Ольга Баскова - Красная ночь

— Замучился, — признался Киселев. — После показа по телевидению ролика об Афанасии обманутые граждане прут с утра.

— Может, сделаешь передышку сейчас? — предложила женщина. — Чайник у меня, сам знаешь, вскипит через минуту.

— Ладно.

Оперативник бухнулся на стул.

— Бутерброд будешь?

Павел кивнул:

— Честно говоря, съел бы слона.

— Превосходно. Заодно расскажешь, как обстоят дела. Где Костик?

— В редакции у жены. Просматривает материал, который Катерина хочет опубликовать.

Кулакова улыбнулась:

— Выгодная женитьба нашего товарища прославит нас за считаные дни.

Киселев вытер лоб:

— Я уже об этом не думаю. Убийца снится мне по ночам и преследует днем. Мы должны найти его, если не хотим больше жертв.

— Абсолютно с тобой согласна. — Лариса осторожно разлила чай и развернула пакет с бутербродами. — Подкрепляйся. Так что ты выяснил у жертв Афанасия?

— То, что и думал, — отозвался оперативник. — Он обычный мошенник. Заставлял скупать сделанные им безделушки и учить всякую хреновину, при этом не забывая брать огромные деньги. Некоторые отделались малой кровью — нервными срывами, некоторые попали в больницу с запущенными серьезными заболеваниями, а одна дама лишилась бриллиантов. Вот и все.

— А самое главное?

Киселев понял, о чем речь.

— Он вылизал квартиру чисто профессионально. Возможности определить группу крови у нас нет.

— Неужели он никогда не обращался в больницу по месту жительства? Кстати, откуда он?

— Самарский, — отозвался Павел. — К врачам, естественно, ходил. Однако при его занятиях в карте группа крови не требуется. Фактически официально он безработный.

— Понятно. — Лариса сделала большой глоток и поморщилась. — А что с Полковниковой?

— История довольно темная, — заметил приятель. — Панько и ее мамаша — те еще штучки, имевшие виды на квартиру. Но и тут мы не располагаем никакими доказательствами об их причастности к этому делу. Правда, кое-какие наметочки у Костика имеются. Он собирается нажать на дам.

— Дай Бог! — вздохнула Кулакова.

Глава 33

Подозреваемый

Сибирь — огромный край с глубокими реками и необъятными лесами, страна берез и сосен. Однако природа волновала Афанасия только в коммерческом смысле. В травах он почти не разбирался, да и нужны были они ему затем, чтобы продать доверчивому клиенту. Кстати, последние не заставили себя ждать и после рекламы повалили в таком количестве, что маг удивлялся: газеты и так пестрели портретами целителей, от всей души желающих помочь людям обрести счастье в этой жизни. Однако, несмотря на это, новоявленный экстрасенс был принят на ура. Работа для него нашлась, и Иннокентий, как теперь он себя называл, без зазрения совести торговал амулетами, заклинаниями и травами, обещая вылечить, приворожить, вернуть. Первое время мужчина опасался конкуренции: знатные сибирские колдуны могли ополчиться на новичка, но те, видимо, имели свою постоянную клиентуру и никого не трогали. Приреченский чародей оставался доволен собой.

Глава 34

Женщина купила в киоске газету и открыла на последней странице. Глаза ее открылись до размера пятикопеечной монеты. Конечно, это, несомненно, его портрет. Попался, гад. Поистине, стоило приехать к дочери, вытерпеть две недели зятя, который ее ненавидит, чтобы найти того, которого она разыскивала уже не один месяц. Дама наморщила лоб, старательно обдумывая свое дальнейшее поведение, аккуратно свернула газету, положила в сумку и направилась к остановке трамвая, на ходу доставая мобильный и набирая номер дочери:

— Машенька, это мама. Представляешь, билеты до Приреченска продаются только в купейный и спальный. Это очень дорого. Придется мне пожить у вас еще недельку. Что? Я знаю, что ты рада, дорогая. А Михаил потерпит. Не сахарный.

Улыбнувшись, женщина выключила телефон. Недели на исполнение плана ей, безусловно, мало. Ну что ж, тогда придется симулировать болезнь, она давно жаловалась Марии на сердце. Но она не уедет, не добившись своего, это факт.

