Фридрих Незнанский - Перебежчик
Хозяин в недоумении поднял брови. Не привык, чтобы от его даров отказывались.
– Вас что-то не устраивает? – спросил он.
– Во-первых, мы сделали большую ошибку, приехав сюда, – сказал Вадим после первой затяжки. – Нам бы следовало встретиться для начала на нейтральной территории и выяснить, что от нас хотят, а потом уж приглашать друг друга в гости.
Настроен Вадик был решительно, и даже припудренный наплыв под глазом придавал его лицу нечто героическое.
– Ах, это… – поморщился Александр Николаевич Бахметьев. – Я в курсе, что на вас напали недалеко от генеральной прокуратуры… Это из-за того, что вы взялись защищать моего сына. Поэтому вашу личную безопасность мы взяли под свою ответственность… А во-вторых?
– Во-вторых, я хотел бы поднять вопрос о величине нашего гонорара, – мотнул головой Вадим. – хотя мы уже подписали с вами договор.
– Кстати, лично вам мы ничего не предлагали, – сказал Бахметьев, обращаясь на этот раз прямо к Вадиму. – Ибо не предполагали вашего участия. Речь шла лишь о Юрии Петровиче, которого мы хотели бы видеть нашим адвокатом. И хотя я редко ошибаюсь в людях, но ему еще предстоит себя показать, заслужить наше доверие… Вы, Вадим Андреевич, сами предложили нам свои услуги. И потому вопрос о вашем вознаграждении еще не обсуждался. Но это поправимо. Я признаю, что подобный гонорар является недостаточным для столь известного адвоката, и собираюсь заключить с вами отдельный договор.
– Речь может идти только об одинаковом вознаграждении для нас обоих, – заявил Вадим. – И никак иначе.
Бахметьев промолчал, испытующе нас разглядывая, похоже, хотел убедиться, насколько неразрывно наше единство.
– Вы ознакомились с делом? – спросил я.
– Да, полностью, – кивнул Бахметьев.
– А раз вы все знаете, что, по-вашему, я должен сделать, чтобы заслужить ваше доверие? – спросил я. – Спасти вашего сына от тюрьмы весьма проблематично. Я не могу выдать вам секреты следствия, как того желал господин Лекарский, хотя бы потому, что в нем не участвовал.
– Да не выдать! – поморщился Бахметьев и стал массировать левую сторону груди ладонью. – И потом, какие еще секреты? Зачем они мне? Это вы адвокат, а не я… И вы найдете им достойное применение. Хотя кое с кем из ваших свидетелей я хотел бы поговорить, как отец.
– Свидетели дружно отказались от своих показаний, – сказал я.
– Значит, придется им хорошо заплатить… Насколько я понимаю, они сами не рады, что увидели эту инсценировку с изнасилованием. Но это на ваше усмотрение.
Мы с Вадимом переглянулись. А что я тебе говорил, хотел сказать и чуть было не сказал я. И тут меня кое-что осенило.
– Сегодняшний наезд на нас тоже был весьма впечатляющим, – сказал я. – Очень театрально, как в кино, и при большом стечении публики. И кровь – почти настоящая. И убитый наверняка поднялся, как только мы уехали… Или взять этот налет на квартиру, где живет моя девушка. И во время которого мне здорово досталось.
Краем глаза я заметил, как Вадим открыл рот в удивлении.
– И все это, чтобы только подготовить нас к этому наезду, которому мы сейчас подвергаемся в этих шикарных условиях? – кивком головы я указал в сторону камина и всех этих антикварных штучек, которые на нем стояли.
– Браво! – воскликнул Бахметьев и снова сощурился, глядя на нас. Казалось, он испытывал удовольствие от моего разоблачения и своей возрастающей ко мне симпатии. – Здорово вы нас раскололи. Это лишний раз подтверждает, что я не ошибся, выбрав именно вас. И если бы вы еще подсказали, где именно мы прокололись, гонорар, о величине которого так переживает ваш коллега, существенно бы увеличился.
Бедный Вадик, ничего не понимая, слушал нас.
– Так это все было подстроено? – спросил он меня. – Что ж ты не сказал мне сразу? – и потрогал свой подбитый глаз. Похоже, сейчас он жалел себя, бедолагу, как никогда раньше.
– Как вы все-таки догадались? – спросил Александр Николаевич.
– Молча, – сказал я. – Секрет фирмы.
– А все-таки? Раз уж мы собрались сотрудничать? – настаивал он.
– Как только вы предложили моему коллеге новые очки взамен разбитых, – сказал я. – Кстати, именно поэтому ты имеешь полное право взять эти очки, – обратился я к Вадиму. – И еще потребовать компенсацию за порванные брюки. Заодно поинтересоваться, не войдет ли указанная компенсация в размер твоего гонорара…
– Теперь я вижу: судьба моего Игоря в хороших руках, – удовлетворенно сказал Бахметьев.
