Георгий Миронов - Игуана
Но тут, если честно, Иван Иванович растерялся.
Так уж повелось, что если перед ним жизнью ставился вопрос, ответа на который он не знал, он советовался. Либо с женой Светланой, либо с соседом Володей. Володя работал в фирме, которая чинила холодильники в магазинах, и был человек технически грамотный. А судя по тому, что жену свою, красавицу Тоню, держал в строгости, был он человеком понимающим в жизни какие-то очень важные вещи. Жена Ивана Света окончила курсы парикмахеров и зарабатывала больше мужа. В модной мастерской возле "Сокольников". Контингент у неё был исключительный, все больше жены и любовницы "новых русских" и криминальных авторитетов, и все, между прочим, не только у неё завивались, стриглись и делали замысловатые прически, но и про жизнь приходили поговорить, на своих мужей пожаловаться. И Светланка его всегда им советы давала, о чем потом, в подробностях крутых биографий клиенток, в лицах рассказывала своим домашним.
Но в этой ситуации Светланка отпадала.
Во-первых, потому, что решение надо было принимать сразу, а Светланка придет домой после 21 часа.
А во вторых, её родственная связь с потерпевшей не давала твердой надежды на объективный совет. Мать Светланка не то, чтоб любила. Скорее она её даже ненавидела. Но мать есть мать. И неизвестно было как жена отреагирует, что муж тещу жизни лишил в её отсутствии.
Оставался Володя, который в тот субботний день был свободен, не на службе своей при холодильниках, а совсем наоборот - дома, наверняка у телевизора, и тоже переживал от того, что молодой Мойва так бездарно промазал в ворота бело-голубых.
А матч продолжался.
До конца его оставалось всего минут десять, и было без толку отвлекать Володю от "ящика" для дурацких советов - что делать с мертвой тещей.
Тем более, что и Ивану Ивановичу хотелось узнать, сумеет ли "Спартачок" отыграться.
Он взял тещу на руки, отнес её почему-то в туалет, посадил на "толчок" и закрыл дверь. Хватило ума ещё выключить электроплиту и снять с неё уже чуток пригоревший лук, предназначенный тещей для заправки борща.
Борт он перевел на "единичку", чтоб доходил, отделил слишком подгоревшие кусочки лука, выбросил в мусорное ведро, и жареным луком заправил борщ.
- Все-таки, борщ есть борщ, - рассудительно сам себе сказал Иван Иванович, - И чтобы там в квартире ни происходило, ему надо доходить до кондиции.
В это время комментатор из телевизора в спальне заорал:
- Г-о-о-о-л.
Иван Иванович, с замирающим сердцем, бросился туда, чтобы успеть посмотреть повтор и, главное - убедиться, что гол забит "Спартаком" в ворота "Динамо", а не наоборот.
- Ну, есть же справедливость! - сказал сам себе Иван Иванович, глядя, как Цымбаларь забивает со штрафного красивейший гол в левую "девятку". Вратарь, как говорится, был бессилен. Хотя вратарь у "Динамо", надо сказать, хороший паренек. Но правда дороже. Гол был выстраданный, заслуженный. И повтор это убедительно показал. Вот Цымбаларь разбегается, вот бьет, кажется, мяч пойдет в стенку, а он проходит чуть чуть выше голов защитников "Динамо", и, хотя вратарь угадал движение мяча и выпрыгнул вовремя, недостать ТАКОЙ мяч он был не в силах.
А тут и матч окончился.
- Ну, блин, ну дают, мужики, ну запустили матч, чуть не прос...
И все же класс, конечно, он и есть класс. Ну, молоток, Цымбаларь... Ну, блин, гол - так всем голам гол, - как всегда красноречиво и убедительно разъяснил итоги матча Иван Иванович терпеливо и кротко слушавшей его кошке Лукерье.
Надо сказать, Лукерья все это время дремала в кресле и её не вывели из себя ни крики комментатора и самого Ивана Ивановича, ни смерть её хозяйки, кормившей её вовремя и в достаточном количестве свиной печенкой, куриными сердцами и овсяной кашей. У Лукерьи был нежный желудок и от молока и творога у неё образовывался понос.
А реагировала она на все предыдущие события так индифферентно по двум причинам. У неё был "интересный" период в жизни, когда природа требовала своего. А свой все не шел и не шел. При этом на улицу Лушу не пускали, чтоб не забеременела, потому что никому не охота возиться с котятами, да кроме того в предыдущие беременности у неё сильно расстраивался желудок, а кому охота отскребать результаты этого расстройства с ковров или выковыривать между плашками паркета.
Так что, поглядев равнодушными зелеными раскосыми глазами на мельтешение хозяина и в очередной раз осудив его суетность, Лукерья отдалась своим грезам, где главным героем был кот с соседнего двора, такой же рыжий, как хозяин, но куда более пригожий и настойчивый. Две её предыдущие беременности тоже были от него. И, что интересно, должно быть гены у него были сильные - почти все котята получались с рыжинкой, а то и полностью рыжие.
