Мэтью Кляйн - Афера
По четвергам парковка запрещена.
По понедельникам, средам и четвергам — не более 2 часов.
Старый лифт со скрипом поднимает меня на третий этаж. Я оказываюсь в тесной приемной. На стене висит знак, на котором изображена женщина во фривольной позе — подобное можно увидеть на брызговиках внедорожников, носящихся по шоссе N 880. На знаке есть еще надпись: «Корпорация Ария Видео». За стойкой сидит секретарь — темнокожий мужчина весом не меньше центнера. Он обрит наголо, в ухе серьга с бриллиантом, на голове эспаньолка, а под обтягивающей футболкой — гора мышц. Хоть парень и сидит, но у меня нет уверенности, что в следующую секунду этот боксер-гей из ночного кошмара не вскочит и не ринется ко мне, чтобы надрать мою белую как мел задницу.
— Я могу вам помочь? — спрашивает он. Его голос напоминает раскат грома.
— А Джессика здесь? — интересуюсь я.
— А вы кто?
— Меня зовут Кип. Она меня ждет.
Негр расплывается в улыбке, обнажая передние зубы, в щель между которыми пролезет «Тик-Так».
— Она предупреждала о тебе, Кип. Проходи. Только тихо. Может идти съемка.
— Ладно, — говорю я. — Все понял.
Я оказываюсь в просторном зале размером с половину футбольного поля, залитом светом галогеновых ламп. Какой-то латиноамериканец стоит, придерживая ногой панель светоотражателя. Он бесцельно смотрит в пустоту, словно ему нет никакого дела до происходящего в самом центре зала, в трех метрах от него, где шикарная женщина — стройная блондинка с пышной силиконовой грудью — лежит, распластавшись на матраце, и ублажает себя.
В другом конце комнаты толпятся люди. Они тоже не замечают мастурбирующую девушку. Они чешут языками, поглядывают на часы, проверяют свет, меняют батарейки в видеокамерах.
Посреди всего этого безобразия я вижу Джессику. Я запомнил ее другой. Честно говоря, я запомнил ее похожей на эту девицу на матраце — голой, лежащей на спине и буквально сочащейся сексуальностью. Впрочем, не одной только сексуальностью. Но теперь Джессика брюнетка, а не блондинка; она не лежит, а стоит; кроме того, строгий темно-серый костюм «Элен Трейси» делает ее похожей на служащую банка, а не на порноактрису. Подстриженные волосы собраны в аккуратный хвостик. От ее убийственно роскошного тела почти ничего не осталось — виной тому костюм, диета и фитнесс. Раньше Джессика гордо выставляла его напоказ, теперь же скромно преподносит. Она по-прежнему сексуальна, но излучает спокойствие и сдержанность, похожая на чувственную даму из родительского комитета, чьи замечания по поводу домашних заданий и экскурсий отцы всегда встречают громогласными аплодисментами.
Один из операторов, найдя вроде удачный ракурс, советуется с Джессикой. Она склоняется к камере. Ракурс и вправду удачный — она кивает.
Я подхожу к ней, но в этот момент из другого угла комнаты доносится крик: «Есть стояк!»
Как в свое время вопль «Пожар!» разносился над лесами, долетая туда от самых далеких смотровых башен, так теперь под этими сводами отзывается эхом крик «Есть стояк!». Еще кто-то орет в исступлении: «Стояк! Стояк!» Операторы несутся сломя голову к съемочной площадке. Осветители зажигают лампы. Латиноамериканец поднимает светоотражатель. Блондинка отвлекается от своего занятия и поправляет волосы на лобке.
Я наконец понимаю, из-за чего весь шум-гам. Со стула встает голый мужчина с неимоверной величины эрегированным членом. Оказывается, все ждали, пока он отдохнет, наберется сил и вернется для съемки следующей сцены.
— Есть стояк! — кричит Джессика. — Поехали!
— Снимаем! — отзывается оператор.
Мужчина с огромным пенисом выходит на середину комнаты. До меня только сейчас доходит задумка декораторов — действие должно происходить в комнате университетского общежития. За спиной блондинки на стене висят грамоты — видимо, из Гарварда, — а на полу разбросаны книги. Одной из них оказывается «Война и мир» Толстого. И попробуйте после этого сказать, что сюрреализм в кинематографе умер.
— Давайте с «Трахните меня, профессор Джонсон», — командует Джессика.
— Трахните меня, профессор Джонсон, — повторяет блондинка.
— Трахну, не сомневайся, — отвечает мужчина, подходя к распластанной на матраце студентке. — И это будет очень сложный экзамен.
— О, да, — стонет блондинка.