Глава 35

Подозреваемые

Лия Никитична Рукавишникова жила на одной лестничной площадке с Диной Панько и ее матерью. К ней и направился Прохоров, не заставший женщину в прошлый раз: она работала врачом «Скорой помощи» сутки через трое. Дверь ему открыла приятная черноволосая дама лет тридцати.

— Вы ко мне?

Петя показал ей удостоверение. Она кивнула:

— Наверное, по поводу Натальи Павловны? Проходите.

Пригласив оперативника на кухню и усадив на белоснежную табуретку, женщина посмотрела на него:

— Спрашивайте. А впрочем, если хотите знать мое мнение, ничего удивительного нет. Наталья была обречена с самого начала.

— Почему вы так считаете?

Лия Никитична усмехнулась:

— В наше время убивают и за гораздо более маленькую жилплощадь.

— Однако они не то чтобы совсем без комнаты, — ответил Прохоров. — У них есть две комнаты в коммуналке.

— А вот с этим тоже рекомендую разобраться, — заметила Рукавишникова. — Почему они панически боялись там жить?

— И почему же? — поинтересовался оперативник.

Женщина пожала плечами:

— У меня нет доказательств. Но не удивлюсь, если они что-то сотворили с бабушкой Верой, как они ее называли.

— Но зачем?

— Она, как старый человек, была им в тягость, — усмехнулась Лия Никитична. — И потом это позволило сблизиться с Полиной.

— Какой Полиной? — удивился Петя.

Собеседница поняла:

— Так вы не в курсе? Хорошо, я расскажу. Хотите чаю?

Прохоров не стал отказываться. По опыту работы он знал: неизвестно где и когда придется поесть. Эта женщина предлагала от души.

— Спасибо, не откажусь.

— И правильно, — улыбнулась хозяйка. — И печенье берите.

Она налила ему чай из красивого заварного чайника.

— А я пока введу вас в курс дела. Надежда выросла в детдоме, откуда ее в возрасте пяти лет удочерила некая Панько. Не знаю, что между ними произошло, только в один прекрасный день девочку забрала классная руководительница, Вера Семеновна. Ну, Надежда у нее и прижилась, после школы в институт поступила и дочку родила неизвестно от кого, во всяком случае, замуж она не выходила. Потом мосты и с Панько навела, та стала старая и больная, тоже в заботе нуждалась. Короче, сосала девчонка, как тот теленок, двух маток. Потом Дина подросла, замуж вышла, да неудачно. Двоих парней родила и мужа выгнала. Оно и понятно: запил, забомжевал. Я его видела. Страх божий! Он сюда приходил, когда еще Наталья жива была.

— Зачем?

Лия Никитична посмотрела на Петю, удивляясь его вопросу:

— На опохмелку просил, конечно. Ему всегда давали, даже Полковникова.

— Ради них, наверное?

— Наверное, — нехотя отозвалась собеседница. — А потом они стали воспринимать старушку учительницу как отработанный материал. Да, да, я сама слышала их разговоры. Собираются уходить, станут на лестничной клетке и разговаривают с Натальей: дескать, домой идти не хочется, там эта старая карга житья не дает, воспитывает. Диночке надо заново жизнь устраивать, а она мужика привести не может: Вера Семеновна не велит. А сама, мол, уже еле ходит и заставляет их ночью ей воды принести и покормить. Наталья их жалела, конечно, оставляла ночевать. Как-то раздался звонок в дверь. Открываю — Дина стоит. «Здравствуйте, Лия. У нас бабушка умерла, помяните», — и протягивает мне пирожки. — «Давно болела?» — спрашиваю. Ее как током ударило! Несколько секунд себя в порядок приводила. Потом процедила: «Да нет, скоропостижно». Вы, товарищ милиционер, с соседями их побеседуйте. Чует мое сердце, что старушка не своей смертью умерла.

— А Панько жива? — спросил Петя.

Рукавишникова вздохнула:

— Тоже нет. И это странно. Такая была здоровая женщина — мы диву давались. Она ведь тоже сюда приходила, очень любила поговорить. Встанет во дворе и рассказывает, как она занимается гимнастикой, купается в ледяной воде, бегает и сидит на специальных диетах. Мы скептически улыбались, а она свое: меня врачи, между прочим, проверяют и удивляются, какая я здоровая. До ста лет проживу.

— Как же мать и дочь объяснили ее смерть?