Мария Жукова-Гладкова - Виллы, яхты, колье и любовь
– Не думаю. Де Ламот Валуа говорил про мертвых соседей. Живые непрошеные гости, как я понимаю, до нас не появлялись. Я вообще думаю о другом.
– И о чем? – поинтересовался Пашка, потягивая пиво.
– О мощах.
Пашка поперхнулся пивом.
Я же пояснила. Мы ломали голову, зачем Важа Георгиевич устраивает шоу с поклонением мощам. А если его настоящий интерес – это ожерелье Марии-Антуанетты? Оно вполне поместится в раке вместе с любыми мощами, будь то длань, кусочек лобной кости или что там планируется везти в Россию. Оно точно окупит все затраты. Тем более Важа Георгиевич обычно летает на своем частном самолете, а тут просто прихватит мощи, которые не будут особо рассматривать пограничники и таможенники.
– Иван Захарович хочет, чтобы мы сперли это ожерелье? – спросила Татьяна.
– Позвони и спроси, – предложила я. – Или письмо пошли по электронной почте. Я, правда, не совсем понимаю, как его собирается спереть Важа Георгиевич, если оно на самом деле находится у графа.
– Нас использовали в виде пробного камня, – философски молвил Пашка. – Вполне могли проверить отключение сигнализации и записывающих систем.
– Но ведь француз вызовет швейцарцев, которые их устанавливали! Он же деньги с них брать собрался.
– Он их сегодня вызвал? Сколько потребуется времени на усовершенствование системы? Вполне можно успеть осмотреть дом. И я не исключаю, что ожерелье уже сперли, если оно там было. А нас подбросили для отвода глаз. Как и труп. Граф не станет сообщать полиции про кражу именно этого ожерелья. Ведь начнут задавать не нужные ему вопросы.
– Кстати, француз не сразу вызвал полицию, а только после того, как мы про нее упомянули, – напомнила я. – Для западного человека это не типично. Он должен был вызвать их сразу после того, как нас обнаружили.
– И мужик с рубином убит… – задумчиво произнесла Татьяна. – И Ивану Захаровичу, по его словам, на него плевать. И на антиквара мертвого плевать. А если этот Олег выполнил свою роль и вместо оплаты получил… Кстати, а от чего он умер? По-моему, разбитая морда не является причиной смерти.
Я позвонила Андрюше и озадачила уже очень сильно пьяного приятеля. Правда, когда он нам перезвонил, голос у него был почти как у трезвого человека.
Типа, представлявшегося нам Олегом Белохвостиковым, отравили тем же средневековым ядом, что и «черного» антиквара в самолете.
– А он сам себя не мог? – спросила я и выдвинула версию насчет яда в перстне.
Андрей ответил, что перстень уже проверили и не нашли в нем никаких потайных выемок. Более того, рубин был не настоящим, а искусственным, выращенным в лаборатории. Он просто привлекал внимание размером и какими-то полосами на поверхности, которые люди принимали за средневековую печать. На теле имелось несколько татуировок. Андрей уже переслал фотографии в Управление. Возможно, убитого удастся опознать. Андрей не был уверен, что «герой» летел в самолете под настоящим именем.
Глава 11
Василий Степанович посоветовал нам идти в гости к родственникам олигарха во второй половине дня, ближе к вечеру, поэтому утро мы провели на частном пляже нашего хозяина, загорая и купаясь. Нам туда же принесли обед.
На доме с другой стороны в этот день реял флаг, который, по-моему, называют Андреевским – белый с диагональным голубым крестом. Мы поинтересовались у официанта, что находится в соседнем здании, раз там то флаг Советского Союза появляется, то флаг, который должен реять на корабле. Нам пояснили, что там живет еще один богатый русский человек, вернее, его жена. Когда хозяин отбывает в Россию делать деньги, супруга тут же поднимает флаг Советского Союза, а как только у нее появляется любовник, вверх взмывает Андреевский, чтобы все знали: место занято.
– У нее постоянный любовник? – спросил Пашка.
– Нет, она никому не отказывает, – с ничего не выражающим лицом сообщил официант. – Вы тоже можете сходить. Только следите за флагами. Когда красный – сразу же бегите к ней, пока место не заняли, а при Андреевском нельзя.
– И муж ничего не знает? – уточнила Татьяна.
– Конечно нет. Эту замечательную женщину всегда оповещают о приближении супруга, еще из Москвы.
Ближе к вечеру мы переоделись и отправились к родственникам олигарха.
Никакого ливрейного лакея при входе не оказалось, вообще пришлось долго звонить в звонок на высоком заборе, на котором висела бронзовая табличка с указанием, что это резиденция Серафима Петровича Вяземского, мецената.
