Дмитрий Дубинин - День скарабея
— Не помню, — ответил Сергей. Он сейчас был противен самому себе.
— Найдите столовую, — сказал «отдыхающий». — Там сзади нее находится дизельная. Арсен там.
И с этими словами мужчина уткнулся в журнал, давая понять, что посетителю пора убираться.
Спускаясь вниз, Сергей опять заметил сексуальную кастеляншу. Увидев, как тот целеустремленно спускается вниз и направляется к выходу, она презрительно сморщила носик.
Лихоманов сел в машину и, следуя указателям, двинулся по направлению к столовой. Дорога для автомобилей шла почти параллельно с узкоколейкой, потом вдоль глухого забора; и то верно — не через парк же машины пускать, по которому положено гулять пешком…
Дизельный бокс найти оказалось тоже нетрудно. Припарковав машину поблизости, Сергей подошел к двери. Внутри было тихо. Постучав и не получив ответа, открыл дверь и прошел внутрь, где царили прохлада и запах машинного масла. Казалось, ни одной живой души здесь нет, но вдруг сзади послышался легкий шорох, а потом Сергей получил сильнейший удар в затылок. Поскользнувшись на жирном стальном полу, Лихоманов неуклюже упал, не сумев даже хотя бы немного сгруппироваться. Пинок в солнечное сплетение заставил его скрючиться, и когда двое вздернули Сергея за плечи, разогнуться было невозможно. Так же как и хоть что-то сказать. Из приоткрытого рта шло только невразумительное сипение. «Ох, Пашка, и за это тебе придется ответить», — если бы мог, то произнес бы Сергей.
По обе стороны его крепко держали два лохматых чернявых парня. А прямо перед ним стоял средних лет мужчина с благородной сединой в опять-таки черной шевелюре. Внимательно поглядев на корчащегося Сергея, он коротко что-то бросил парням. Сергей почувствовал, как чьи-то опытные лапы просканировали его карманы. На свет появились водительские права, визитки «Оверхилла», ключи и бумажник. Седой изучил документы, содержимое бумажника, потом спросил:
— И зачем тебе оно надо, мужик?
— Вы так всех клиентов встречаете, Арсен? — сипло спросил Сергей.
Седой опять произнес что-то непонятное. Лихоманова отпустили.
— Я не Арсен, — обратился к нему седой. — А вот тебя я, кажется, знаю. Ты же серьезный человек, зачем ты сюда пришел? Даже если так, зачем сам пришел?
— Мне кое-что надо… — начал Сергей.
— Да это я понял, да… Себе? — последовал осторожный вопрос.
— Нет.
— Не знаю, может, ты врешь. Тебя знают и уважают в городе. Я тоже тебя знаю. Конечно, я тебе дам, все, что надо. Но знаешь, я вот что тебе скажу. Это я далеко не каждому бы сказал. Через неделю ты снова приедешь сюда. И через месяц. А через полгода ты придешь пешком, потому что машины у тебя уже не будет, а если и будет, то водить ты ее не сможешь. И если у тебя еще будут деньги, я снова тебе дам то, что тебе надо. Но поверь мне на слово — мне будет очень грустно это делать.
Сергею с трудом верилось в эти слова. Он был уверен, что местный «наркобарон» просто льет крокодиловы слезы, и что ему глубоко плевать будет, если даже картина, которую он сейчас нарисовал, станет действительностью. Впрочем, ему, Сергею, тоже глубоко плевать. Ведь он-то на иглу садиться не собирается.
— Понятно, — сказал он. — Мне надо чтобы как раз неделю или десять дней у человека не было проблем. Сколько это будет стоить?
Седой несколько секунд смотрел Сергею в глаза.
— Не так уж и мало, — произнес он. — Даже для тебя.
…Дома оказалось на удивление спокойно. Егор куда-то ушел, Ира молча хандрила, переключая каналы телевизора. Друзья-бандиты торчали в комнате, где тоже работал второй телевизор. Барин был в сознании, но по-прежнему лежал, что-то ворчливо выговаривая подельникам. Карина дрожащими руками приняла принесенный Сергеем сверток, сказала истовое «спасибо», блестя сумасшедшими глазами.
— Надеюсь, сейчас тебе это не понадобится, — подал с кровати голос Барин. Карина только вздохнула.
— Твои долги растут, Паша, — сказал потом Сергей. — Я не люблю, когда меня бьют, тем более, не за мои дела.
Вздохнул и Паша, разведя руками: ну что, мол, типа, я мог сделать? Сергей плюнул и пошел обедать.
Тишина взорвалась меньше чем через час. По телевизору сообщили, что за помощь в поимке преступников вознаграждение составляет уже сто тысяч рублей против вчерашних тридцати, и что по некоторым данным, грабители скрываются в одном из ближайших районных центров, причем один из них, по всей видимости, ранен. Дальше пошли просьбы бдительно относиться ко всем случаям, когда вдруг кто-то обратится за соответствующей помощью.
