Колодец и бабочка - Елена Ивановна Михалкова
Илюшин задумчиво барабанил пальцами по столу, рассматривая девушку. Она улыбнулась ему солнечно и ясно и слегка выпятила грудь с выпирающими сосками.
– Расскажите про Габричевского, – попросил Илюшин. – Между прочим, кот у вас?
– Кот?
– Ага. Рыжий, из магазина. Илья вам его отдал?
– Илья никогда не был у меня дома, – медленно сказала Эльза. – Почему кот? Он купил для меня в магазине кота? Да, похоже на Илью.
– Нет, он его украл, – сказал Илюшин. – Кстати, ваш номер у Габричевского в телефонной книжке. Когда вы с ним виделись в последний раз?
– На прошлом семинаре, – не раздумывая, ответила Эльза. – Он выглядел абсолютно таким же засранцем, как всегда. Кривлялся, шутил, пародировал чужие тексты – впрочем, довольно смешно…
За «пародировал» Илюшин уцепился.
– Кого-нибудь Габричевский мог этим сильно уязвить?
– Тут все болезненно самолюбивы. Может быть, Мирон Шафран. Он очень серьезно к себе относится.
– Это что за специя Востока?
Эльза хмыкнула.
– Вообще-то он Мирон Кудесников. Не знаю, чем эта сказочная фамилия ему не понравилась. Кстати, когда будете его допрашивать, не удивляйтесь: он думает, что шафран – это воинское звание. В армии то ли Индии, то ли Тайваня… Не помню точно. Я его очень люблю. Не в смысле влюбленности – ну, вы понимаете, – а в смысле рассматривать. Любоваться. Он в своем роде совершенство.
Бабкин вспомнил зомби в кашемире.
– Как убили Илью? – неожиданно спросила Эльза. – Рассказывайте. Иначе уйду.
– Ударили по голове чем-то вроде молоточка с небольшой рабочей поверхностью. – Макар сложил из указательного и большого пальцев приоткрытый птичий клюв. – Вот такой примерно. Пробили висок, Габричевский умер мгновенно.
– То есть убийство могло быть и… Как это сказать? Не специальным?
– Непреднамеренным, да. Теоретически – вполне.
– А почему кот должен быть у меня?
– В день смерти Габричевский украл кота, который жил при магазине.
– И непонятно куда дел, – прогудел Сергей.
Эльза озадаченно похлопала ресницами.
– Есть предположения, зачем ему мог понадобиться кот? – спросил Макар, не сводивший взгляда с ее лица.
– Ни малейших, – медленно протянула она. – И вообще, это вам лучше спросить у Горбенко.
– Кто такой Горбенко?
– Такая. Ее сегодня не было. Она единственная из всех по-настоящему тесно общалась с Ильей. Вы говорите: мой телефон записан у Габричевского в контактах… Он мне писал только для того, чтобы огорошить какой-нибудь новой противной идейкой. Любил провоцировать. Я ему выдала в качестве аватара внешне распутную, но в душе стыдливую девственницу… – Эльза застенчиво улыбнулась Бабкину, и тот едва не перекрестился: ну, ведьма! – Илья считал, что очень меня смущает, когда зачитывает про щупальца, похотливых демонов, силой овладевающих ангелицами, и тому подобную бредятину. На самом деле он был скованный и довольно анахроничный. Все эти щупальца и демоны уже лет десять как неактуальны. А с Горбенко они выглядели как два воркующих голубка. Хотя она старше лет на десять. Подруга нашей Любови Андреевны.
Макар и Бабкин переглянулись. Интересные новости.
– А Любовь Андреевна ни словом не упомянула о своей подруге… – уронил Макар.
– Вы можете спросить об этом у нее самой. Яровая всегда после семинара ужинает в кафе напротив. Наверняка и сейчас там сидит.
Что-то она определенно недоговаривала, эта любительница странных ролевых игр. Но Сергей понимал, что им ее не расколоть. Илюшин и так немало из нее вытянул.
