Мэтью Кляйн - Афера
— Сложно начинать все с нуля, — замечаю я.
Я пытаюсь собраться с мыслями, объяснить Питеру, почему я решил провернуть еще одну аферу. Хочу объяснить, что от судьбы не уйдешь, что свою природу нельзя изменить, что вся наша жизнь предопределена уже в тот момент, когда ты появляешься на свет. Но меня хватает лишь на одну фразу:
— Куда ни иди, все равно никуда не денешься.
Звучит по-дурацки, такие мысли приходят только после марихуаны. Но Питеру это очень знакомо.
— Ты прав, — загорается он. — Расскажи-ка поподробнее.
— Потому я и хочу с тобой поговорить. Мне нужен совет.
— Конечно, валяй.
— Во-первых, я должен взять с тебя обещание никому не рассказывать о нашем разговоре.
— Ладно.
Питер пытается выглядеть безразличным, но он весь светится волнением: наклонился поближе ко мне, кожа вокруг глаз натянута.
— Я подумываю о том, как бы мне достать денег.
— Деньги — штука хорошая, — замечает Питер.
— Ты не понял. Я хочу их забрать у кого-нибудь. Взять чужие деньги.
— А это законно?
Я корчу такую гримасу, что Питер тут же понимает, насколько глупый вопрос он задал.
— Ну и на чьи деньги ты нацелился?
— На деньги очень плохого человека.
— Какого человека?
Я пропускаю вопрос мимо ушей.
— И я хочу найти людей, которые могли бы мне помочь. Я все думал… Ты, возможно, мог бы мне порекомендовать кого-нибудь по компьютерной части.
— В смысле?
— Ну, компьютерщиков. Людей, с которыми можно было бы поговорить об… информационной безопасности.
— Хакеров?
— В этом-то вся и штука. Не надо ничего взламывать. Им не придется делать ничего противозаконного. Они должны создавать видимость работы. Играть в хакеров. Тут скорее важны актерские способности.
Это самая важная часть — надо объяснить Питеру, что именно в его работе не будет ничего совсем уж противозаконного. Ведь такие, как Питер, и повзрослев, продолжают звонить родителям каждые две недели. Надо лишь убедить их в том, что им не предстоит потом неприятный разговор с родителями, что не придется объяснять, почему они решились ввязаться в аферу, из-за которой оказались в тюрьме. Ну а пока что, исходя из моих слов, Питеру достаточно будет один раз позвонить и извиниться: «Мама, папа, он говорил, что ничего противозаконного я не делаю. Говорил, чисто актерская работа».
— А о чем именно идет речь? Очередная «Карточная диета»? — уточняет Питер.
— Нет, конечно, — уверяю его я.
Надо, чтобы Питер поскорее выбросил «Карточную диету» из головы. Она у него ассоциируется с моим пятилетним заключением в тюрьме — причем, как ни печально, ассоциация справедливая.
— Задумка совсем другая. Идея с «Карточной диетой» была ужасной.
Самое смешное, что я придумывал «Карточную диету» не как аферу. Я лишь пытался завести собственное абсолютно законное дело. Желание любой ценой добиться успеха в честном бизнесе меня и погубило. Проворачивать аферу намного легче — риска меньше. У аферы всегда есть план — точная и неизменная стратегия — с продуманным путем отступления. Надо просто придерживаться плана. А без плана сложнее. Всегда тянет заработать побольше, заплатить поменьше, обойти какие-нибудь правила. Если нет плана, человеческая природа берет верх.
Но для Питера это слишком сложное объяснение.
— «Карточная диета» была ошибкой потому, что я вовремя не остановился. Работа, о которой я говорю сейчас, займет не больше шести недель. И все. Никто и глазом не успеет моргнуть, как компания исчезнет.
— Понятно, — задумчиво протягивает Питер. — Пожалуй, я знаю пару парней.
— Нужны действительно хорошие ребята. Которым можно доверять. Конечно, деньги будут серьезные.
— Сколько? — интересуется Питер, словно для него это важно.
— Сколько я заплачу компьютерщикам? Не знаю. Может, миллион.
— Миллион долларов?
Я делаю вид, будто подумал, что он считает вознаграждение слишком маленьким:
— Да. Но тут работы-то всего на месяц.
— Ясно, — отвечает Питер.
Подняв глаза, я замечаю бармена в грязном переднике, стоящего у нашего столика. В руках у него картонная тарелка с чизбургером.
— Пожалуйста, — говорит он и ставит тарелку на стол.
— Спасибо, — благодарю его я.
— Повторить? — спрашивает бармен у Питера, указывая на пустую кружку.
