Наталья Андреева - Островитяне
— Сева, тут я бессилен, — разводил руками отец. — Я, конечно, с ней поговорю… С мамой…
— И она, конечно, покается. Но в следующий раз все повторится в точности. Только я боюсь, что следующего раза не будет. Где мне прикажешь с ними знакомиться? В клубе «Кому за тридцать»? По интернету?
— Обратись к Сергею.
— Но я не могу все делать через него!
— Терпение, сынок. Ты плохо выглядишь. У тебя нервы.
— Я просто устал. В моей жизни нет ничего хорошего. И такое чувство, что уже не будет. Это вы во всем виноваты!
— Сынок…
Рефлексирующий интеллигент начинал злиться. И интеллигентно пить. Виски или коньяк, в гордом одиночестве, положив перед собой открытый на середине труд какого-нибудь философа. Пил он по схеме, которая не поддавалась законам логики. В будни, а не по входным. С утра, а к вечеру начинал раскаиваться, трезветь, варить кофе и мерзнуть под ледяным душем. В шесть часов вечера, когда его сотрудники уже подумывали расходиться, ехал в офис, работал ночью, а утром снова начинал пить, чтобы после обеда раскаиваться.
Самым трезвым, то есть, как стекло, Сева был в праздники. Пик его раскаяния приходился на Новый год. Только бокал шампанского под звон курантов, а на Рождество — томатный сок, Восьмого марта — лишь одеколон для наружного применения и ни грамма внутрь ничего спиртосодержащего. Это называлось у него «синкопа». Стоило учиться в музыкальной школе! Термин-то был оттуда! Перенос ударения с сильной доли на слабую. В то время, когда другие пили, он был трезв. Когда другие работали, он рефлексировал и впадал в отчаяние. Когда отдыхали, он бросался работать и в своем офисе сидел в гордом одиночестве. Его сотрудники сходили с ума от такого графика шефа, немногие это выдерживали, и текучесть кадров в фирме была огромная. Он мог потребовать отчет в полночь, а годовой баланс — в момент, когда на столе Рождественская индейка. А когда самый сезон продаж и на работе запарка, уйти в «дневной» запой. Но ведь нормальные люди решают проблемы в светлое время суток!
Сева ничего не мог с собой поделать. Он жил синкопой. Когда другие не видели выхода из создавшейся ситуации, он вдруг словно просыпался. Например, сейчас. Ему вдруг захотелось совершить подвиг, когда было время впасть в отчаяние, оцепенеть, или, в конце концов, просто дождаться, когда пустят лифт. Как советовал Артур. Но Сева уже почувствовал: это синкопа, нашло. В нем проснулся дух неповиновения. А может, это потому, что Сергея больше нет? В коридоре он не удержался и бросил взгляд на мертвеца. Теперь Сергей лежал на спине, выражение его лица было удивленное. «Что? Не ожидал такого поворота событий? — злорадно подумал Сева. — А ты говоришь — рыбки!» Впервые в жизни он Сергею не завидовал. Все. Кончилась жизнь лучшего друга, самого серьезного соперника, кончилась и зависть.
Сева невольно расправил плечи. «А ты говоришь — рыбка!»
Слабые люди гибнут оттого, что не умеют защищаться, а сильные сами себя убивают. Доводят ситуацию до предела, когда решение может быть только радикальным. Они ведь не понимают, что порог терпения у прочих гораздо ниже.
SOS
Островитяне двинулись вслед за Севой. Очутившись на площадке с лифтами, Анжелика завернула к запертой железной двери и на всякий случай подергала за ручку. Словно надеялась, что дверь открыта. Потом нажала на кнопку вызова лифта. Все было без изменений: дверь, за которой находилась лестница, заперта, а лифт не работал.
— Не так быстро, — сказал Артур, внимательно наблюдающий за ее манипуляциями.
— Что не так быстро? — обернулась к нему Анжелика.
— Игра еще только началась. Я думаю, мы здесь надолго.
— Сева сейчас спустится вниз и сообщит в милицию.
— Будто ты этого хочешь? — усмехнулся Артур.
— Главное, чего я хочу, это не оставаться с тобой наедине, — сказала Анжелика, заметив, что остальные уже скрылись за поворотом. — А, ну-ка, пусти!
Оттолкнув Артура, она кинулась догонять шедшую последней Лиду. Артур рассмеялся. Потом подошел к окну, посмотрел на улицу, словно хотел убедиться, что это и в самом деле десятый этаж. Пожал плечами и не спеша двинулся за остальными. Картина, которую он увидел, была следующей. Иван и Сева вышли на балкон. Вера и Жанна стояли и придерживали дверь. Лида осталась в коридоре, к ней присоединилась Анжелика.
— Надо было найти веревку. Или кабель. И привязать его для страховки. Если уж вы взялись за эту рискованную затею, — сказал Артур.