Один оператор вбегает на площадку со своим «Бетакамом». Он встает на колени за спиной мужчины и, не обращая внимания на то, что в нескольких сантиметрах от его лица находится пенис, утыкается камерой в гениталии девушки. Та услужливо раздвигает ноги пошире.
* * *Я познакомился с ней семнадцать лет назад, ей тогда и двадцати не исполнилось, а работала она девочкой по вызову.
Я был в отчаянии. Мне кровь из носу нужно было подержать жертву на коротком поводке, пока я его обирал. Самый надежный способ — это женщины. Достав «Желтые страницы», я принялся обзванивать все эскорт-службы с просьбой прислать мне девушку в номер. От первых четырех претенденток я отказался — одна пришла под кокаином, у другой все вены были исколоты, третья оказалась темнокожей (в Айдахо на таких не особенно клюют), а четвертая — круглой дурой. Но потом удача мне улыбнулась, я встретил ту самую девушку, к которой сегодня пришел. Правда, тогда ее звали Бриллиантовая Бриттани, у нее были светлые волосы и грудь пятого размера; она носила белье в сеточку, и от нее пахло жвачкой.
В тот вечер, едва только она пришла, я сразу сказал, что не собираюсь заниматься с ней сексом. За тысячу долларов красотка должна была изобразить влюбленность в лысеющего бухгалтера из города Бойс. Она блестяще сыграла свою роль. Бухгалтер остался в городе, а у меня появилось время, чтобы раздобыть информацию о его счете и организовать визит моих друзей под видом агентов ФБР, после чего бедняга в ужасе забился в угол. В итоге я облегчил его кошелек на сто штук, напугал до смерти и оставил с непоколебимым ощущением, что ему скоро конец.
Для нас с Бриттани эта история стала началом сотрудничества, продолжавшегося с перерывами целых десять лет. Начинали мы с «Уличного клада», где она играла девушку, которая находит подозрительный пакет с деньгами. Затем мы принялись высасывать деньги из адвокатов и менеджеров, публикуя в газете объявление вроде «Дама ищет партнера для ни к чему не обязывающего секса». (Редкая афера настолько проста. Жертва — как правило, женатый мужчина — пишет вам письма, которые можно использовать для шантажа).
Но со временем мы разошлись. Главной сложностью оказалась, как всегда, моя жена. Селия сразу же невзлюбила красивую женщину, которую я представил как своего помощника по продажам. (Селия десять лет прожила в уверенности, что я работаю в «Катерпилларе» начальником регионального отдела продаж и занимаюсь лизингом промышленного оборудования в юго-восточных регионах США).
Но куда сложнее было с самой Бриттани. Прошло несколько лет, и от новизны ощущений ничего не осталось. Она устала обчищать скучных мужчин средних лет, устала бояться, что ее посадят или убьют. Бриттани хотела построить настоящую честную карьеру. И тогда наши дороги разошлись сами собой, мы даже это толком не обсудили. Точнее, они расходились постепенно: мы виделись все реже, разговаривали все меньше. А потом вдруг поняли, что мы просто знакомые, а не партнеры, и никто никому ничего не должен.
Она перекрасила волосы, сменила имя и уменьшила грудь. Теперь Джессика Смит занимается бизнесом, работает в порноиндустрии — одновременно режиссер и продюсер таких шедевров, как «Деревня» и «Похотливые Пончики».
Я ее уже четыре года не видел. Она однажды навестила меня в тюрьме, но тогда чувствовалась неловкость. Помню, как она оглядывала тюремные стальные решетки, и по ее лицу было видно: она рада, что по ту их сторону сижу я, а не она.
С тех пор я ее ни разу не видел и ничего о ней не слышал. А вчера ночью она позвонила.
* * *Когда актеру снова потребовался отдых, мы с Джессикой пошли в ее кабинет — комнатушку, в которой стояли фикус, стол из «Икеи» и шкафы с видеокассетами, на которых, наверное, были записаны ее фильмы.
— Хочешь воды? — спрашивает Джессика.
— Из стакана или у тебя есть в бутылках?
— Очень смешно, — замечает она, доставая бутылку минералки из маленького холодильника под столом. Затем протягивает мне бутылку и, видя, как я ее изучаю, добавляет: — Не беспокойся, она не открыта.
Я отворачиваю крышку и делаю глоток. Долго гляжу на Джессику и наконец говорю:
— Ты прекрасно выглядишь.
— Правда?
Она поправляет волосы, как матрона, впервые за долгое время услышавшая комплимент в свой адрес, и мне на мгновение кажется, что в этом жесте одна сплошная ирония. Потом понимаю — она и вправду польщена.
— Правда, — уверяю ее я.
