Светлана Алешина - Изящный стиль работы
Глава 9
— Ну, где же он?
— Не ерзай, а то лавка сломается, — меланхолично бросила Лиза.
— Ага, вот уж мне дело до твоей лавки, — огрызнулась я. — Я за Фримена волнуюсь…
— А я все Пенсу скажу. Сидит тут и пытается сломать лавочку из-за постороннего мужчины.
— Интересно, а если с ним что-нибудь случится? Это ведь будет по нашей вине!
— Ничего и не по нашей, — заметила Лиза. — Я тоже жизнью рисковала. А ты с бомжовками разгуливала… Может быть, ты от них всяких болезней набралась. Или вшей…
Последнее предположение меня испугало. Я сразу же припомнила грязные ладошки и сто лет не мытые волосы… Конечно, они в этом не виноваты, но вши! О боже!
Я начала судорожно лохматить свои волосы, а подлая Елизавета наблюдала за мной с нескрываемой издевкой.
— Вот теперь, Данич, ты стала окончательно похожа на обезьяну, — хмыкнула она. — Просто вылитый гамадрильчик… А еще приятнее этот факт оттого, что на горизонте, кажется, маячит твой Прекрасный Принц…
Я так и застыла в нелепой позе, с поднятыми вверх руками, всматриваясь в даль.
Никакого Фримена я не видела.
— Где он? — прошептала я.
— Может, снова на пляж потащился, — расхохоталась Елизавета. — Обманули дурачка на четыре кулачка!
И она высунула свой длиннющий, острый язык.
— Борисова, я тебя сейчас убью, — прошипела я.
— Сама будешь расследовать, — усмехнулась Лиза. — И ты как-то несерьезно себя ведешь, Сашенька… Прямо не детектив, а дитя ясельного возраста. Прыгаешь, кривляешься, чешешься… Просто ужас!
— Привет, девочки, — раздался голос за спиной.
Мы обернулись.
Фримен преспокойно перешагнул через спинку лавки и сел рядом с нами. Глаза у него, в отличие от наших, оставались совершенно серьезными и задумчивыми.
— Что-нибудь случилось? — поинтересовалась я.
Его взгляд на нас подействовал, как ведро холодной воды, веселиться моментально расхотелось, будто Фримен принес с собой воздух чеботаревского склепа.
— Ничего, кроме одного. Мы вляпались, девочки. Круто вляпались…
— Ладно, — поморщилась Лиза. — Оставь загробный тон и кончай пугать двух несчастных девиц. Чего у тебя там за навороты? Мать Эллы Ардасовой любит на досуге изобразить из себя ведьму на метле? Или малюет вместе с Чеботаревым странные картины с использованием членов невинно убиенных животных?
— Что? — вскинул на меня и на Лизу глаза Фримен. — Повтори, чем занимается ваш Чеботарев?
— Да вовсе он не наш, — открестилась от Чеботарева Лиза. — Он поклонник странных коллажей. Отрежет у несчастной кошки лапу — и бац!
Она со зверской рожей приделала лапку к невидимому холсту.
— Ничего себе субчик-голубчик, да? — спросила она Фримена.
— Теперь становится понятнее, — задумчиво молвил Фримен, разглядывая то место, на котором только что Лиза имитировала творческие акты. — А что со Старцевым?
— Похотливый козел, — охарактеризовала своего подшефного Лиза. — Тусклый и скучный. Я его обольщаю по мере своих скромных возможностей, но на сногсшибательный успех не надейтесь. Старцев любит богатых барышень, а у меня с финансами туговато… Лучше поведай-ка нам страшную историю об Элле Ардасовой… Например, почему из твоих уст вылетела фраза «мы вляпались»?
— Сейчас, — пообещал Фримен. — Только сначала поделитесь сигаретой…
* * *— Пока, солнышко!
Он поцеловал ее и направился к дверям.
Ирина Львовна проводила его взглядом. Сегодня она себя ужасно чувствовала.
Сердце напоминало огненный и тяжелый шар, и Ирине было страшно. Может быть, именно так начинается инфаркт?
Ирина Львовна очень боялась инфаркта. Она даже бросила курить и почти не пила кофе, чтобы, не приведи господи, не испытать на себе эту ужасную болезнь.
Двери за мужем со стуком закрылись, Ирина Львовна осталась совершенно одна.
Двор она ненавидела — слишком уж эти ворота и забор напоминали ей кладбище, поэтому Ирина Львовна направилась в дом.
По дороге она остановилась перед «мастерской». Несколько лет назад она дала себе слово держаться подальше от странных увлечений мужа. Ей не хотелось снова оказаться перед необходимостью его психиатрического лечения. Поэтому быстрыми шагами она прошла мимо, поднялась по ступенькам и, стараясь не смотреть в ту сторону, вошла в дом, от страха почти позабыв о тяжести в сердце.
