999,9… Проба от дьявола - Юрий Гайдук

— Григорий Цухло, кличка Сусло, лидер группировки Центрального района? — уточнил Яровой.

— Так точно. Так вот этот Сусло, дабы полностью нейтрализовать столичного гонца, за которым неизвестно кто стоит, в преддверии уже открытых боевых действий…

— Каких еще боевых действий? — насторожился Яровой.

— В городе назревает война за передел сфер влияния, и Цухло… Хотя, впрочем, даже не в нем сейчас дело. Пожалуй, самым интересным для вас будет то, что в городе объявился некий Жомба, также давнишний враг Кудлача, он-то и раскачивает обстановку в городе. Кудлач не сомневается, что Жомба уже смог перетащить на свою сторону того же Цухло и теперь пытается нейтрализовать тех воронцовских авторитетов и золотонош, которые все еще верны своему смотрящему.

— А если все это всего лишь больное воображение пятидесятилетнего алкоголика, впадающего в маразм?

— Я поначалу тоже так подумал, но когда чуток поближе узнал Кудлача… Короче говоря, он далеко не алкоголик и тем более не маразматик. К тому же у него есть информация, что Жомба уже подкатывал к Лютому, чтобы натравить его на Кудлача, но не срослось что-то у них.

— То есть подкатывал к Серову?

— Да, Серов — кличка Лютый. В недалеком прошлом правая рука Кудлача.

Яровой молчал, пытаясь состыковать рассказанное Крымовым с тем, что он уже узнал из досье на криминальных авторитетов, которые предоставил ему Рыбников. Наконец произнес:

— Что ж, будем разбираться. И в то же время — Кудлач… Откровенно говоря, мне непонятна его заинтересованность в тебе лично. К тому же он совершенно ни-че-го о тебе не знает.

— Значит, и до него докатилась нужная информация обо мне, — хмыкнул Крымов. — А что касается его заинтересованности… Кудлач заинтересован не во мне лично, а в том Седом, которому доверено навести мосты на золотой фабрике. И интерес этот… Короче говоря, Кудлачу необходимо расправиться сначала с Жомбой, а потом уж и с Цухло. Причем расправиться надо чужими руками, чтобы на него в городе никто зла не держал. Для этого он и вытащил меня из СИЗО под подписку о невыезде.

— И Кудлач, выходит…

— Так точно, именно это и было мне предложено.

Яровой оторопело уставился на Крымова. На языке вертелось что-то вроде: с тобой не соскучишься, раньше времени инфаркт имени товарища миокарда получишь, но вместо этого сказал хмуро:

— И какова цена этого предложения?

— За обоих или за каждого в отдельности?

— За Жомбу.

— Цена вполне приличная, особенно на фоне моего оклада, плюс звездочки и прочее. Триста тысяч евро в наличном варианте и полный доступ к воронцовскому золоту. Причем, как было авторитетно заявлено, в неограниченном количестве и по весьма сходной цене.

— А ты что? — бесцветным голосом спросил Яровой.

— А что я, — пожал плечами Крымов, — будучи на месте Седого…

— Ты номинально Седой!

— Я — Седой по наработанной легенде со всеми вытекающими из этого нюансами. А посему должен был сказать Кудлачу, что в принципе подписываюсь на это дело.

— То есть на мокруху?

— Естественно, однако напомнил Кудлачу, что подобные дела так просто не делаются и мне надо бы обмусолить кое с кем это предложение. К тому же, дабы не случилась осечка, неплохо бы мне и в городе покрутиться пару недель.

— Значит, ты в принципе согласился, — глухим от скрытого напряжения голосом констатировал Яровой. И уже по тому, как он это сказал, можно было догадаться, что вся эта эквилибристика на лезвии ножа ему страшно не нравится.

Крымов только руками развел.

…Перед тем как распрощаться, Яровой вспомнил и о том, ради чего он лично был командирован в Воронцово:

— Об эталонном слитке, случаем, речь не заходила?

— Само собой.

— И?..

— Кудлач в бешенстве. Мол, из-за этого дерьма на фабрику тень Следственного комитета легла, в городе важняк пасется, и знал бы он, Кудлач, кто этому слитку ноги на заводе приделал, яйца бы этому козлу оторвал.

— А если это тот самый Цухло или Жомба?

— Навряд ли. По словам Кудлача, Цухло слишком осторожен, чтобы пойти на подобный риск, а Жомба прежних золотонош растерял, а новых еще не поимел.

— И все-таки, — повысил голос Яровой, — кто-то умудрился вынести с завода этот проклятый слиток и доставить его на Украину.

Глава 11

Привыкший подниматься не позже семи, чтобы спокойно принять освежающий душ, тщательно побриться и выпить чашку свежезаваренного крупнолистового чая, Яровой не изменял своей привычке и в командировках. Однако на этот раз его разбудил требовательно-настойчивый звонок телефона, который, казалось, готов был соскочить с журнального столика. Звонил Рыбников:

— Геннадий Михайлович, извините, ради бога, что не дал выспаться.

— Случилось чего? — пробормотал Яровой, беря с тумбочки часы, стрелки которых показывали четверть седьмого.

— Случилось, мать бы его ети! Лютый погиб, заживо сгорел в своем гараже. И если это может вас заинтересовать…

— А что, есть какие-то сомнения насчет пожара?

— Точно пока что сказать не могу, но, судя по всему, Лютому помогли уйти на тот свет.

Когда Яровой прибыл на место происшествия, где опера Рыбникова уже опрашивали соседей Лютого, он сразу же понял, почему начальник ОБЭПа выдвинул версию о том, что Серову помогли уйти на тот свет «добрые» люди. Дверь вместительного сарая, в котором Лютый держал свой «Мерседес», была подперта снаружи увесистым колом.

— И кто же это, по вашему мнению, мог решиться сотворить подобное? — спросил Яровой, рассматривая обгоревший кол, ямка от которого явственно проступала в полуметре от чудом уцелевшей двери.

— Разбираться будем.

И тут же в разговор вмешался молчавший до этого моложавый старлей, уловивший в словах столичного важняка острую заинтересованность случившимся:

— У Лютого в городе был один враг — Кудлач, и похоже, что это ихние разборки.

— Даже так? — удивился столь категоричному утверждению Яровой. — А вы что думаете, Феликс Ефимович?

Рыбников не очень-то ласково покосился на слишком разговорчивого старлея:

— Я же сказал, разбираться будем.

— Вот и я о том же — разбираться. Кстати, обратите внимание на заостренный конец кола. Такое впечатление, будто специально тесали для вещественного доказательства, подталкивая на мысль, что Серов сгорел не по своей дури, когда бросил непотушенную спичку или тлеющий окурок на пропитанный бензином пол, а его сначала заперли в этой мышеловке, а потом уже снаружи подожгли сарай.

— И не только это, — согласился с Яровым Рыбников. — Мои ребятишки уже опросили соседей, так вот одна бабка сказала, будто видела из своего хлева, когда ходила скотину поить, как еще на зорьке на крыльцо вышел Серов