Анатолий Вилинович - Тайны Гестапо
– Верно, но позже я еще пяток туда забросил, товарищ капитан.
– Пяток?! Откуда?! – вырвалось у Бенцера. Глаза его заблестели.
– Из горисполкома.
– И чемодан?! Чемодан тоже на склад отвозил? – нетерпеливо поинтересовался немец.
– Нет, товарищ капитан, чемодан я не отвозил. Может, кто другой? – пожал плечами Дыкин.
На сердце у Бенцера отлегло.
– Ну я поехал, товарищ капитан. Дела эвакуационные… – вздохнул шофер.
– Где тебя найти, ежели что? – спросил Бенцер.
– Не знаю. Сейчас загружусь и снова в Отрадную, Спокойную. Вчера банк туда вывозил. Словом, уезжаю, приезжаю, снова уезжаю, – засмеялся совсем невесело Дыкин. – Будьте здоровы, товарищ капитан, – сказал он, отъезжая.
– Пока… махнул рукой Бенцер.
Полуторка, оставляя запах бензиновой гари, помчалась по улице.
Перед группой армий «А» была поставлена задача: захватив Ростов, направить главный удар на юг, овладеть Черноморским побережьем Кавказа, районами Грозного и двигаться на Баку. Группа армий «Б» должна была захватить Сталинград и затем повернуть часть своих войск на Астрахань.
Совершив рывок в направлении Кавказа, немецкие войска 10 августа заняли Майкоп, 12 августа – Краснодар, 25-го – Моздок, что на пути к Грозному с его нефтяными запасами.
Район, где находилась Ольга Иванцова со своими попутчиками, оказался между двумя этими ударами и должен был стать вскоре ареной жестоких боевых действий. Обстановка всюду по фронту оставалась тяжелой, о чем, не скрывая, говорили и сами военные.
Широкое поле подсолнухов тянулось к самому горизонту. Однообразно и глухо урчали на степной дороге грузовики, скрипели телеги, ехали арбы с женщинами, детьми и стариками, шли молчаливые бойцы. А в стороне от этого шумного и пыльного потока неслись по полю конские табуны, вытаптывая посевы. Лошади были связаны поводьями по несколько голов в группы, за ними бежали тонконогие жеребята. Гнали стада коров, свиней и отары овец пастухи, чтобы ничего не досталось врагу. И над всем этим – знойное августовское солнце и тучи серой пыли.
Оставшись без автомобиля, Иванцова и ее попутчики продвигались вперед пешком. Люди и вещи покрылись толстым слоем пыли, лица усталые, глаза полны тревоги. Всем хотелось пить, но воды запасли мало и последние теплые капли ее уже были выпиты.
Измученная дорогой и тяжелыми мыслями, Ольга на ходу словно забывалась в какой-то дреме и тоща смутно слышала окружающий ее дорожный шум и гам. Она думала о несостоявшейся для нее спецшколе, о сгоревших ящиках с экспонатами, о «золотом» чемодане, который вывезли армавирские власти неизвестно куда, о Митине, о родителях.
Под вечер движущийся поток заметно поредел. Остановились у Кубани. Через реку навстречу им переправлялись люди. На противоположном берегу солдаты разбирали деревянные сараи, подносили к берегу бревна и сколачивали переправу в местах отмелей и мелководья. Войска собирались переправлять технику, гнали конные обозы прямо по воде, переплывали и переходили реку вброд.
От переправлявшихся солдат узнали, что они в основном из Ставрополя, который, наверное, уже занят немцами, и что вдоль Кубани движутся прямо по полям фашистские танки.
– Из Ставрополя? – переспросил военкоматовец – военный с четырьмя кубиками в петлицах. – Так это же рукой подать. – И тут же посоветовал всем уходить в горы, в лес.
Вскоре Ольга и ее спутники были остановлены дозором и препровождены в партизанский лагерь. Здесь они поведали пожилому командиру кто они, предъявили документы. Потом все сидели у небольшого костра, скрытого каменным козырьком, и с наслаждением ели похлебку.
Утром, разделившись на группы, все завтракали по-походному. Вдруг один из заместителей командира отряда, часто посматривающий на Иванцову, сказал:
– А я вас знаю, девушка…
Ольга с удивлением посмотрела на него. Кажется, она видела этого человека, где-то, встречались. Но где и при каких обстоятельствах, не могла вспомнить вот так сразу. Спросила:
– Вы из Керчи?
Но тот отрицательно покачал головой, улыбнулся.
– Не помните, это понятно. Встречались-то один раз. Когда вы с директором сдавали в горисполкоме музейные ценности, припоминаете? – засмеялся он.
– Ну конечно же! – воскликнула девушка. Придвинулась ближе и тихо спросила: – Товарищ член комиссии, чемодан и те пять ящиков, небольших, которые оставались в горисполкоме, эвакуировали?
