Оксана Обухова - Мисс Марпл из коммуналки
Дверная пробка мигом рассосалась. Только лейтенант Серегин остался:
– Товарищ капитан, разрешите спросить?
– Валяй, – мотнул разболевшейся головой Дулин.
– Гражданочки, у вас есть запасной ключ от комнаты соседа?
Разошедшаяся в негодовании гражданочка Губкина фыркнула, скрестила руки и отвернулась к окну; Софья Тихоновна перехватила поудобнее сползшего котика и встала со стула:
– Пойдемте. Сейчас покажу, где ключ.
Лейтенант Серегин пропустил даму с котом вперед себя. Отпер дверь разысканным под плинтусом ключом и вошел в большую, наглухо зашторенную комнату.
Зашел и замер словно вкопанный.
– Товарищ капитан! Идите сюда!
На узкой кушетке, стоящей в углу возле окна, под толстым ворсистым пледом угадывались контуры человеческого тела.
Тело свернулось калачиком. Из-под уголка пледа на подушку вымело длинный клок седых волос.
– Товарищ капитан!
Дулин – вот тебе, бабушка, и Юрьев день, второй труп в одной запертой квартире! – прошел до угла и осторожно приподнял плед над лицом…
Из-под пледа на него очумело уставились блекло-голубые глаза пожилого мужчины. Его длинные седые волосы беспорядочно выбились из стянутого резинкой хвостика.
Знаменитого на весь район моржа-йога Вадима Арнольдовича Савельева капитан узнал почти сразу. Не раз и не два Дулин видел, как прохожие смотрели вслед мужчине, что шел сквозь трескучий мороз в клетчатой рубахе навыпуск, джинсах и сандалиях, и крутили пальцем у виска. А закаленный йог, обычно погруженный в свои сугубо философские мысли, не обращал на ротозеев и зевак ни малейшего внимания. Шагал, уминая сугробы легчайшими босоножками, и думал о телах Вселенной и соотношении с ними своего абсолютно не мерзнувшего тела.
Несколько секунд мужчины рассматривали друг друга, потом йог-философ подскочил и стал спрашивать вполне резонно:
– Вы кто?! Что вы здесь делаете?! – посмотрел дальше в сторону двери, увидел ухмыляющегося человека в форме – лейтенанта Серегина. – Что вообще здесь происходит?!
Дулин печально провел глазами по стене, увешанной любопытными фотографиями, вздохнул и предложил:
– Вставайте, Вадим Арнольдович. Есть разговор.
– Я прилетел в половине второго во Внуково! – горячился йог. – Рейс три раза откладывали, принял не тот аэропорт… Потом пропал багаж! Я добрался до дома в половине пятого! Не спал почти что сутки! Выпил таблетку снотворного и лег спать!
– Вы не спали почти сутки, – вежливо интересовался капитан, – но все равно приняли таблетку снотворного. Зачем?
– Да черт подери! У меня сбился режим, разболелась голова, я принял анальгин, поскольку ничего другого в аптечке не было. Обычно в такие моменты я справляюсь с болью медитацией… Но я – устал! Принял таблетку и лег спать. А анальгин имеет на меня сильнейшее снотворное действие. Я – спал!
– И ничего не слышали?
– Нет!
– Так уж и ничего?
– Нет! Нет, нет!!! Комната глухая, я крепко спал и ничего не слышал!
– Вадим Арнольдович, давайте не будем горячиться. Лейтенант Серегин, проверьте звукоизоляцию комнаты.
Серегин бегал до кушетки в углу, ложился с головой под плед – пока коллеги старательно шумели в прихожей – и, возвратившись, докладывал жестами и мимикой: мол, фифти-фифти, что-то слышно, что-то нет. Если спал с устатку, мог прошляпить любое убийство…
Дулин не слишком, честно говоря, огорченно расшифровал позывные тела, посмотрел на медленно кипевшего йога и с задумчивой въедливостью повторил:
– Так когда, вы говорите, Вадим Арнольдович, прибыли?
– В Москву или домой? – ехидно уточнил йог.
– Домой.
– В половине пятого.
– А спать легли?
– Буквально сразу. И никакого трупа в прихожей не было.
Ответы жильца полностью совпадали с мнением медэксперта – убийство Алиева произошло примерно в пять утра плюс-минус полчаса. Дело приобретало все более и более неприятные очертания.
Невысокий, худощавый, но жилистый йог вполне мог засандалить нож в грудь таджика. Мог ударить так, что треснула толстая пластмассовая ручка…
Но вот мотив…
И почему тело осталось в прихожей?..
