Ветер из рая - Анна и Сергей Литвиновы
– Спасибо, брат. Еще мне триста сделай.
Он перекусил, как и в прошлый раз, подикарски, сидя на камушке с подстеленной под попу газетой «Лесная промышленность» – других в киоске «Союзпечати» не нашлось, но назавтра киоскер, вдохновленный рублем, обещал оставить ему «Советский спорт», «Литературку» и «Совраску» (то есть «Советскую Россию»).
«Лесная промышленность» улетела в урну вместе с картонной тарелкой изпод шашлыка. Вина в этот раз опер не пил. Сегодня вечером он планировал начать внедрение.
Если не обманывало досье, пресловутый Семен Аркадьевич, которого упомянул шашлычник, – это С. А. Верзихин, четвертое или пятое лицо в преступной сети суджукского общепита, официально заместитель заведующего местным трестом ресторанов и столовых.
Ресторан «Волна» размещался в помпезном отдельно стоящем здании с коринфскими колоннами. Дада, именно коринфскими. Люся, жена, недаром числила себя интеллигенткой – и его временами образовывала, подтягивала до своего уровня. Вот и в колоннах научила разбираться, где ионические, где дорические, где коринфские.
Как и в тысячах прочих заведений в Союзе, дверь была наглухо закрыта, вход стерег золотогалунный швейцар, а подле жалась несчастная очереденка. Окна тоже были плотно закрыты, не дай бог кто из страждущих в нетерпячке полезет к вожделенной пище через подоконник. И только из настежь распахнутых форточек доносился исполняемый ресторанными лабухами шлягер нынешнего сезона: «Я вам спою еще на бис! И песнь свою, и жизнь свою!»[20]
Швейцар выглядел особо нелюбезным.
– Меня Семен Аркадьич ждет.
Швейцар смерил взглядом, открыл пошире.
– Прошу пожаловать, – сменил он гнев на милость, даже поклонился.
Из ресторана пахнуло застарелой духотой – на улице стало свежеть, но очаги разврата в СССР стойко держали оборону: задохнемся, но не откупоримся.
Семен Аркадьевич сидел со светом в кабинете с плотно задраенными шторами. Синичкин вспомнил фотографию в оперативном деле – да, это он, С. А. Верзихин. Маленький, лысенький, с криво повязанным галстуком – кто их всех, деятелей общепита и расхитителей социалистической собственности, заставляет галстуки носить в такую жару! Впрочем, рубашечка у него была с коротким рукавом, пиджак висел на спинке стула, а лицо гражданина Верзихина овевал вентилятор «Ветерок».
– Что надо? – нелюбезно спросил хозяин кабинета и перевернул песочные часы, недвусмысленно демонстрируя, как он занят. Часы были рассчитаны, прикинул опер, на пять минут. Глаза Семена Аркадьевича тоже были очень деловыми: ледяными, изучающими.
Синичкинстарший спокойно и не заискивая изложил свою легенду: работаю во Владике, есть маза перевезти левый вагонрефрижератор с красной икрой. В холодильнике будет поддерживаться температурный режим, икра расфасована в деревянные бочки. Срок поставки пятнадцатьдвадцать дней с момента предоплаты.
Немного поговорили о цене. Общепитовец черкнул чтото на перекидном календаре. Потом Верзихин спросил:
– Откуда, говоришь, икра?
– Из Владивостока.
– А кто ее с той стороны отправляет?
– Э, – засмеялся опер, – я вам скажу, вы меня бортанете. Мне тоже свой интерес соблюсти надобно.
– Почему ко мне пришел?
– Да я могу в Сочи поехать! В Ялту! В Одессу!
– Ладно, иди жди. Если будет надо, мы тебя найдем. Пока можешь покушать за мой счет, тебя проводят за столик.
Предложение выглядело явной дешевой покупкой, и Синичкин усмехнулся.
– Я не голоден. Только долго ждать не буду. Послезавтра в Сочи уеду.
«Обязательно нужно, – твердо помнил он, – чтобы у делового предложения оказались строгие временные рамки».
Он вышел, не израсходовав отведенные ему пять минут.
* * *
Слежку он заметил сразу.
Паренек довел его до хатки на Средней улице и растворился в тумане.
На следующий день, стараясь быть беззаботным, «Зверев» устремился на пляж.
Киоскер оставил ему обещанную печатную продукцию, так что полдня он не скучал. Пообедал черешней из кулечка, которую купил у бабки на импровизированном рынке.
Съездил на морскую прогулку на катере «Капитан Капуста»: «Возможна встреча с дельфинами!»
Дельфинов, впрочем, они не увидели.
За ним больше не следили, но когда он вернулся к себе во временное обиталище на Средней улице, сразу понял, что внутри ктото побывал. Английский замок на двери в хатке вскрыли, видимо, отмычкой. Лазили под подушку, в шифоньер. Там он хранил на полочке паспорт на имя Петра Зверева с пропиской во Владивостоке и пропуск во Владивостокский рыбный порт. Аккредитивы не тронули – впрочем, он все равно таскал корешки от них с собой.
Все шло по плану. В этот раз его не грабили. Проверяли.
* * *
Шашлычники так и торговали на прежнем месте, никто ими не интересовался: ни ОБХСС, ни ревизоры из края, ни народный контроль. Лишнее доказательство того, что у торговой суджукской мафии все схвачено.
Когда Синичкинстарший покупал там свой очередной обед, нацменшашлычник проговорил углом рта:
– Сегодня там же. В десять.
Ресторан «Волна» за час до закрытия выглядел почти так же, как двумя днями ранее – только очередь почти рассосалась (ждать стало безнадежно), а из форточек доносилась разухабистая песня, которую исполнил знаменитый эстонец Яак Йоала: «Я рисую, я тебя рисую, я тебя рисую, сидя у окна! Я тоскую, по тебе тоскую!..»[21]
Швейцар узнал его (хорошая память на начальство – обязательное условие преуспеяния на подобной должности). Предупредительно распахнул дверь: «Добро пожаловать!»
Тот же мэтр проводил его в тот же, что и вчера, кабинет. Но сидел там совсем другой человек.
В первый момент опер не мог поверить в свою удачу.
* * *
Синичкинстарший вошел в полутемный кабинет при ресторане и сразу понял, что он пропал.
Не в том смысле, что оказался на пороге разоблачения – в себя и свою легенду он верил, как никогда раньше. Но беда заключалась в том, что дама, которую он увидел в ресторанном бархатном закуте, явно и очевидно привлекла его как мужчину. Он подобных женщин, прямо скажем, раньше не встречал – и не ожидал здесь увидеть.
Конечно, еще в Москве он знакомился с объектами будущей разработки. И оперативное дело, открытое на Беллу Табачник, листал. И фото ее видел. По карточке в деле узнал даму мгновенно: то была сама заведующая Суджукским трестом ресторана и столовых, организатор и вдохновитель преступного южного синдиката, связанного с общественным питанием, гражданка Табачник Б. Ю. Она 1940 года рождения, стало быть, старше его на семь лет: ей сейчас сорок один, ему тридцать четыре.
Трудиться Белла начала в семнадцать лет посудомойкой в кишиневском ресторане. Затем вышла замуж: супруг был непростой, капитан дальнего плавания в отставке, старше нее более чем вдвое, если не втрое. В курортном Суджуке у него оказался свой дом, она переехала вслед за благоверным сюда и стала делать карьеру по ресторанной линии. Муж сильно пил и довольно скоро
