Когда заплачет розовый фламинго - Ольга Геннадьевна Володарская
– Ты приходил к моему отцу незадолго до его смерти? – Этот вопрос прозвучал неожиданно. Сразу после тоста за любовь.
– Да, было дело, заглядывал в его офис.
– Зачем?
– Это личное.
– Марк, я все знаю…
– Тогда тебе надо в передаче «Что? Где? Когда?» участвовать. Хотя нет, это пережитки СССР. Давай в «Кто хочет стать миллионером?».
– Не ерничай.
– А ты не упускай свой шанс. Деньги тебя, понятное дело, не волнуют, но зато прославишься. Помню, ты мечтала стать звездой телеэкрана, рассказывала, как в «Останкино» ходила в надежде на то, что тебя заметят…
– Твое судно кто-то сжег, и ты обвинил моего отца в причастности к этому.
– Какая глупость!
– Еще ты ему угрожал.
– Это было, но не всерьез. – Марк перестал зубоскалить. – Я распалился и накидал не только угроз, но и проклятий. Но при чем тут мое сгоревшее судно?
– Борис Алексеевич никого не пускал на свою территорию, а ты попытался вторгнуться.
– Мое корытце ничем бы не помешало бизнесу твоего отца. Я малек, а он матерый осетр. Так что твой информатор – наглый врун.
– Не совсем. Доля правды в его словах есть. – Лиза допила виски. То, что осталось в стакане после тоста «за любовь». – Ты грозил моему отцу расправой, и он умер.
– От сердечного приступа, насколько я знаю. И если бы он случился в тот же день, что мы с ним схлестнулись, у меня бы появилось чувство вины, но Борис Алексеевич в добром здравии прожил еще больше недели…
– Его убили. И я предупреждаю тебя о том, что буду инициировать расследование по полной форме, – сильно преувеличила свои намерения она. Но сделала это, чтобы пронаблюдать за реакцией Марка.
– Как убили? – непонимающе переспросил он.
– Пока не знаю как. Что-то подсунули, чтобы спровоцировать сердечный приступ.
– Если ты думаешь, что это я… – Марк недоверчиво посмотрел на Лизу. – Ты думаешь, что это я?
– Из-за чего или кого ты ругался с отцом?
– Из-за твоего сына, – выпалил он.
– Которого?
– Славы.
– Вячеслава или Станислава? Это два разных имени и человека. Один старший, другой младший. Первый графический дизайнер, второй специалист по недвижимости. Когда жил с отцом в Германии, сдавал в аренду помещения.
– Не знаю который, но один из них увивался за моей несовершеннолетней дочерью. Он домогался ее!
– Когда? Оба моих сына приехали в Астрахань, узнав о смерти деда, а это произошло до того, как…
– Кто-то из них точно тебе врет, потому что я лично собирался разбить нос внуку Аронова три недели назад.
Лиза глубоко вздохнула, прикрыв глаза. Ее ресницы трепетали. Несмотря на тяжесть разговора, Марку хотелось коснуться их губами… Как раньше! Они называли это поцелуем бабочки.
– Это точно не Вячик, он был в Москве, со мной, – заговорила она. – Значит, Стасик. Свалил от папаши, но мне об этом не сказал. А дед его прикрыл.
– Я пришел к Борису Алексеевичу, чтобы попросить повлиять на внука. Нашим с тобой детям нельзя быть вместе в любом случае…
– Согласна.
– А сын твой еще и плохо с Соней обошелся.
– С чего ты так решил? – напряглась Елизавета, чуть выпустив воображаемые колючки. Она саму себя сравнивала с дикобразом и Марку виделась похожей на это животное.
– Он ее бросил сразу, как возникли трудности. Слава уехал, когда я выволок дочь из машины. И больше с ней не связался.
– Ты что, проверял ее телефон?
– В этом не было надобности. Соня открытая книга, читай не хочу.
– Получается, ты не всегда хотел? Ведь наши дети как-то замутили, и ты об этом не знал.
– Выпустил Соню из виду, каюсь. Проблемы навалились – раз. Два – она вообще не интересовалась мальчиками, только животными и учебой. Куры, собаки, наш порося, из людей подружка Машка – вот ее компания. Плюс книги. Разве я мог подумать, что у моей девочки ухажер?
– А мама? Жена твоя? Она тоже не была в курсе?
Он пропустил этот вопрос мимо ушей. Так уж сложилось, что в их семье Марк был главным родителем. Маму Соня, безусловно, любила, но важнее для нее был отец. Она и откровенничала с ним больше. О тех же месячных сообщила именно Марку, и он повез ее в супермаркет выбирать прокладки.
– Борис Алексеевич вместо того, чтобы меня поддержать, начал глумиться, – продолжил свою мысль Марк. – Как, мол, тебе на моем месте? Не нравится? Когда ты соблазнял мою невинную дочь, не думал, что это вернется к тебе бумерангом? Да только тебе еще повезло, мой внук – элита, а мою принцессу влюбил в себя кочегар, провонявший соляркой и рыбьей требухой! Портовый крысеныш, отброс…
– И ты, как всегда, повелся на его провокацию?
– Как всегда? Тут речь не обо мне шла! Отец твой через меня унижал ее, мою девочку!
Лиза резко встала. Она больше не хотела слушать Марка. Он понимал это, но не смог остановиться и продолжал что-то говорить, жестикулировать и… покрываться потом, представляя то, что намеревается проделать Елизавета.
…А она остановилась у окна с видом на реку. На нем висела другая занавеска, но она, как и прежняя, не доходила до подоконника. Через щель в домик всегда попадал волшебный луч света. Он умудрялся освещать только то, что готово заиграть. Объектами магии становились и мебель, и предметы интерьера, и еда. Как-то он попал на букашку, вмиг превратившуюся в неземное создание. Но если луч обволакивал часть человеческого тела, от нее просто невозможно было оторваться…
– Лиза, мне нужно ехать по делам, – выпалил Марк, заметив, что его гостья примеряет свет на себе. – Давай в следующий раз продолжим разговор?
– Через пять минуточек, – ответила она.
Свет упал ей на ключицу. Казалось бы… Что в ней может быть такого? В этой горизонтальной косточке?
Лиза чуть повернулась. Теперь ее грудь облила позолота. В ней растаяла цепочка с подвеской в форме все того же фламинго. Марк только теперь разглядел ее. Или это просто загогуля, которую преобразил волшебный свет?
Ткань платья заструилась вниз. Лиза скинула его, чтобы предстать перед Марком обнаженной.
Он зажмурился. Тело то и не то. Более сочное, спелое и все равно узнаваемое. Только не было на нем прежде татуировки в виде панды. На этом месте имелся шрам, который Марк целовал особенно часто.
– Иди ко мне, – прошептала она.
Он колебался.
– Только не говори, что без меня этот волшебный свет посещал твою берлогу.
Марк не стал врать. Лиза права, ничего такого не было. Как он ни пытался поймать луч, чуда не происходило. Предметы, попав