Наконец калитка распахнулась, и нашему взору представилась нечесаная баба с одутловатой испитой физиономией. Возраст мог колебаться в пределах от тридцати до сорока пяти. На бабе был китайский шелковый халат с драконами, из-под него торчали ноги, которые давно требовали эпиляции. В руке она держала наполовину опорожненную бутылку греческого коньяка.
– За наследством, суки? – заявила она вместо приветствия. – Вот вам, а не наследство! – и она показала нам фигу.
– Интервью согласитесь дать? – невозмутимо спросила я. Мне и не такое доводилось видеть и слышать, в особенности во время выездов на убийства в коммуналки. Правда, эта тетка находилась на Лазурном Берегу во Франции, в роскошной вилле. Но это была наша баба, которая, вероятно, лишилась любимого мужчины или мужчины, который давал ей деньги, а другого не предвиделось.
– Чего? – вылупилась на меня баба.
У нее из-за спины возникли две других, по виду – мать и дочь.
– Ой, а вы Юлия Смирнова, да? – воскликнула дочь. – Мы слышали, что вы во Франции, но не думали, что у нас.
– Вы согласитесь на интервью? – спросила я у них. – Руководство нашего канала считает, что история вашей семьи будет интересна массовому зрителю.
– Пожалуйста, проходите, – сказала мать.
Мать с дочерью тоже были в халатах, только другого фасона – с одной огромной пуговицей в районе живота. Диаметр пуговицы составлял сантиметров семь. У матери халат был черный в белый горошек, у дочери, наоборот, белый в черный горошек.
– Я – первая жена Симочки, – сказала мать. – А моя девочка – его единственная дочь, а значит, главная наследница.
Пьяная баба дико расхохоталась.
– А вот эта, – мать гневно посмотрела на пошатывающуюся тетку, – вторая жена Симочки, которая увела его из семьи, оставила дочь без отца и, самое главное, испортила Симочке жизнь и желудок. Если бы не она, он так и был бы с нами, занимался бизнесом, а потом завещал бы все моим детям. Я бы родила ему сына! И не происходило бы того кошмара, который происходит теперь. И животом бы никогда не мучился! Ему нужно было есть паровые котлетки, а эта кормила его полуфабрикатами! Симочка был категорически против прислуги и считал, что готовить должна жена. Вот я…
– А сколько всего претендентов на наследство? – уточнила я.
– В настоящий момент в доме проживают двадцать шесть человек.
– Остальных они с дочуркой убили, – вставила пьяная баба. – И этих всех прикончат. Попомните мое слово. Мадам и мисс Синяя Борода. Они людей убивают, а потом в море сбрасывают.
– Не обращайте на нее внимания, Юля. Она пьяна.
– Да, я пьяна! Я любила Серафима! И я заливаю свое горе вином!
Вначале нам решили показать не дом, а сад, как выразилась первая жена Серафима Петровича Вяземского. При выходе в него мы втроем остолбенели, хотя за годы журналистской работы навидались всякого.
Перед домом, значительно большим в ширину, чем у француза и даже у Василия Степановича (вероятно, Серафим учитывал всех своих родственников), стояла статуя, которую явно ваял скульптор, страдающий гигантоманией.
Статуя представляла собой пятиметрового мужчину в позе, типичной для памятников Ленину. Левая рука была засунута в карман, правая указывала путь (в Африку), на голове была заломлена кепка, сам герой был облачен во фрак, свободные штаны и кроссовки. Из спины торчали шесть небольших крылышек – по два в ряд.
– Это Серафим Петрович? – на всякий случай уточнила я.
– Конечно, – ответили мне.
Пашка начал снимать без моих указаний. Татьяна просто стояла молча и рассматривала пятиметрового «Симочку».
– Почему он так странно одет?
– Симочка был очень демократичным мужчиной, – пояснила первая жена и утерла глаза кружевным платочком, извлеченным из кармана. – А крылья – это ассоциация с серафимом. Симочка, конечно, сейчас уже ангел и смотрит на нас с небес.
– Щас! – послышался ехидный женский голос у нас за спиной. – В аду он, на сковородке жарится, где ему самое место. А вы кто такие?
Еще одна наследница оказалась предпоследней, четвертой женой, которая очень досадовала из-за того, что Симочка отправился в мир иной (неизвестно, вверх или вниз), когда женился уже на следующей бабе. Первая жена тут же пояснила, что Серафим Петрович был честным человеком и женился на всех женщинах, с которыми вступал в интимную связь.
