Наталья Александрова - Тайна «Ночного дозора»
— Я весь к вашим услугам, — вымолвил Старыгин, сделав над собой усилие, чтобы не поморщиться.
— Итак, для чего вы на самом деле приехали в Прагу? — прямо спросила доктор Абст. — Только не надо морочить мне голову той картиной! И не надо представляться скромным сотрудником Эрмитажа — этакий книжный червяк, звезд с неба не хватает, копается всю жизнь в старых не слишком известных голландцах!
— Но все так и есть… — слабо запротестовал Старыгин.
— Хм.., видите ли, — блестя глазами, сообщила пани Катаржина, — я иногда почитываю русскую литературу — так, для практики, чтобы язык не забыть. И попадаются среди прочего довольно любопытные книжки. Вот недавно прочитала так называемый арт-детектив, называется «В погоне за Мадонной», автор некая Мария Магницкая. Не встречалась вам случайно эта книжка?
— Нет, — Старыгин уткнулся в пустую чашку.
— Жаль, очень хотелось бы ее с вами обсудить, протянула пани Катаржина, — должна заметить, очень интересно написано, у девушки несомненные литературные способности. Ну, там, конечно, сказано, что все, что случилось в книге — это от начала и до конца выдуманная история, и все совпадения могут быть только случайными. Но трудно не узнать в реставраторе Сергее Сапрыкине вас, Дмитрия Старыгина. Тем более, госпожа Магницкая очень подробно описала вашу внешность — немного неуклюжий, любит свободную одежду, волосы с проседью, голос мягкий, приятного тембра…
— Ну, мало ли что напишут в книжках! — Старыгин решил твердо стоять на своем, то есть все отрицать. — Уверяю вас, Катаржина, вы ошибаетесь!
— А скажите, вот постельные сцены в книге это с натуры или девушка выдумала их.., как это говорится.., для красного словца? — Катаржина веселилась от души. — Вы что — и в самом деле такой страстный любовник?
— Она преувеличивает, — буркнул Старыгин и махнул рукой официантке, чтобы принесла счет.
Он был страшно зол на вредную бабу. И как это ей попалась та книжка? И отчего он решил, что улыбка у нее загадочная? Даже улыбки-то нет, одна насмешка!
— Не торопитесь, Дмитрий, — Катаржина взяла его за руку, — оставим пикантные подробности.
— Вот именно, — Старыгин радовался, что в полутьме она не видит, как он покраснел.
— Вы себе не представляете, сколько можно выдернуть полезных сведений из Интернета про Дмитрия Старыгина. Я знаю, что вы очень востребованный реставратор и крупный эксперт. О вас множество хвалебных отзывов.
— Вы преувеличиваете… — смутился Старыгин.
— Не скромничайте, — живо возразила Катаржина. — Не всегда скромность украшает мужчину! И не уводите меня в сторону от важного разговора. Итак, я повторяю свой вопрос: что понадобилось вам, ответственному и очень занятому человеку здесь, в Праге? Если вы меня не обманываете, «Ночному дозору» действительно причинен не такой уж большой ущерб. То есть, конечно, это отразится на его стоимости, но такие финансовые вопросы будет решать страховая компания. Поймите, я могу вам помочь в поисках, если, конечно, вы расскажете, что же такое вы здесь ищете.
— Ну хорошо, — Старыгин поставил локти на стол и положил подбородок на руки, — я скажу. Только учтите: сообщаю вам это исключительно как частное лицо, если вздумаете проболтаться прессе — я вам ничего не говорил. Если ничего не изменится, все и так станет известно на днях. Дело в том, что «Ночной дозор», тот что сейчас в Эрмитаже — подделка.
— Как? — вскричала Катаржина и тотчас зажала себе рот рукой. — Вы уверены?
Старыгин только горько усмехнулся в ответ.
— Ах, ну да, что же это я… — забормотала она, разумеется, вы знаете, что говорите… Но каким образом?..
Дрожащими руками она достала из сумочки длинную сигарету и закурила. Чтобы дать ей успокоиться, Старыгин отвернулся. Пивница находилась в полуподвале, так что из небольшого окошка видна была часть каменной мостовой и ноги проходящих людей.
Катаржина докурила сигарету и вопросительно поглядела на Старыгина, требуя подробностей. Она больше не выглядела такой ошарашенной, губы были плотно сжаты, глаза — непроницаемы. Старыгин наклонился к ее лицу и вполголоса рассказал про картину, которая обнаружилась под подделкой.
— Вот поэтому я и приехал — чтобы выяснить, как, каким путем эта картина Хермана ван Свеневельта попала к тому, кто украл «Ночной дозор».