— Кто?! Кто из вас, суки, заложил?! — по квартире разнесся визг Карины. Несмотря на протесты Барина, она вместе с бледным не то от злости, не то от страха Павлом, выскочила из комнаты.
— Сдали, гад буду! — вопил он. — Ты что ж, Серега, делаешь-то, а? Как ты мог? Ты ведь и сам когда-то под статьей ходил!
— Прекрати орать! — Сергей сам сорвался на вопль. — Никто этого не делал!
Завизжала Ира, выкрикивая почти нераспознаваемые фразы.
— А ну, хватит! — послышался волевой голос. То встал с постели Барин, впервые с того момента, когда его положили туда. С поразительной для раненого человека сноровкой он схватил Карину за руку, рванул на себя, свободной рукой врезал куда-то под ребра. Та спокойно опустилась на пол, хватая ртом воздух. Таким же образом главарь поступил и с Павлом, несмотря на то, что тот попытался увернуться.
Потом Половод тяжело опустился на кровать.
— Слушать меня сюда, — заговорил он тихо и устало. Наверное, эта вспышка энергии здорово его подкосила. — Хозяев уважать. Не мешать им. Не орать. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Если что им потребуется — помогать немедленно. Я сказал. Поняли?
Подельники, отдуваясь и кривясь от боли, согласно кивнули головами.
Барин хотел еще что-то произнести, но не успел: глаза его закатились, и он неуклюже рухнул на кровать. Повязка на боку стала быстро наливаться кровью. Карина тихонько выругалась и бросилась к главарю. Паша поднялся и, высунувшись в коридор, просто позвал:
— Надя!
И Надя через секунду появилась в комнате, подключаясь к оказанию помощи главарю. Сергей понял, что ему тут пока делать нечего, и вышел в коридор. Ирина, казалось, уже успокоилась. Однако это было не совсем так.
— Ты с Егором говорил? — спросила она Сергея.
— Насчет интернета? — тихо переспросил Лихоманов. — Говорил. Он сказал, что дает железное слово не вмешиваться.
— Ладно, если так… Сережа?
— Да?
— На что этот Паша намекал? Под какой статьей ты ходил? Что-то я ни разу про подобное не слышала. Или мне этого лучше не знать?
— Ну, это давно было. Я тогда как раз, только из-за границы вернулся, хотел дело открыть. С деньгами было туго, а тут Пашка неожиданно подвернулся. Ты, говорит, с автомеханикой круто разбираешься? Я сказал: есть немного. Ну он меня и свел с одним авторитетом. Его устроила моя квалификация, он мне и предложил хорошо заработать. Устроил в мастерскую за городом… Словом, заказы порой были очень странные. Но зато денег хватило, чтобы потом открыть свое дело.
— Угнанные машины перекрашивал?
— Насчет того, угнанные или нет, не знаю. Но перекрашивать приходилось. Пашка мог бы и не вспоминать, давно действительно было.
— Удивительно, что тебя так легко из этого «бизнеса» отпустили…
— Ничего удивительного. Тот авторитет считал, что лучше кадры обновлять чаще, чтобы застойных явлений не возникало.
… Сергей слегка покривил душой, сказав что «ничего удивительного». Упомянутый авторитет по прозвищу Секач действительно периодически менял своих автомехаников, только вот «уволенные» как правило, пускались в длительное плавание по Вантаю, из которого, конечно, уже не возвращались.
Не простая СТО была у Секача. И не простые слесаря-механики трудились там, а «скоробеи». Так называли специалистов по оперативному перебиванию серийных номеров, быстрой перекраске и мгновенному разбору машин, а нередко и такой же скорой сборке автомобилей из запасных частей.
В Сергея же Секач вцепился мертвой хваткой, быстро поняв, что у парня золотые руки, а лишних вопросов он задавать не будет. В общем, перекрашивать угнанные машины Лихоманову почти не приходилось. Зато, если возникала необходимость сделать из криминальной машины «легитимную» — вот тут Сергей был незаменим. Если в мастерскую привозили переднюю часть от одной машины и заднюю — от другой (но одинаковых моделей, конечно), из рук Сергея вскоре выходило полностью исправное транспортное средство. Впрочем, за «простой» ремонт Лихоманов тоже брался охотно и с неизменно отличным результатом.
Вот только имелся риск, что в мастерской он скоро остался бы один. Матвеич, пожилой костоправ, пошедший в «скоробеи» из-за долгов, наделанных им еще при покупке «мавродиков», так и сказал Секачу: с этим парнем он работать не может — приемы у Сергея какие-то неправильные . Секач, будучи человеком прагматичным, в конце концов уволил Матвеича вниз по Вантаю, но тут неожиданно разболелся красильщик Иван, ровесник Сергея, тоже с руками, растущими откуда надо. Да и разболелся он как-то странно: приходя на работу, принимался жаловаться, что у него в глазах темно и что он ни черта не видит. А потому и работать не может. При этом, когда он покидал мастерскую, «куриная слепота» вдруг исчезала. Получив строгое предупреждение, Иван счел за лучшее сбежать из города. Плавать по Вантаю ему, к счастью, не пришлось.
