Две недели до рая - Марина Серова
Даша обвела победным взглядом свою гостиную, и в этот момент я уже не сомневалась – свой счастливый билет она не вытащила, а выгрызла силой. Наверняка дралась как кошка со множеством претенденток, пока не оттерла их всех за красную границу татами.
– Вы не пытались связаться с Аленой, когда она была в Москве?
– Ну, вы же знаете, что пыталась, – улыбнулась девушка, глядя на Ивана, – я у Бориса Михайловича узнала ее телефон, сказала ему, что хочу помириться.
– А зачем вам на самом деле был нужен ее телефон? Что вы от нее хотели? – Мне казалось, я нащупала в этом разговоре какую-то важную ниточку.
– Я не обманывала – помириться хотела. Оказалось, очень тяжело жить с этим камнем на душе. Мне казалось, прошло достаточно времени, чтобы ее обида хотя бы немного утихла, но Алена и слышать ничего не хотела обо мне. Когда я позвонила, она обругала меня последними словами и велела никогда больше не появляться в ее жизни.
– И вы не появлялись?
– Нет, – покачала головой Даша, – в тот день мы с ней разговаривали в последний раз.
– А где вы были позавчера около полуночи?
– Здесь, где мне еще быть. Муж подтвердит, если будет необходимость, но я надеюсь, вы сдержите слово и не скажете ему ничего. Мне незачем было убивать Алену. Скорее это она с удовольствием убила бы меня.
* * *Когда мы отъезжали от дома Муромовых, солнце уже стояло в зените, и я начала думать, что отдых в тропиках – не такая уж хорошая идея. Футболка на мне прилипла к телу, лицо было блестящим от пота. Иван тоже чувствовал себя некомфортно.
– Я сейчас сварюсь, – сказал он, когда мы садились в машину.
Кондиционер нас спасал на время пути, но впереди был еще длинный день, и его как-то надо было пережить.
– Интересно, завтра будет такое же пекло? – вздохнул Иван.
– А мне другое интересно, – отозвалась я.
– Что именно?
– Как при такой жаре она в лонгсливе ходит?
– В чем?
– В кофте с длинными рукавами.
Мы выехали на шоссе и помчались в сторону города, но на одном из поворотов Иван притормозил, а затем свернул налево, на широкую проселочную дорогу.
– Так, – нахмурилась я, – полиции известно, с кем я нахожусь. Меня точно будут искать, а Кирьянов прямиком направится к тебе!
– Я хочу заехать на дачу, принять душ и переодеться, если ты не против, – засмеялся мой спутник. – Я ни секунды больше не выдержу в рубашке и джинсах.
– Ладно. Но это нечестно. Я-то останусь при своих джинсах.
Дорога огибала раздольный березовый лес и спускалась к реке, на берегу которой стояли добротные дома с просторными участками. Поселок был возведен в девяностые, когда в моде были постройки из кирпича. Часть домов стояла в первозданном виде, а другая была облицована клинкером или оштукатурена. К одному из таких солидных сооружений мы и подъехали. Дачей это назвать было сложно. Двухэтажный особняк прятался за высоким забором с кованой решеткой. Автоматические ворота раскрылись, и мы въехали на выложенный тротуарной плиткой двор под навес.
– Ничего себе дачка, – присвистнула я.
– Ну, вообще я приобрел его как дом, – сказал Иван, отпирая входную дверь, – но работа заставляет снимать квартиру в городе, так что тут я бываю наездами. Проходи.
– Прости за нескромный вопрос, а ты тут один живешь?
– Вдвоем с собакой.
– А собака где? – напряглась я. – Учти, я с животными на «вы». У меня даже кошки нет.
– Собака в городе, не переживай. Я же там сейчас живу. Чай будешь?
– Чай? Ты издеваешься?
– Природная вежливость. В холодильнике есть квас, кажется.
Иван махнул мне рукой в сторону кухни, а сам скрылся за дверью одной из комнат. Я направилась в указанном направлении и оказалась в просторном помещении, окнами выходившем на пролесок, за которым блестела сизая гладь реки. В холодильнике действительно стояла бутылка кваса.
– А сколько ему лет? – крикнула я.
– Я был тут позавчера. Не отравимся, – последовал ответ.
В глубине дома хлопнула дверца шкафа. Потом зашумела вода в раковине.
Я достала бутылку, нашла два чистых стакана на подвесных полках и разлила напиток. Квас был божественно холодным, но чересчур сладким.
Я посмотрела в окно – за забором из модного штакетника, лесенкой спускающимся по склону, виднелась убегающая к реке тропинка.
Отпуск! Закрыв глаза, я прислушалась к своему внутреннему голосу, который призывал меня быстрее закончить это дело и собирать чемоданы.
– Я тут подумал, – раздался в дверях голос Ивана. Я обернулась. Мой помощник облачился в яркие шорты с расцветкой из пальмовых листьев и белую как снег футболку, – подруга у нас, наверное, отпадает?
Он взял свой стакан со стола и сделал большой жадный глоток. Я залюбовалась тем, как его кадык ходит под кожей гладкой сильной шеи, и мне стоило труда не потерять нить разговора:
– Почему?
– А зачем ей убивать Алену?
– Да мало ли зачем? Может, она не все нам рассказала. Надо и других послушать.
– Вы такой вывод сделали на основе длинных рукавов? – язвительно спросил Иван.
Я вздохнула. С этой язвительностью уже надо что-то делать.
– На основе рукавов. И свежеокрашенных волос.
– Волосы тут при чем? И с чего вы взяли, что они свежеокрашенные?
– Ненаблюдательный ты, Ваня, и память у тебя куриная. – Мы сели за стол, на который хозяин дачи поставил тарелку с фруктами и слоеные булочки с джемом, которые нашел на полке с продуктами. – Ты же сам утром улику нашел.
– Какую ул… фу… Волосы, что ли?
– Волосы. Какого цвета, запомнил?
– Темные вроде. Но она-то больше рыжая… а… стоп… – на