Но Питер задумался о миллионе долларов и возможности заглянуть в мой опасный мир, ничем особенно не рискуя. Так что ему сейчас не до бармена.
В бумажнике у меня еще пять долларов. Скорее всего, Питер клюнет. Я могу себе позволить расщедриться.
— Да, — отвечаю я за товарища. — Принесите ему еще пива. Я заплачу.
Бармен кивает и уходит.
— В любом случае я не хочу давить на тебя, — уверяю я Питера. — Я не прошу имена и телефоны прямо сейчас. Иди домой и подумай о моей просьбе. Поспрашивай у своих. Только постарайся особо не вдаваться в подробности моей затеи.
— Ладно.
Питер не сводит взгляда с поверхности стола. В нем борются разные эмоции. Я не предложил ему участвовать, и оттого парню обидно. Но у него есть шанс стать частью моего предприятия, и оттого он в радостном возбуждении. Питер стесняется сам предложить свою кандидатуру. Боится последствий.
— Жаль, у тебя нет возможности взяться за эту работу, — перехожу я в атаку. Я беру чизбургер и откусываю кусок. Не прожевав, добавляю: — Лучше тебя я точно никого не найду.
— Почему это у меня нет возможности?
— Ты же занят. Сам сказал.
— Да, но… — протягивает он. И, подумав, решает: — Я только пришел туда. Можно и уволиться.
— Питер, ты ведь такими вещами не занимаешься. Ты же у нас, — киваю я на его футболку, — боец компьютерного фронта.
— Да, но я справлюсь.
— Пойми, — объясняю я с суровым выражением лица. — Тут мало быть хорошим актером. Мне нужен настоящий программист. Понадобится написать серьезную программу. Написать быстро. Нужно будет обмануть очень умных людей. Мне нужен человек, который умеет и играть, и писать код, и принимать решения на ходу.
— Я справлюсь, Кип, — тут же отзывается он. — Честно, справлюсь.
— Не знаю, Питер. Тебя я в этой роли, признаться, не видел.
— Я готов, — снова заверяет меня он.
— Еще нужно быть готовым к тому… — начинаю я фразу, но не заканчиваю ее.
Питер догадывается, о чем я.
— Что все может пойти не по плану, — кивает он. — Я понимаю.
— Определенный риск все же есть.
Эта фраза — реверанс в сторону моей совести. В мире аферистов сказать такое — значит открыть все карты.
— Я понимаю, — повторяет Питер.
— Зато ты можешь заработать миллион, — замечаю я. — Ты или тот, кто возьмется мне помочь.
— Я возьмусь.
— Решение должно быть окончательным и бесповоротным. Если ты выйдешь из игры в самый ее разгар, пострадают другие. И я в том числе.
— Я согласен.
— Ты хорошо себе представляешь, на что идешь?
Впервые за вечер Питер улыбается. Он рад, что я разрешил ему присоединиться.
— Не особенно, — признается он.
Я восхищаюсь его честностью. Надо будет заняться Питером и выбить эту глупость из его головы.
— Ладно, — решаю я. — Ты в деле.
В этот момент приносят пиво и последние пять долларов покидают мой бумажник.
* * *Я дозваниваюсь до Тоби и Селии только в десять вечера. Я уже у себя в квартире, смотрю по телевизору повтор сериала «Ваше здоровье!». Поскольку кнопки уменьшения громкости на пульте не хватает, телевизор орет на полную катушку. Я лежу на диване и каждые десять минут набираю номер Селии, но бросаю трубку, едва заслышав ее голос, сообщающий о том, что их с Карлом нет дома, но я могу оставить сообщение.
Не представляю, куда они могли подеваться. Если Селия ухаживает за Тоби, у которого сломаны нога и ребра, она должна быть дома. Но я звоню уже восемь часов подряд, а трубку так никто и не берет.
Наконец на десятый мой звонок Селия отвечает:
— Алло.
— Привет, это я, — говорю я и вдруг понимаю, что мы уже семь лет как разведены и стоит представиться. — Кип.
— Это ты названивал?
— Нет.
— А на определителе твой номер. Ты звонил… — Селия замолкает, и я представляю, как она склоняется над этим чертовым определителем номера. — Господи, Кип. Ты девять раз звонил.
Я проклинаю современные технологии, которые в своем стремлении облагородить человечество лишили трусость и притворство статуса стратегий. И решаю перейти в наступление.
— Ты где была?
— Нигде. Дома сидела. Отдыхала.
— Он там?
— Кто?
Когда я задавал вопрос, то и сам не знал в точности, имею ли я в виду Тоби или Карла.
— Тоби.
— Конечно. Но он спит. Ему прописали сильный анальгетик — перкодин.
