Джек Хиггинс - Исповедальня (Час охотника)
- Шифровка из Москвы для полковника Белова.
- Его нет в Париже, - ответил дежурный офицер. - Если не ошибаюсь, он сейчас в Лионе. Приедет завтра во второй половине дня. Без его личного кода расшифровка все равно невозможна.
Оператор зарегистрировала входящий номер, положила шифровку в сейф и вернулась на свое рабочее место.
В Дублине Лубов прекрасно провел вечер, посмотрев великолепную постановку "Заложника" Брендана Биена и поужинав в одном из лучших рыбных ресторанов города. Так что в посольство, где его ждала шифровка из Москвы, он возвратился около полуночи.
Прочитав ее в третий раз, он никак не мог поверить в то, что там было написано. В течение ближайших двадцати четырех часов он должен был убрать и Черни, и Качулейна. Руки его вспотели и дрожали. Несмотря на основательную подготовку и долгие годы службы в КГБ, убивать людей Лубову еще никогда не приходилось.
Татьяна Воронина выходила из ванной комнаты своего роскошного номера в "Ритце", когда принесли завтрак: чай, бутерброды и мед - именно то, что она заказывала. На ней были оливково-зеленый комбинезон и мягкие коричневые сапожки, так что все вместе это напоминало нечто полувоенное. Таня была изящной молодой женщиной с темными непослушными волосами, которые все время приходилось убирать со лба. Она недовольно посмотрела на себя в золоченое зеркало над камином и собрала волосы на затылке в узел. Затем села и принялась за завтрак. Не успела она закончить трапезу, как в номере появилась приятная седоватая женщина лет сорока пяти. Это была постоянно сопровождавшая ее на гастролях секретарша - Рубенова.
- Доброе утро. Как настроение?
- Прекрасное! Отлично выспалась.
- Я рада. В полтретьего тебя ждут в консерватории на генеральной репетиции.
- Нет вопросов, - сказала Таня.
- До обеда пойдешь гулять?
- Да, хотела бы все-таки сходить в Лувр. В следующие дни у нас столько дел, так что сегодня, наверное, последняя возможность расслабиться.
- Пойти с тобой?
- Да нет, я одна. Увидимся в час, на обеде...
Чудесным парижским утром Таня вышла из отеля и спустилась по ступеням главного входа. На противоположной стороне бульвара ее уже ждали Девлин и Хантер.
- Она, кажется, просто решила прогуляться, - заметил Хантер.
Девлин кивнул.
- Поедем потихоньку за ней, а там посмотрим.
Перебросив полотняную сумку через левое плечо, Таня шла, как бы приплясывая, - прогулка на свежем утреннем воздухе явно доставляла ей удовольствие. Вечером в программе - четвертый концерт Рахманинова. Она особенно любила это произведение, так что не чувствовала даже обычного нервного напряжения перед большим концертом. Кроме того, у нее был опыт, а после успеха в Лидсе и на конкурсе Чайковского и международная известность.
Музыка была практически единственным увлечением в ее жизни. Правда, один раз Таня влюбилась в молодого военного врача из десантной бригады, погибшего в прошлом году в Афганистане. Этот трагический случай, однако, не сломил ее. В тот вечер, когда пришло известие о его смерти, Таня давала один из лучших своих концертов. Но мужчин с тех пор избегала. Слишком много неприятного было связано с ними. И не требовалось быть особо изощренным психиатром, чтобы понять: несмотря на славу и успех, несмотря на связанные с этим привилегии, несмотря на огромное влияние генерала Масловского, она во многом продолжала оставаться маленькой девочкой, стоящей на коленях перед телом отца, столь жестоко вырванного из ее жизни.
Бодрым шагом по Елисейским полям она направлялась к Плас де Конкорд.
- По утрам, наверное, трусцой бегает, - заметил Девлин.
Она свернула в прохладный и тихий сад Тюильри. Хантер кивнул.
- Я так и предполагал, что она пойдет в Лувр. Следуйте за ней пешком. Я посмотрю, где можно припарковать машину, и буду ждать вас у главного входа.
В саду Тюильри были выставлены скульптуры Генри Мура, и Таня, не останавливаясь, мельком оглядывала их. Девлин тоже не находил особо интересным для себя ни одно из произведений. Так через парк она дошла до Лувра.
Таня оказалась исключительно искушенной экскурсанткой, задерживалась лишь перед творениями великих мастеров, Девлин же следовал за ней на почтительном расстоянии. Некоторое время она провела в зале Рембрандта, потом остановилась перед самой знаменитой картиной в мире - "Моной Лизой" Леонардо да Винчи.
Девлин приблизился.
- Вы не находите, что она сегодня улыбается? - спросил он по-английски.
- Что вы имеете в виду? - ответила она на том же языке.
- В Лувре утверждают, что она улыбается отнюдь не всегда.