— Не могу поверить… — еле слышно сказала Катаржина, — не могу представить, что «Ночной дозор» похитили.., при всех мерах безопасности…
— Скажите… — нерешительно начал Старыгин, — вы ведь хорошо знаете господина Коврайского… Не может ли он быть замешанным в эту историю? Откровенно говоря, мне показалась очень подозрительной эта кража…
— Борис? Не-ет! — Катаржина разразилась резким хриплым смехом. — Он, конечно, себе на уме и вообще человек со странностями, как говорят у вас — с тараканами в голове, но бесспорно умен. Так что если бы даже он и был замешан в этом деле (чему я никогда не поверю), то нашел бы способ добыть картину Свеневельдта более правдоподобно. Украсть у самого себя — что может быть глупее!
Старыгин совершенно намеренно не рассказал пани Катаржине ничего из остальных событий, сопутствовавших похищению картины, ни про то, как умирающая женщина нарисовала собственной кровью на асфальте знак «Колесо судьбы», ни про таинственный рисунок с фигурами под номерами, которые соответствуют арканам Таро. Не то чтобы он ей не доверял, просто все это было так неожиданно и не правдоподобно, он сам не был уверен, что идет по верному следу.
— Пойдемте отсюда, — отрывисто сказала Катаржина, — здесь слишком душно…
* * *Павел Казимирович Пшибышевский сидел за столиком своего любимого кафе «Авокадо» на Васильевском острове и не получал от этого никакого удовольствия.
Он любил это кафе по двум причинам: во-первых, зал был разгорожен нарядными расписными перегородками, так что, сидя за столиком, можно было чувствовать себя в полном уединении. И даже проводить маленькие деловые совещания, если, конечно, не слишком шуметь и не разговаривать в полный голос. И, во-вторых, здесь очень неплохо готовили. Когда у Павла Казимировича разыгрывался застарелый гастрит, он заказывал нежнейшие творожники с медом, если же гастрит вел себя прилично, он просил подать итальянский салат с сыром моцарелла и горячим хлебом. И кофе здесь варили отменно.
Но сегодня ни салат, ни кофе нисколько его не радовали.
После разговора с мадам Выпетовской настроение Павла Казимировича было не то чтобы на нуле. Оно было в глубоком антарктическом минусе.
Пшибышевский мрачно глядел в тарелку с нетронутыми деликатесами и думал, как дальше жить.
Маленькие радости, которые он позволял себе в последнее время, вроде завтраков в этом кафе или посещений (один — два раза в неделю) одной симпатичной особы, проживающей на Малой Морской улице, могли стать недоступны на долгое, очень долгое время. Мадам Выпетовская вполне в состоянии перекрыть ему кислород, лишив немолодого, измученного гастритом Пшибышевского источника безбедного существования.
Больше того, при ее больших связях и ужасном характере она могла устроить ему колоссальные неприятности. Такие неприятности, о которых не хотелось даже и думать.
Павел Казимирович тяжело вздохнул и поднял глаза.
И расстроился еще больше.
В его уютный отсек бесшумно проскользнули двое давних знакомых — шустрые молодые ребята, известные в определенных кругах как Васик и Стасик.
Васик был повыше и пошире в плечах, он носил крошечную остроконечную бородку и длинные светлые волосы. Стасик, напротив, стригся коротко, росту был невысокого, телосложения довольно хрупкого, что очень помогало ему в работе. Кроме того, что он мог легко проскользнуть в форточку или другое не слишком широкое отверстие, иногда он для пользы дела надевал длинный платиновый парик, приклеивал накладные ресницы, наряжался в платье и вполне сходил за молоденькую девушку.
— Здравствуйте, Павел Казимирович! — жизнерадостно приветствовал Пшибышевского Васик, бесцеремонно усаживаясь рядом с ним. —Что это вы ничего не едите?
Стасик, не говоря ни слова, устроился напротив, закинув ногу на ногу и кокетливо обмахиваясь меню.
— Аппетита нет, — проворчал Пшибышевский, отодвинув тарелку. — Вашими, между прочим, стараниями! И незачем так громко называть меня по имени-отчеству!
— Ну, не будьте таким букой! — усмехнулся Васик. — Я не сомневаюсь, что у вас это имя — далеко не единственное! А насчет аппетита.., я уверен, он у вас улучшится, как только вы увидите, что мы вам принесли! — и он ногой пододвинул под столом к Пшибышевскому большую матерчатую сумку.
— Вы с ума сошли! — прошипел Павел Казимирович, с омерзением оттолкнув сумку обратно. — Умнее ничего не придумали, чем сюда притащиться с товаром?
— Какой-то вы сегодня нервный! — проговорил Стасик, откинувшись на спинку сиденья. —У вас что — критические дни?
