Елена Михалкова - Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями
Стремительными, хоть и не совсем верными шагами он обогнул стол и остановился возле навеса. Широко расставив ноги и тем самым относительно прочно утвердив себя в пространстве, дядя Гриша взмахнул ладонью.
– В этот час я хочу произнести тост за нашего гостя! За человека, который… благодаря которому… вследствие чего… А иначе бы!..
Григорий несколько запутался и был вынужден потянуться за бокалом. Вышел акробатический трюк: одной рукой он держался за столб, вторую протягивал к столу.
Нина со страдальческим видом подала ему искомое.
– Сестра! – обрадовался Гриша.
– Давай тост заканчивай! – потребовала Алевтина.
– Жена! А впрочем, черт с вами со всеми! – внезапно проорал он. – Вон сидит среди нас ангел, который исправил то, что напортачили и углубили! Наш драгоценный человек! Муж подруги, дочери, сестры!
– Внучки, – подсказал веселящийся Макар.
Григорий на мгновение сбился с мысли:
– Внучки? Да, и внучки! Пускай растет девочка большая и хорошо учится!
– Ты хорошо учишься? – деловито спросил Илюшин у Саши.
– По-моему, он сейчас упадет, – пробормотала Стриж.
Но дядя Гриша держался молодцом. Причем держался в основном за счет столба. Если бы не навес, Григорий и в самом деле давно рухнул бы. Тем более что в такт словам он широко размахивал свободной рукой.
– Так выпьем же за то! Что! Среди нас! Вот такие люди! Вот такие, понимаешь, Маресьевы эпохи! Коня на скаку! И горячую полбу сожрут!
– Я те щас дам по лбу-то, – негромко пообещала Алевтина. – А ну кончай этот балаган.
Но дядя Гриша уже забрался на броневик и слезать не собирался.
– Ша! Тетки! Ма-а-лчать! Распустили, значит, то одна, то другая… Замуж повыскакивали, чертовки!
– Ну все, понеслась душа в рай…
– Алевтина, успокой его.
Жена Григория вызывающе расхохоталась.
– Его в таком состоянии только поленом можно успокоить.
– Я могу и без полена! – буркнул Валера.
– Ты сиди вообще! – взвизгнула Рита. – И молчи!
– Мам, дайте уже ему закончить!
– А я закончу! – пригрозил дядя Гриша. – Я вам ответственно заявляю: жениться – не надо! Не-ет! – Он помотал головой, как лошадь. – Ни-на-да!
При каждом толчке навес сотрясался все сильнее. Рита Сысоева, леденея, смотрела, как потихоньку сдвигаются к краю крыши бумажные цветы.
– Но если уж решились, пусть у вас все будет! – Дядя Гриша качнулся вперед и сделал попытку упасть. Жена с сестрой подались было к нему, но надежда не оправдалась: он удержался на ногах. – И мужик вот такой! – Он ткнул свободной рукой в Илюшина. Навес качнулся. – И хлеб-соль вот такие! И дом полная чаша!
С каждым новым пожеланием Саше казалось, что сила притяжения вот-вот победит. Но всякий раз Григорий каким-то чудом уцеплялся за столб.
– Валера, останови его!
– Стихи! – во весь голос заорал дядя Гриша. – Цыц! Всем слушать!
Боксер Валера уже плавно двигался к нему. Алевтина выжидательно привстала.
– Любовь пришла к героям нашим! – Дядя Гриша тесно прижался к столбу. – Хоть ты, Олежек, и балбес!
Подоспевший Валера обхватил его обеими руками за то место, которое природой было предназначено для талии, и сделал попытку оторвать от навеса. Не тут-то было.
– Не тяни его! – кричала Рита.
– Тяни его!
– Он выскальзывает!
– Вытри его!
– Не тяни его!
Голос Григория достиг апогея торжества:
– Пусть дом ваш будет полной чашей! И счастье сыпется с небес!
На этой ноте Валере удалось, наконец, оторвать его руку от столба, и оба полетели на землю.
Старый навес, не выдержав предсвадебного пыла, покачнулся. Столб медленно, но неумолимо накренился и просел. Крыша подалась вперед, и все, что лежало на этой крыше, поехало вниз. Хруст, треск, визг, крики, мяуканье, вопль «уйдите все», непонятно кому принадлежащий, звон поспешно оттаскиваемых в сторону тарелок – все это оборвал один громкий внушительный «шмяк».
Когда обрывки лепестков рассеялись, на столе лежала Елизавета Архиповна, удобно пристроив голову в салат с крабовыми палочками.
Остолбенелое молчание воцарилось на поляне. Можно было расслышать, как с тихим шелестом опускаются на траву бумажные цветы Кристины Курятиной. В стеклянной тишине испуганно прозвенел одинокий комар и в ужасе стих.
Первым, кто оценил ситуацию, был Макар Илюшин.
