Тайна Кристин Фоллс - Джон Бэнвилл
Почта закрывалась в пять, и Долли знала: нужно торопиться. Конверт нашла лишь старый, из-под документов на тонтину, но решила: сойдет. Клей почти стерся — клапан прилепился лишь лейкопластырем, а адрес она вообще едва написала: от спешки дрожали руки. Однако спешке вопреки Долли панически боялась момента, когда настанет пора открыть дверь и выйти на улицу. Вдруг они до сих пор скучают на углу? А если выбрать другую дорогу — в противоположную сторону, через Арбор-Хилл? Тогда она потратит куда больше времени, не успеет на почту, да и они вполне могут пуститься в погоню.
Долли распахнула дверь и, выбравшись на крыльцо, едва заставила себя посмотреть на угол. Они исчезли! Долли оглядела Краймиа-стрит от начала до конца, но заметила лишь старуху Таллон: та приоткрыла дверь и высунула нос на улицу, якобы чтобы узнать погоду. Тихий, спокойный вечер. Так и должно быть: все тихо-спокойно. Старуха Таллон спрятала нос и беззвучно закрыла дверь. Видела она тех двоих на углу? Она же никого и ничего не пропускает! Но даже если и видела, чем поможет? Долли закусила нижнюю губу и стиснула сумку. Следы навоза у двенадцатого дома напомнили о бархатных сумерках, когда она шла здесь под руку с Квирком. Не стоит ли ему позвонить? Он же сам предлагал… На миг в сердце затеплилась надежда. Только… нет, Квирку она позвонит в последнюю очередь.
На почту Долли попала за пять минут до закрытия, но молодой клерк за решетчатой перегородкой уже решил, что работать хватит, и встретил ее недовольным взглядом. Только в Стоуни-Баттер все такие — Долли привыкла к недовольным взглядам и даже к оскорблениям, которые бормочут сквозь зубы, когда проходишь мимо. Ни то ни другое ее совершенно не волновало. Едва конверт упал в ящик, на душе полегчало, как от исповеди, хотя, когда в последний раз исповедовалась, Долли уже не помнила.
Долли решила заглянуть в паб и выпить джин с содовой, всего лишь порцию. В итоге она выпила три сразу, потом еще одну в более спокойном темпе, потом еще одну на посошок. Возвращаясь домой в дымчатом сумраке, Долли гадала, не поспешила ли отправить конверт. Вдруг страшные двое совсем не те самые? А даже если те, вдруг они следили не за ней? В Стоуни-Баттер что только ни случается — и кражи, и драки, иной раз люди с выбитыми зубами среди улицы валяются. Если это все ее домыслы и придумки… Господи, что она наделала?! Может, стоит вернуться на почту и затребовать конверт обратно? Нет, там уже, конечно, закрыто, молодого клерка и след простыл, а все письма достали из ящика и увезли. Джин обжог горло не хуже огня. Вдруг… вдруг письмо уже доставили? «Пусть страдают, — злорадно подумала Долли. — Пусть узнают, каково жить в наших краях!»
Пять порций джина сделали свое дело, и в замочную скважину Долли попала не сразу. В передней гулял сквозняк, тянуло откуда-то из глубины дома. Долли это заметила, но особого значения не придала. На кухне негромко играло радио — «Инк Споте» пели «Ложь — это грех», но Долли решила, что в спешке забыла его выключить. Она повесила пальто на крючок и прошла в гостиную — там тоже царил непривычный холод. «К зиме надо купить электрокамин, — подумала она. — Такой, в котором горит красный огонек, и кажется, что пылают дрова». Долли опустилась на колени и закладывала дрова в топку, гадая, где же спички, когда услышала их. Обернулась — они стояли у двери на кухню. Все вокруг замедлилось, словно поезд, в котором она ехала, сбавил скорость до минимума. В состоянии шока Долли подмечала любопытнейшие детали: на толстяке свитер ручной вязки, при электрическом свете его волосы отливают рыжим; у тощего нос красный, как с мороза, между перепачканными табаком пальцами зажата не просто сигарета, а самокрутка. Еще она с поразительной четкостью увидела то, что не могла видеть в принципе, — разбитое стекло в двери черного хода — и почувствовала, как в брешь льется прохладный ночной воздух. Зачем же они включили радио? Почему-то сильнее всего пугало именно его пение, фальцеты тех черных ребят. «Добрый вечер!» — любезно проговорил тощий. Сперва Долли ощутила лишь щекотку в низу живота, но потом по ногам хлынул обжигающий поток густой жидкости, и на коврике перед камином расплылось темное пятно.
Такси, древний «форд», отчаянно хрипя, трясся по темным, погруженным в тишину, улицам. К такому Квирку следовало привыкнуть давно — звонок в ночи, поездка по спящему городу, «скорая» на обочине дороги, несколько патрульных машин, крыльцо, на котором маячат крупные мужчины с незапоминающейся внешностью. Один из них, в длинном плаще и мягкой фетровой шляпе, вышел ему навстречу.
— Мистер Квирк, это вы? — с радостью и удивлением спросил он.
Инспектор Хакетт! Настоящий увалень с веселыми внимательными глазами. Это он позвонил среди ночи.
— Здравствуйте, инспектор! — Квирк пожал широкую, как лопата, руку — Мисс Моран здесь? — Он внутренне поморщился: так глупо прозвучал вопрос.
В глазах Хакетта вспыхнул огонек.
— Кто, Долли? — переспросил он. — Да-да, она здесь.
Хакетт провел Квирка в переднюю буквально на цыпочках, чтобы не мешать двум экспертам-криминалистам, снимавшим отпечатки пальцев. Квирк с ними не раз пересекался, хотя имена так и не запомнил. Они кивнули ему, таинственные и чуть самодовольные, как все эксперты, по лицам которых кажется, что они смеются над известной лишь им шуткой. В гостиной царил хаос: стулья опрокинули, диван выпотрошили, ящики вытащили из стола, документы изорвали в клочья и разбросали по полу. Молодой, облаченный в форму полицейский с прыщами, выпуклым кадыком и чуть позеленевшим лицом сторожил кухню. За его спиной царил еще больший беспорядок, особенно вопиющий в безжалостном свете голой лампы. Запах, стоявший на кухне, Квирк знал так хорошо, что едва его почувствовал.
— А вот и ваша мисс Моран! — с легкой иронией воскликнул Хакетт.
Лодыжки Долли стянули чулками, запястья — электрическим проводом. Она лежала на правом боку, намертво прикрепленная к опрокинутому на пол кухонному стулу. Одну руку она как-то ухитрилась высвободить… Поза Долли потрясла