– И только возникшее подозрение, что ваш сын на самом деле может быть невиновен, удерживает нас от того, чтобы сейчас встать и уйти, – продолжал я.
– Только судьба моего Игоря заставляет меня закрыть глаза на ваше хамство, – ответил Бахметьев в тон мне. – Конечно же нанесенный вам ущерб должен быть щедро компенсирован.
– Ну вот, кажется, мы обо всем договорились, – сказал Вадим. – А теперь, пока мы не наговорили друг другу новых гадостей и вконец не испортили себе настроение, мы хотели бы побеседовать с вашим Игорем. Ради чего, собственно, мы сюда и приехали.
– Хорошо, – кивнул Бахметьев-старший. – Его сейчас позовут. Это помещение вас устраивает?
– Если только нас здесь не будут подслушивать, – сказал я.
– Моего слова в качестве гарантии вам недостаточно? – спросил Александр Николаевич.
Мы с Вадимом уставились друг на друга, ни один из нас не спешил заверять хозяина, мол, не сомневаемся в вашей честности.
– Поверим вам на этот раз, – сказал наконец Вадим.
Бахметьев кивнул, встал из своего кресла, подтянутый и спортивный, и на наших глазах вынул из фарфоровой вазы миниатюрный микрофон. Потом точно такой же – из-под абажура бронзовой настольной лампы.
– Вон там еще, пожалуйста, посмотрите… Вы, наверное, запамятовали, – показал я на хрустальное с серебром распятие, стоявшее на письменном столе. – И там, в пепельнице… Я не ошибся?
Бахметьев зло зыркнул на меня, но просьбу выполнил. Вадик смотрел на меня, не скрывая восхищения.
– Я только хотел бы пожелать, чтобы вы раньше времени не обольщались, – сказал Александр Николаевич, прежде чем выйти. – На вашем месте я бы счел наши наезды лишь репетицией того, что на самом деле вас может ожидать. Ибо мои враги до сих пор только присматривались, чтобы нанести удар наверняка и по самому незащищенному месту – моему сыну. Потом они убили моего ближайшего друга и сотрудника Карена Степаняна, известного банкира. Тоже знали, куда ударить.
– Его банк, если мы верно слышали, относится к вашей финансово-промышленной группе? – спросил я.
– Да… Незадолго до гибели Карен предположил, что эта история с изнасилованием подстроена. Кстати, я говорил вашему следователю Савельеву, что догадываюсь, кто были эти пижоны, застрелившие Карена. Но он не принял во внимание…
– И кто же они? – спросил я.
Он хотел ответить, но запнулся, увидев поднявшуюся к нам наверх свою молодую жену.
– Тебя к телефону, – сказала она. – Это Кострюков из Белого дома.
– Сейчас… Скажи ему, спущусь через минуту, – он проводил жену взглядом. – Может, и скажу вам когда-нибудь, кто они, но не сразу, не сегодня. Я вас еще плохо знаю… Добавлю только одно: мой сын болен. Неполадки с эндокринной системой. Тюрьма его убьет. А заодно и меня. Как вы думаете, есть у них шанс вывести меня из игры подобным образом? Прошу прощения. Игорь к вам поднимется.
Он встал и вышел.
Потом я поднялся и положил одну из вышитых подушечек на самый верх этажерки, где букет полевых цветов, довольно странный, как мне показалось, в этой комнате, прикрывал небольшое отверстие в стене. Оттуда вполне мог выглядывать объектив видеокамеры.
– Так-то будет спокойнее, – сказал я Вадиму. – Не люблю, когда меня подслушивают или за мной подглядывают, даже из лучших побуждений.
– Все-таки сказывается твоя следовательская сущность, – сказал он. – У человека, каким бы он ни был, несчастье, а у тебя на уме только одни подозрения.
– Которые иногда сбываются, – заметил я. – На твоем месте я бы подумал о другом. Откуда они узнали, какие тебе нужны очки?
– Мне кажется, что они специально их разбили, чтобы продемонстрировать нам свою осведомленность, – пробормотал Вадим растерянно. – Так же, возможно, его враги узнали о его болезни сердца.
– Делаешь успехи, – сказал я.
Игорь поднялся к нам наверх, и я снова обратил внимание на его болезненное состояние. Мне было с чем сравнивать, в отличие от Вадима, я видел его не в первый раз.
Я представился ему и представил Вадима.
Он кивнул, потом хотел что-то спросить, но тут же запнулся.
– Ты хотел что-то сказать? – участливо спросил Вадим.
– Да… – кивнул мальчик. – А вы, значит, мне верите, раз взялись меня защищать?
Признаться, мне стало не по себе от этого вопроса. Просто мороз по коже. Парня интересует одно – верят ему или не верят. Остальное занимает его куда меньше.