В комнате она пришла в себя и присела устало в кресло, задумавшись. Почему я так боюсь этого, спрашивала она себя. Почему я не могу переступить через свой ужас?..
Но перед ее глазами снова и снова вставала кошмарная картина — ее муж с руками по локоть в крови, совершенно кретинская улыбка на его губах… Нет, посещение этой «мастерской» выше ее сил.
* * *— Так вот, эта странная подборка книг меня поразила. Сначала я, конечно, подумал о сатанистах…
— И справедливо, — фыркнула я. — Наличие там Кроули, знаешь ли, автоматически заставляет так подумать.
— Но это не то, — едва заметно поморщился он. — Понимаешь, что-то не так. Не так… просто, что ли. Элла Ардасова была более сложной натурой. Если подумать немного, то кто такие сатанисты? Они примитивны по своей сути. Даже их ритуалы: что бы мне ни говорили об интеллекте «адептов», я никогда с этим не соглашусь. В основе этого культа лежит самая банальная трусость, а Элла… Она не была трусихой. Ее мать мне рассказывала, что Элла в детстве спасла какого-то мальчика. Она хорошо плавала, а мальчик был толстый, начал тонуть, Элла бросилась ему на помощь… То есть до определенного возраста Элла была нормальным, жизнерадостным ребенком. А потом случилось «страшное чудо». Я прихватил обе фотографии… Посмотрите.
Он протянул нам два снимка.
— Это один и тот же ребенок? — не поверила я своим глазам.
На одном снимке была нормальная девчонка с открытой улыбкой, а на другом… Вы не смотрели «Семейство Адамсов»? Второй снимок как раз занял бы достойное место в их фотоальбоме. Мрачный взгляд, напряженная улыбка…
— Один и тот же, — кивнул Фримен. — Елена Тимофеевна говорит, что во всем виновата она сама — после смерти мужа ей пришлось позволить бабке по отцовской линии забрать к себе девочку на полгода. Бабка эта фанатичка, сектантка. Вот от нее, судя по всему, и начались метаморфозы с Эллой. Свидетели Иеговы, к которым относила себя бабка, скорее всего повлияли на сознание ребенка.
— Но они же не сатанисты? Кроули-то у них в программу изучения не входит? Они, конечно, малосимпатичные ребята, но при чем…
— Она искала по принципу «от противного», — предположил Фримен. — Понимаешь, Сашка, когда кто-то превратил твое детство в кошмар, ты хочешь найти его апологета. Откуда ж маленькой девчонке было знать, что «Свидетели» не бог? Для нее врагом стал именно бог. Поэтому она начала искать дорожку к сатане. Вот только одно мне неясно. Кто подсказал ей направление?
— А что говорит Елена Тимофеевна о Чеботареве и Старцеве?
— Ничего не говорит, — пожал он плечами. — То ли ничего о них не знает, то ли не хочет… Хотя я склонен ей верить. Она действительно удивилась, услышав эти фамилии. А вот Лешу Чернышова она прекрасно помнит. Он, как она сказала, был ее надеждой. Когда Элла с ним познакомилась, она будто вернулась в свое детство. Стала мягче, спокойней, добрее… Кстати, она не верит, что Леша это сделал.
— Но почему тогда она не сказала об этом на следствии? Разве она не заинтересована была в поимке настоящих преступников?
— Восемь лет назад у нее не было на это сил. И еще одно…
Он задумался.
— Что? — первой не выдержала Лиза. — Слушай, Фримен, почему ты замолчал? Нам ведь интересно…
— А я не могу пока с вами об этом разговаривать, — мягко улыбнулся он. — Это вроде как чужая тайна, которую я поклялся хранить. И вряд ли она имеет отношение к нашему расследованию.
— Знаешь, Фримен, это подлость с твоей стороны! — возмутилась уже я. — Мы же как раз тайнами и занимаемся! И никому не скажем, если от этого не будет зависеть установление истины…
Он еще немного подумал и наконец сказал:
— Ну, хорошо. Только никому не слова, поняли? Вполне вероятно, что это можно использовать… Но если вы проболтаетесь, все кончено!
— Да мы онемеем, как задумчивые акулы, — пообещала Елизавета.
— А почему акулы-то у тебя задумчивые? — спросила я.
Образ «задумчивой акулы» никак не мог родиться в моей несчастной голове. Плавает этакая задумчивая акула и думает, кого бы ей скушать…
— Да в голову пришло, не знаю, — отмахнулась Лиза. — Фримен, ну? Что там за страшная тайна, которую мы можем использовать? Не томи, пожалуйста!
Она скорчила такую физиономию, что Фримен не выдержал и рассмеялся.
— Ну же, Фримен!
— Как раз в тот момент, когда я уже собирался уходить… Кстати, мне очень понравилась Елена Тимофеевна.
