводили в качестве примера еще в академии.
Действительно, любой студент академии ФБР слышал эту историю на лекциях по криминалистике. Прежде чем Бруно Гауптман был арестован и обвинен в похищении ребенка известного пилота Линдберга, специалист-графолог из ФБР, используя записку с требованием выкупа, установил, что ее скорее всего написал иммигрант из Германии, проживший в Штатах два-три года. Что прямо указывало на Гауптмана, которого потом окончательно уличили путем сравнительного анализа записки и других образцов его почерка.
— Хорошо, давайте вместе пройдемся по тексту, — сказал Паркер и положил записку в старомодный проектор.
— Быть может, нам стоит отсканировать ее и вывести на дисплеи компьютеров? — предложил Геллер.
— Нет, не надо, — довольно-таки безапелляционно отрезал Паркер. — Не люблю ничего оцифрованного. Мы должны быть как можно ближе непосредственно к оригиналу.
Потом поднял взгляд, и на его лице промелькнула улыбка.
— Если бы мог, я бы переспал с этой запиской.
Сильно увеличенный текст высветился на экране, подвешенном на одной из стен лаборатории. И документ стоял теперь перед их глазами, как мог бы стоять подозреваемый при очной ставке. Паркер подошел ближе, глядя на огромные буквы перед собой.
