Твид и кровь - Дейзи Вэнити
– Тебе не обязательно убираться, – заметил Хиро со своего места. – Это время дается, чтобы подумать о своем плохом поведении, а не на общественные работы.
Не реагируя, Эдит нагнулась, чтобы окунуть губку в ведро. Позади скрипнул отодвигаемый стул.
– Ты что, теперь со мной не разговариваешь? – насмешливо осведомился Хиро.
Эдит выжала губку, проследив, чтобы белые капли воды с мелом не попали на юбку, и принялась с вдумчивым видом вытирать доску. Ей нравилось, что в кои-то веки это она приводит Хиро в замешательство, а не наоборот.
– Дита, – позвал он ее. В этот раз в его голосе прорезалось беспокойство. – Ты же не серьезно? Что за ребячество?
Эдит не дотягивалась до верхнего края доски, поэтому принялась усердно рисовать влажные круги на нижней половине.
– Тебе что, нужны извинения? – раздраженно продолжал Хиро.
У него стадии принятия всегда проходили в собственной причудливой последовательности: торг, отрицание, потом гнев. До депрессии никогда не доходило.
Эдит швырнула губку в ведро и слегка поморщилась, когда вода брызнула на ее чулки.
– А ты собираешься признаться всем, что подставил меня? Если нет, то подотрись своими извинениями.
Хиро пнул ножку ближайшей к нему парты, и если бы та не была прикручена к полу, то Эдит предстояла бы куда более серьезная уборка, чем вытирание доски.
– Что ты творишь?
– Данлоп, я тебя не подставлял!
– Тогда кто?! – взвилась она.
Мгновение они пялились друг на друга, тяжело дыша от гнева (третьей стадии принятия у Хиро и второй, стандартной, у Эдит). Затем он присел на парту, которую только что пытался отправить в полет, шумно выдохнул и запустил руки в волосы. На этот раз Эдит ему поверила.
– Это правда был не ты?
Хиро исподлобья глянул на нее.
– Хочешь сказать, кто-то правда подменил расписание?
Видимо, Эдит изменилась в лице, так что он спешно добавил:
– Дита, это не я! Клянусь!
Отерев влажные ладони об юбку, Эдит медленно прошла между рядами и оперлась о парту напротив.
– Расписание было другим, – утвердительно произнесла она. – Ты же знаешь, я такие вещи хорошо запоминаю. – Она позволила себе крохотную усмешку. – Это же не порядок престолонаследия древнеегипетских развалюх.
– С позором забираю свои слова обратно. Иногда ты все-таки признаешь свои ошибки. – Не стирая с лица улыбку, он негромко добавил: – Есть ли что-то еще, за что я задолжал тебе извинения?
Конечно, Эдит хотелось, чтобы Хиро извинился. За то, что регулярно прикладывает руку к разрушению ее школьного авторитета. За то, что вечно таскается за ней и посвящает ей песни, встречаясь при этом с другой девушкой. Но одна только мысль о том, чтобы произнести нечто подобное вслух, заставила Эдит покрываться холодным потом. Нацепив равнодушное выражение, она повернулась к нему.
– Сегодня ты на глазах у всего класса предположил, что я не справляюсь с интерпретацией Ювенала.
Хиро рассмеялся – куда громче, чем рассчитывала Эдит. У него был заразительный смех – раскатистый, хрипловатый, такой, что все вокруг него невольно начинали улыбаться. «Невольно» – ключевое слово, потому что и сама Эдит не была исключением.
– Прости. В свое оправдание могу заметить, что мне хотелось ответить на одно несправедливое обвинение другим. Что-нибудь еще?
Эдит слегка расправила плечи. Сейчас, когда Хиро готов слушать, был подходящий момент собрать в кулак всю свою волю и наконец высказать все, что она думает о его сомнительных методах ухаживания. Но как только словосочетание «методы ухаживания» мелькнули у Эдит в голове, у нее начали дрожать колени.
– И еще кое-что, – ровно произнесла она. – За свои представления тоже можешь извиниться.
Улыбка сползла с его лица.
– Ты про что?
– Ты знаешь про что. Я понимаю, что тебе это кажется ерундой, но ты не видишь, как твои действия отражаются на других. Из-за твоих… из-за тебя меня не воспринимают всерьез.
– А разве в этом есть что-то унизительное? – возразил Хиро, не сводя с нее потемневшего взгляда. – Я ведь правда…
– Не будь козлом! – огрызнулась Эдит, пока он не успел договорить. – Как ты можешь? Ты совсем не думаешь о Лиме? Кто обещал сделать ее счастливейшей девушкой на свете?
Ее уши пылали, и самое ужасное то, что Хиро это отлично видел. Его ладонь машинально скользнула к карману пиджака, но тут же отдернулась. Он скрестил руки, явно намереваясь не давать им больше воли.
– Она меня бросила. Вчера, после случившегося на крыше. Пункт про «счастливейшую» больше не в моей компетенции.
«Ничего удивительного», – промелькнуло в мыслях Эдит. Внешне она держала идеальный хладнокровный «фасад». Выдать ее могли разве что дурацкие оттопыренные уши, которые не скрывали даже распущенные волосы.
– Сочувствую, – с усилием произнесла она.
– У нас с самого начала ничего не клеилось, – с кривой улыбкой признался Хиро. – И ты отлично знаешь почему.
Теперь краска залила все лицо Эдит. Она вскочила, последовав секундному импульсу убраться от него подальше, и он торопливо добавил:
– Прости, прости! Я молчу.
Он со вздохом потер лицо ладонью, оставляя на коже бледно-розовые пятна – да, он тоже покраснел.
– Это только моя вина. В общем… если тебя беспокоила Ветивер, то она больше не моя девушка. Вот.
Судя по всему, теперь она должна была с томным вздохом приземлиться в его объятия.
– Дело не в Лиме, как ты этого не понимаешь?
– А в чем?
– В том, что тебе нужно внимание, а не… что-либо другое.
Хиро замолчал, и молчал так долго, что Эдит начала беспокоиться. Его щеки продолжали медленно краснеть, пока не приобрели лихорадочный оттенок.
– Будь мы наедине… тогда ты мне поверила бы, если бы я сказал это? – выговорил он, с нехарактерным смущением глядя слегка поверх головы Эдит.
За весь разговор сейчас он наиболее близко подобрался к слову «любовь», которое Эдит больше всего боялась от него услышать.
– Нет, – честно ответила она.
Не потому, что была убеждена в неискренности Хиро. Просто он сам не понимал, о чем говорит. Может, когда-то она ему и нравилась, но это чувство давно стало обычной привычкой, скрашивающей ему школьные будни. И Лима была права. Хиро нравились погоня, завоевание и торжество одержанной победы. Но не она сама.
В ответ на слова Эдит его лицо осунулось. Он убрал напряженные жилистые руки в карманы брюк и, сохраняя на лице рассеянную улыбку, быстро поднялся с парты. Эдит задумалась, не была ли слишком резка, но он небрежно бросил через плечо:
– Ну ладно. Тогда за это тоже извиняюсь.
Он напустил на себя беззаботный