— Шел бы ты куда подальше со своими советами, умник! — огрызнулась Анжелика.
— Здесь невысоко, — крикнул с балкона Сева. -В новых домах низкие потолки.
— Понятное дело, экономят, — вздохнула Вера. Видимо, она жила как раз в новом доме. — Чтобы этажей было больше. Больше квартир, больше денег. Сева, вы как?
— Готовлюсь, — бодро ответил он.
— А насчет веревки Артур прав, — заметила Лида. — Надо было вас привязать.
— Ничего, справлюсь. Пальцы только мерзнут.
Он потрогал бетонный парапет балкона:
— Ого! Холодный! Похоже, подмораживает.
— Может быть, перчатки? — спросил Иван. -У меня есть кожаные перчатки. Принести?
— Нет. Не надо. Кожа перчаток, она скользкая. А парапет обтекаемый. Я лучше так. Здесь дел-то на пять минут, — ответил Сева. — С полминуты я буду держаться за парапет, а потом ты, Иван, перехватишь мои руки. Согреюсь. Ну, я пошел.
Его пальцы стиснули бетонный парапет. В это время снизу, из «Бухты радости», раздалось оглушительное:
— Джама-а-а-айка…
— Старые песни о главном, — поморщилась Вера. — Но зачем же так громко? Иван! Погодите! Я вас за ноги буду держать! Ведь на ваших руках повиснет Сева!
— Спасибо, — отозвался тот.
Вера вышла на балкон, присела на корточки и крепко обхватила Ивана под колени, придавливая своим весом к полу. Сева перекинул ногу через перила. Налетел порыв ветра, и он задержался в этой позе. Томительная пауза. Все затаили дыхание. Иван стоял у парапета и поддерживал Севу, закрывая его спиной от остальных. Вера крепко держала Ивана, а снизу доносилась громкая музыка.
— Кричать бесполезно, — повернула она голову к Жанне. — Помнишь, ты предлагала высунуться в окно и кричать? Эта музыка все заглушает.
В это время Сева осторожно перекинул через парапет и вторую ногу. Туловище его медленно начало сползать вниз. Локти Ивана напряглись. Он изо всех сил удерживал Севу. Вера тяжело дышала от волнения. Ветер ненадолго утих. Пальцы Севы, вцепившиеся в парапет, посинели, от напряжения их свело судорогой. Впрочем, это видел только Иван.
— Не мальчик уже, — пыхтя, сказал Сева и сделал резкое движение всем телом.
Через какое-то мгновение он повис на руках. Его ноги теперь болтались в воздухе, пытаясь найти опору. Иван перевесился через парапет.
— Ну, как? — напряженно спросила Вера, сжимая изо всех сил его ноги. Она чувствовала, как колени Ивана дрожат от напряжения. Ведь на его руках теперь висел Сева, который хоть и был невысокого роста, но телосложения плотного.
Лида и Жанна замерли в напряжении. Последняя вытянула шею, вглядываясь в темноту.
— Артурчик, потом пожалеешь, что это был не ты, — сладко пропела Анжелика. — А то было бы, чем гордиться.
— Я как-нибудь переживу.
— Встал ногами на парапет, — хрипло сказал в это время Сева. — Иван, крепче держи меня за руки.
— Держу.
— Спускаюсь…
— Похоже, что скоро мы отсюда выберемся, -полуобернулась к Жанне Вера.
В этот момент песня закончилась и в темноту полетело последнее оглушительное:
— Джама-а-а-айкаааа…
Крика Севы никто не услышал. Он растворился в последней высокой ноте.
— Я же говорил, что у него скользкие ботинки, — растерянно сказал Иван.
— Что? — распрямилась Вера, которая почувствовала, как колени человека, которого она держала, расслабились. — Что такое? Сева… Он…
— Упал, — все также растерянно сказал Иван. -Сорвался. Не понимаю, как это случилось…
— О Боже! — охнула Лида.
— Он умер…
Слова Жанны потонули в новом всплеске музыки. Грянула очередная песня.
— Сева сорвался! — крикнула Лида Анжелике и Артуру, которые находились дальше всех от балконной двери.
— Я же говорил, что надо было его привязать, -зло сказал Артур.
Иван в это время перегнулся через парапет, пытаясь разглядеть, что там, внизу. Вера вцепилась в него и закричала:
— Осторожнее! Не упади сам!
— Я не понимаю, как это случилось? — хрипло повторил Иван. — Как же так? Не понимаю…
— Вы его держали?
— Да, конечно! Его ботинки… В какой-то момент ноги заскользили, он дернулся, и я… Я не настолько сильный, чтобы удержать его одной рукой… А вторую он разжал, чтобы ухватиться за нижнюю балку, и…
— Пустите-ка, — отодвинув женщин, стоящих в дверях, на балкон протиснулась Анжелика. И тоже перегнулась через перила. — Где он?