– Чемодан вывезли, а вот ящики… С ними беда…
Ольга пристально смотрела на него, ожидая разъяснения. И тот, помолчав, продолжил:
– Когда участились бомбежки, все отделы исполкома рассредоточили по учреждениям города. Вывезли и те пять ящиков…
– Куда?! – почувствовав недоброе, воскликнула Иванцова.
– Туда же..– виноватым голосом произнес он. – На склад горздрава…
– Боже! И эти сгорели?!.. – всплеснула руками Ольга. – А чемодан, чемодан куда вывезли? – нетерпеливо спросила Иванцова.
– С ним все в порядке, – успокоил он ее. – Хотя тоже не обошлось без приключений, – покачал головой. – Впрочем, я представлю вас еще одной знакомой… – встал он. – Идемте.
Они прошли к соседней поляне и работник горисполкома представил Иванцовой невысокую щупленькую женщину. Это была Анна Моисеевна Авдейкина, заведующая секретной частью горисполкома. Женщины сразу же узнали друг друга и обнялись, как родные. Ведь именно эта хрупкая женщина была председателем комиссии из трех человек, принимавшей от нее с Митиным сокровища Керченского музея.
Ольга и Анна Моисеевна отошли в сторону, присели на ствол упавшего дерева и заведующая спецчастью начала свой рассказ…
– О сокровищах в чемодане знали вы, керчане, я и еще два члена комиссии. Хранился он в комнате-сейфе спецчасти на четвертом этаже Дома Советов. Туда же поместили и пять малогабаритных ящиков. Другие тринадцать ящиков, которые невозможно было поднять наверх из-за узкой лестницы, отправили на склад горздравотдела.
В 1942 году, когда почти все отделы горисполкома были переселены из здания Дома Советов, на месте оставались лишь Василий Петрович Малых, наш председатель, его заместитель и я.
И вот 3 августа, придя на работу, я никого не застала. Двери распахнуты настежь, вахтеров нет, пусто, тихо. Как же так? Меня забыли! Там наверху у меня мешок с секретными документами и ваш чемодан. Как быть с такой непосильной тяжестью? Помочь некому, посоветоваться не с кем. Ясно, мне одной не осилить, не вынести такой груз. А спасать надо во что бы то ни стало. Не оставлять же врагу!
Авдейкина сорвала лесной цветок, повертела в руке.
– Я побежала домой, взяла в помощь племянника Шурика, четырнадцать лет ему. Ничего не объясняя, потянула его за собой. Понимала, что время дорого.
Вбежали, запыхавшись, в здание, поднялись на четвертый этаж. Торопливо открыла дверь комнаты-сейфа, вытянула мешок с документами и чемодан.
Наконец вытащили все на улицу… Вздохнули свободнее, здесь не так было страшно. Сколько времени добирались до дома – не помню. Мешок где катили, где тащили по асфальту, а чемодан несли поочередно в руках.
Авдейкина пригладила свои короткие волосы, поправила платок. Помолчала. Ольга не задавала вопросов, ждала продолжения, нетерпеливо, напряженно.
– Ну, потом отыскала я нашего председателя на сборном пункте, рассказала все и попросила машину, чтобы забрать мешок и чемодан. Он послал грузовой автомобиль, я тоже села в кузов. В станице Спокойной чемодан сдала по акту в банк.
– В Спокойненский банк?! – вскричала Иванцова. – Но там, наверное, уже немцы!
– Успокойся, милая, – взяла ее за руку Авдейкина. – Чемодан оттуда вывезли, это я точно знаю. Но вот куда… Тебе надо поговорить с командиром. Думаю, ему известно больше.
Но в этот день Ольге Иванцовой не удалось увидеться с командиром отряда – он отсутствовал.
Появился он с группой запыленных и уставших партизан лишь на следующий день. Анны Моисеевны и других женщин в отряде уже не было. Ушли в тыл.
Иванцова волнуясь, но довольно требовательно изложила командиру свою просьбу – сообщить ей о судьбе чемодана, поскольку она непосредственно причастна к этому – как доказательство, она протянула акт сдачи керченских ценностей, который был у нее на руках.
Командир партизанского отряда Петр Николаевич Соколов – средних лет мужчина с волевым, но усталым лицом, с воспаленными от хронического недосыпания глазами, внимательно выслушал девушку. Затем вызвал Хачурова, знакомого Ольге горисполкомовского работника, тихо переговорил с ним о чем-то и наконец сказал:
– Товарищ Хачуров все вам объяснит.
Хачуров улыбнулся приветливо.
– Идемте со мной, Иванцова.
Выйдя от командира, они довольно долго шли по склону вниз, пока не оказались на поляне, окруженной кустарником и деревьями. Здесь стояли несколько распряженных бричек, а в стороне паслись разномастные лошади. Партизаны варили еду У костров, занимались хозяйственными делами, просто отдыхали.