– Символично, – сказал он. – Хотя я всегда полагал, что счастье выглядит несколько иначе.
Глава 6
1– Есть царство растений, – сообщил Сергей Бабкин. Задумчиво потер нос и оглядел собравшихся. – Есть царство грибов. А есть царство идиотов! – рявкнул он.
Собравшиеся понуро молчали.
– И мы сидим в нем по уши!
– А бывает царство грибов-идиотов? – невзначай поинтересовался Макар.
Бабкин только фыркнул.
Саша и Галка обменялись тоскливыми взглядами. Каждой было понятно, что как минимум два представителя грибов-идиотов присутствуют в помещении. Две.
– Как вы вообще смогли…
Бабкин задохнулся от возмущения.
– Да она легкая! – заступился за молчащих женщин Илюшин. – Чего там мочь-то: взял да потащил.
Саша взглядом попросила его, чтобы он немедленно заткнулся. Но на Макара иногда нападала слепота.
– И потом, они ведь ее не расчленили. – Он загнул один палец. – Не утопили. – Загнул второй. – Не сбросили в погреб! Гуманно обошлись, короче.
На лице Галки промелькнуло запоздалое сожаление. Погреб!
– Нет, конечно, – подозрительно покладисто согласился Бабкин. – Они ей всего лишь свили гнездо на крыше, а потом уронили на свадебный стол.
– Мы не вили!
– Мы не роняли!
– Оригинальное вышло блюдо, – признал Илюшин. – Но запоминающееся. Ей бы еще веточку укропа в рот…
Галка закрыла лицо руками.
– Он не всегда такая циничная сволочь, – успокоил ее Бабкин. – Обычно хуже.
Теперь в ладони уткнулась Саша.
2Когда Макар выдал свою на редкость неуместную реплику о счастье, она сработала катализатором. Все присутствующие разом вышли из ступора. Женщины в ужасе завизжали и кинулись к покойнице.
– Господи, твоя воля! Померла!
– Не может быть!
– Баба Лиза!
– Молчи, дурак! Не то воспрянет!
Потрогали пульс, зачем-то похлопали по щекам, несмотря на возражения Илюшина. Но Елизавета Архиповна лежала кротко и не проявляла намерения присоединиться к празднику.
Тут-то всех и охватило горе.
– Голубка наша! – завыла Алевтина, забыв о том, что голубка вела себя с присутствующими так, как обычно эти славные птицы обходятся с памятниками. – Ласточка! Улетела наша птичка, бросила, осиротила!
– Елизавета Архиповна, что ж вы наделали! – в тон ей причитал Петруша.
– Бац – и того! – соглашался Валера.
Нина судорожными движениями зачем-то придвигала к себе тарелки, Галка вцепилась в Олега, Рита молча открывала и закрывала рот.
Только дядя Гриша сидел на земле, уставившись осоловело в небеса. Словно ожидал, не сбросят ли ему оттуда кого-нибудь еще. Во взгляде его читался отчетливый запрос на продолжение.
Патриарх тоже не подвел.
– Даже слабый стон из детских уст не вылетал, – огорчился он.
– Боюсь, теперь уж и не вылетит, – отозвался Илюшин. И, перебивая горестные причитания и визг, попросил: – Все оставайтесь на своих местах, пожалуйста.
Разумеется, они его проигнорировали.
Саша еще раньше заметила, что все Сысоевы склонны к чрезмерной суете. В критической ситуации эта семейная особенность достигла апогея.
Сперва поднялась беготня вокруг Елизаветы Архиповны. Двигались хаотично, пока в лидеры марафона не выбился Валера. Он проходил быстрым шагом четыре метра, останавливался, взглядывал пытливо на старушку, словно желая убедиться, не провалилась ли она за прошедшее время в ад, и устремлял свои стопы к следующему стулу. За ним колобком катился Петруша. Следом неслась Алевтина, выпучив глаза. Григорий перебирал ногами, патриарх ерзал. Кот исчез от греха подальше, рассудив, что не затопчут, так хвост отдавят.
Мельтешение пресекла Нина:
– С ума посходили?! А ну, по местам!
От ее зычного окрика Валера встал как вкопанный. В него воткнулись Петруша и Алевтина.
Патриарх перестал ерзать в своем кресле и талантливо изобразил памятник.
Макар уважительно взглянул на Сысоеву. Однако Нина тут же разрушила благоприятное впечатление. Поискав глазами подобие покрывала и не обнаружив его, она схватилась за ближайший аналог.
– Алевтина, загибай скатерть.
Даже привычный ко всему Илюшин так и сел.
Поступок Нины можно было объяснить только шоком, ибо вместе с покойницей в скатерти оказалась и вся снедь. Получившаяся композиция пугающе напоминала рулет с начинкой.
– А теперь в духовку ее? – предположил Макар.
Его сарказм оказал отрезвляющее воздействие. Скатерть размотали, Елизавету Архиповну переложили на стул.