– Если не секрет, почему вы взяли именно такой псевдоним? – уже в дверях спросил Макар.
Девушка мило улыбнулась.
– Псевдоним – это Катя Парфенова. А мое паспортное имя – Эльза Страут.
4
– Что, хорошие стихи? – благоговейно спросил Сергей, когда они вышли на улицу.
– Стихи? – непонимающе переспросил Илюшин. – А, про кита! Бездарные. Попробуй вслух повтори: сквозь-створки, сквозь-створки… Какое-то шипение защемленного моллюска. Ерунда на постном масле.
Бабкин опешил:
– А почему же ты тогда…
– Нет, ну как же… – Илюшин приостановился и удивленно взглянул на него. – «Кит мог бы проглотить Иова…» Про кита – это из Ветхого Завета. – Лицо Бабкина не отразило абсолютно ничего при этом известии, и Макар, испустив тяжкий вздох, продолжал: – Пророк Иона, вместо того чтобы отправиться проповедовать в Ниневию, как ему было приказано Господом, решил сесть на корабль и уплыть подальше от назначенного пункта. В пути разыгралась буря, Иона понял, что так проявляется Божий гнев, и предложил капитану выбросить его в море. Буря тут же унялась, а Иону слопал кит. Трое суток возил по морю, как в батискафе, пока не выплюнул. А Иов – это невинный богобоязненный страдалец, на которого обрушились кары небесные вследствие сложного спора между Богом и дьяволом. Невежественные люди часто путают Иону и Иова.
Бабкин, который в глубине души смутно предполагал, что это вообще один персонаж, согласно угукнул.
– Дальше поехали: над ним жемчужная корова вздымала белые рога. Откуда корова?
– Да, откуда корова? – заинтересовался Бабкин. – Чего ее в океан понесло?
– Серёжа, это Ио, – с жалостью сказал Макар. – Девушка, в которую влюбился Зевс и превратил ее в корову, чтобы спасти от гнева своей ревнивой жены Геры. Ио кусал овод, и она, бедная, бросилась от него в море. Сюжет стихотворения, как мы видим, построен на сходстве имен: Иона-Иов-Ио…
– У Фридриха Незнанского есть роман «Исполняющий обязанности», сокращенно – «ИО», – ляпнул Бабкин, сам не зная зачем.
Небольшой наградой ему послужило то, что Илюшин на секунду сбился.
– Что получается? – продолжал Макар, проигнорировав этот протуберанец эрудиции. – В трех строфах девица с интеллектом аксолотля ненавязчиво демонстрирует знание Ветхого Завета, заодно вплетая в них древнегреческую легенду. Она могла стащить эти стихи у какого-нибудь поэта, но я ничего подобного не помню. Да и слишком они слабенькие… Но дело не в бездарности, дело в том, что человек, который способен оперировать образами библейских пророков и праведников, не может изъясняться междометиями и при этом высказываться, что любит все поэтическое. Так, вон сидит Яровая…
Окна кофейни выходили на площадь. Подсветка внутри была аквариумная: посетителей, застывших среди диффенбахий и спатифиллумов, можно было хорошо рассмотреть с улицы.
Бабкин с удовольствием подставил лицо ветру. Вечер был теплый, и люди по тротуарам шли вполне понятные, привычные, и если хорошенько поискать, наверняка можно найти в каком-нибудь кинотеатре «Людей в черном» и даже сводить на него Машу… Старый фильм! Глупость какая-то.
5
– Добрый вечер, – холодно сказала Яровая, как будто они не расстались полчаса назад.
– Вы позволите, Любовь Андреевна? – Илюшин вопросительно замер возле ее столика, за ним возвышался Бабкин.
Она страдальчески сдвинула брови.
– В чем дело? Послушайте, я очень устала после семинара, у меня болит голова, и при всем желании…
Яровая замолчала, давая им самим возможность догадаться, что, при всем желании, она ничем