Тут и раздался звонок в дверь.
Лукерья на него как обычно не среагировала. Не кошкино это дело, входные двери открывать.
А Иван Иванович пошел к дверям, потому что больше никого из людей в квартире не было, чтоб дверь открыть. Тем более, что он готов был поспорить на ящик "бадаевского" пива, что это Володя.
- Ну, каково? - спросил Володя.
- Ну, ваще, блин, понял, это... Ну, как он навесил, это кошмар...
- Ништяк... Как он в "девятку" пробил, а?
- Цымбаларь?
- А то кто?
- А Мойва?
- Я б ему яйца оторвал... Так промазать...
- А вратарь у "Динамо" классный. Он не виноват. Мяч-то "мертвый" был.
- О, - по ассоциации с "мертвым" мячом Иван Иванович вспомнил про мертвую тещу. - Я как раз с тобой посоветоваться хотел.
- Это можно, - солидно согласился Володя. С тех пор, как он стал прилично зарабатывать на ремонте не государственных, а частных магазинных холодильников, солидности у него прибавилось. - Только ты извини, я схожу кое-куда. А то пока матч шел, пиво пил, а отлучиться боялся, - такой мяч, ну, что ты... Полная заруба, понял...
- Погоди, погоди, я вначале тебе все объясню, а уж потом ты пойдешь кое-куда...
- Не, братан, вначале я туда схожу а потом ты объяснишь как у нас армии говорили полный "х.. . вода...".
И он стремглав кинулся в туалет, Иван Иванович не успел его удержать.
Иван Иванович на секунду притих, прислушался. Он ожидал смеха, крика ужаса, короткого, но выразительного мнения о себе, высказанного на основе нетрадиционных фольклорных выражений.
Но услышал лишь тупой стук.
Когда он выглянул из спальни в узкий коридорчик, куда выходила и дверь из туалета, представшая перед ним картина могла бы потрясти и менее чувствительное сердце.
На полу с закрытыми глазами, судя по всему, без сознания, но с расстегнутой ширинкой, лежал сосед Володя, на нем, доверчиво положив мертвое лицо на его причинное место, лежала усопшая теща.
И была в коридоре гробовая тишина, словно умер кто...
"Дело об убийстве коллекционера Валдиса Кирша"
Вот бывает такое - никак нельзя разговаривать с попутчиками в электричке, в пассажирами на твоей конечной станции, чтоб не засветиться, не запомниться... А тебя так и тянет на разговор. Такое бывает, когда примешь на грудь три-четыре стаканчика портвешка... Недаром это боевое вино советского пролетариата звали ласково - "бормотуха".
Но перед заданием ни один настоящий профессионал не будет пить. Слишком велика ответственность. Слишком большие деньги платят профи. Слишком сурово наказание, если задание завалишь.
Да и не пьет никто из серьезных профи сегодня бормотуху. Заработки какие и не снились лет десять назад. Так что - лучшие коньяки, сухое "Шампанское" - "Брют", вино "Поцелуй любимой женщины" из нежных сортов южно-германского винограда. А вы говорите - бормотуха. А то, что говорить хочется, - это от эйфории.
Профи тоже разные бывают, - у кого-то в день акции наоборот - полное спокойствие, холодная. кровь и тяжелая поступь. А у другого - легкий мандражь, желание поговорить, излишняя торопливость в движениях.
Но все это, - пока не начнешь действовать: тут у всех одинаково работают голова, ноги-руки. Профессионал, он и в Африке профессионал.
Да и с кем тут, в Нижнеивантеевке, говорить? Электричка последняя, пассажиров почти нет, так, пара усталых мужиков, возвращающихся из Москвы домой после вечерней работы. Усталых и, судя по всему, бедных. Никто их спящих грабить не будет, вот они и дремлют. Что у них в карманах вьетнамских невзрачных курточек взять? Полупустой коробок спичек и смятую пачку сигарет без фильтра "Астра"? Кому они нужны?
Старухи с пенсией за пазухой и молодые девушки с манящими голыми коленками в это время уже не ездят.
То ли юноша, то ли девушка в джинсовом костюме, кроссовках, с короткой стрижкой и спокойными глазами, чуть прикрытыми тяжелыми веками, обвел равнодушным взглядом вагон электрички "Москва-Новоивантеевка", и остановил его на парне в черных брюках-слаксах и белой рубашке, не смотря на жаркую июльскую погоду, с длинными рукавами. Парень дремал, нервно подергиваясь красивым лицом. Юноша в джинсовом костюме (тоже, если быть справедливыми, куртка была лишней, днем в Москве стояла жара под 30 градусов, но и к вечеру было 21-22) сразу по неуловимым чертам и приметам определил: либо на игле парнишка, либо уже принял свои "колеса".