Непонятно. Зарезать соседа, втащить его тело в собственную квартиру и спокойно улечься спать?.. Можно было оставить это тело на площадке перед дверью в квартиру убиенного… Тогда и взятки гладки, в сороковую квартиру зашли бы только для дежурного опроса…
Хотя… За долгие годы разыскной деятельности кэп Дулин повидал и не такое. Например, части тела соседей в кипящих кастрюльках…
– Вадим Арнольдович, а позвольте узнать. По чему вы уехали из Москвы так вдруг? Никого не предупредив…
Вадим Арнольдович возвел глаза к потолку, помотал головой – как вы мне все надоели! – и, набрав в грудь воздуха, медленно, успокаиваясь, его выпустил. Глаза его закрылись, йог уснул. Наверное.
Дулин кашлянул.
– Я летал в Читинскую область, – прозвучал в комнате спокойный, размеренный голос. —
К своему духовному наставнику. Мы совершали паломничество, поднимались на гору Алханай.
– И долго поднимались? – с едва слышимой насмешливостью спросил капитан.
Вадим Арнольдович взглянул на него строго.
– Не ерничайте, господин капитан. Друзья сообщили мне, что лама плохо себя чувствует, и я собрался в одночасье. Примерно месяц жил по этому адресу. – Йог Савельев дотянулся до ручки и блокнота капитана, быстро нацарапал на листке трудно-воспроизводимое название бурятской деревеньки. – Когда ламе стало лучше, мы вместе поднимались на Алханай.
– А почему решили вернуться именно сегодня?
Вадим Арнольдович посмотрел на милиционера долгим взглядом, вздохнул и произнес:
– Так, видно, было предопределено.
– И в этом есть высший смысл, – усмехнулся Дулин, но на этот укол йог уже не ответил.
В воскресенье вечером Алеша Бубенцов пил в комнате Вадима Арнольдовича чай.
По большому счету, в сороковую квартиру он явился с желанием увидеть Настеньку, примчавшуюся в столицу еще в субботу, после звонка Софьи Тихоновны. Тетушка расплакалась, едва услышав в телефонной трубке голос внучатой племянницы, та бросила все дела и приехала в Москву.
Но дверь участковому открыла Надежда Прохоровна.
– Нет ее, – сухо сказала после «здрасте», – в магазин с Софой ушла.
Алеша улыбнулся и выдал фразу, заготовленную как раз для этого случая:
– А я не к Насте, баба Надя. Я к Вадиму Арнольдовичу. Он на месте?
– Где ж ему быть, – вздохнула Надежда Прохоровна и пропустила участкового к вешалке. – Как вернулся вчерась, так никуда и не выходит.
В пятницу днем Вадима Арнольдовича милиционеры все же увезли с собой. Дулин решил помариновать единственного дееспособного подозреваемого все выходные в камере вместе с бомжами и буйными алкоголиками.
Решение было правильным. Никого не забрать из квартиры, где в замкнутом пространстве шесть на восемь нашли убитого мужчину, было бы просто смешно. Забирать в клоповник бабулек было бы еще более вызывающе смешно, так что выбор, разумеется, пал на славного йога Вадима Арнольдовича.
Но утром в субботу Дулину позвонило высокое начальство. Позвонило, да как начало пихать…
«Такие люди, как Вадим Арнольдович Савельев, составляют славу и гордость России! Ученый, востоковед, его труды переиздаются по всему миру… он чуть ли не личный друг далай-ламы… Его именем названа улица в какой-то бурятской глуши…» И так далее, и тому подобное… Высокое начальство распиналось долго. В душе Дулина, несмотря на явную личную симпатию к подозреваемому, закипали чувства, симпатии диаметрально противоположные, явно протестные, стремящиеся к обратной реакции.
Но Вадима Арнольдовича он все-таки выпустил. Попросил дать подписку о невыезде и тем же вечером созвонился с участковым Бубенцовым.
Алеша чуть разума от счастья не лишился. Сам славный опер, легенда сыска, звонит ему домой.
– Ты вот что, Алексей, – сказала легенда. – Ты в той квартире за своего… Походи там среди соседей, чайку попей, послушай…
– Слушаюсь, товарищ капитан! Когда приступить…
– Ты не рапортуй, – слегка раздраженно оборвал его шеф убойщиков. – Ты тортик лучше купи или каких пряников… Расположи соседок к беседе… Но ухо держи востро! Эти божьи одуванчики «времен Очакова и покоренья Крыма» еще тебя самого облапошат…
– Да понял, понял.
– А понял, так исполняй!
Исполнительный лейтенант тортика покупать не стал, поскольку знал бабулек лучше. Визит Алеши с тортом после всех событий вполне мог закончиться еще на пороге этим самым тортом по физиономии. Баба Надя дама суровая, если обиделась, скидок на погоны делать не будет.
…Вадим Арнольдович разливал по коричневым глиняным кружкам ароматный зеленый чай из такого же глиняного, чуть приплюснутого чайничка.