Татьяна посмотрела на Девлина.
- Какая ерунда.
- Вы вот тоже такая строгая. Ни тени улыбки на лице.
- Что за чушь вы несете? - отрезала она, но все же улыбнулась.
- Когда вы изображаете чопорную даму, то опускаете уголки губ, - сказал он. - А вам это не идет.
- Какое вам дело до того, что мне идет, а что нет?
Он стоял перед ней, держа руки в карманах пальто, в своей черной фетровой шляпе набок, и глаза его были такой синевы, какой она еще никогда не видела. Было в нем некое добродушное бесстыдство, соединенное с самоиронией, которую она всегда находила привлекательной, хотя мужчина, стоявший перед ней, был, по крайней мере, вдвое старше ее. Она вдруг ощутила какую-то тягу к этому человеку, какое-то совершенно неконтролируемое возбуждение и должна была глубоко вздохнуть, чтобы собраться с силами.
- Извините, - произнесла она и пошла, убыстряя шаг.
Девлин выждал немного и последовал за ней. Какая привлекательная молодая женщина, но почему-то очень пугливая. Интересно узнать, почему?
Она дошла до Гранд Валери. Ее внимание привлекло "Распятие" Эль Греко. Таня долго смотрела на полотно, не обращая внимания на Девлина, вновь появившегося рядом.
- И что вам это говорит? - мягко спросил он. - Вы видите в этом любовь?
- Нет, - ответила она. - Скорее протест против смерти. Зачем вы преследуете меня?
- Разве?
- Да, с самого сада Тюильри.
- Неужели? Скорее всего вам просто показалось.
- Вот уж нет. Вы из тех, на кого даже при случайной встрече оглядываешься дважды.
Странно, но больше всего в этот момент ей захотелось заплакать и открыться этому невероятно теплому голосу. Он взял ее под руку и мягко сказал:
- Ну что вы, успокойтесь. Вы еще не рассказали мне, что разгадали у Эль Греко.
- Я ведь не верующая, - ответила она, - я вижу на кресте не Спасителя, а большого мужчину, которого пытают какие-то мелкие людишки. А вы как считаете?
- Мне нравится ваш акцент, - сказал Девлин. - Напоминает Грету Гарбо, которую я видел в кино мальчишкой. Но это было сто лет назад.
- Я знаю, кто такая Грета Гарбо, - сказала она. - И ваш комплимент мне льстит. Однако вы до сих пор не сказали, что же означает эта картина для вас.
- Довольно сложный вопрос. Особенно сегодня, - пробормотал Девлин. Сегодня в семь утра в соборе Святого Петра в Риме состоялась особая служба. Вместе с папой в ней участвовали кардиналы из Великобритании и Аргентины.
- И чего-нибудь добились?
- Увы. Они не остановили ни военно-морские силы Соединенного Королевства, ни аргентинские бомбардировщики.
- Что же это означает?
- А то, что Господу Богу, если он существует, плевать на наши расходы.
Таня сморщила лоб.
- Не могу понять, что у вас за акцент. Вы ведь не англичанин. Да?
- Нет, ирландец.
- А я думала, что все ирландцы глубоко религиозны.
- Несомненно. У моей тети Ханны были даже мозоли на коленях от беспрестанных молитв. Когда я был маленьким, она меня в Друморе по три раза на дню таскала в церковь.
Татьяна оцепенела.
- Что вы сказали?
- Я говорил о Друморе, ольстерской деревушке. Там есть церковь Святого Духа. Я очень хорошо помню, как мой дядя и его друзья после службы заходили в бар Мерфи.
Она повернула к нему ставшее вдруг совершенно белым лицо.
- Кто вы?
- Одно могу сказать точно, дитя мое, - сказал он и провел рукой по ее черным волосам. - Я не Качулейн, последний из Черных героев.
Глаза ее широко раскрылись и гневно сверкнули, а руки вцепились в воротник пальто.
- Кто вы?
- В некотором роде Виктор Левин.
- Левин? - Она была явно удивлена. - Ведь Левин мертв. Около месяца назад погиб где-то в Аравии. Так мне сказал отец.
- Генерал Масловский? Естественно, он должен был сказать вам нечто подобное. О нет, Левин бежал, оказался сначала в Лондоне, а потом в Дублине.
- У него все в порядке?
- Левин все-таки мертв, - выдавил из себя Девлин. - Убит Майклом Келли, или Качулейном, или Черным героем, или как там его еще. В общем, тем самым человеком, который двадцать три года назад на Украине застрелил вашего отца.
Татьяна Воронина вдруг обомлела и начала падать Девлину на руки. Он успел подхватить ее.
- Держитесь за меня. Я выведу вас на свежий воздух.
Они сели на лавочку в саду Тюильри. Девлин вынул свой серебряный портсигар и протянул Татьяне.
