Анна Литвиновы - Наш маленький Грааль
В Москву улетали назавтра, рейсом в одиннадцать сорок утра.
Дед напоследок шиканул, с ночи отправил водителя в Краснодар с наказом обменять их билеты на первый класс. Шофер привез только бизнес, и старик долго и темпераментно ворчал из-за того, что первого в самолете «Як-42» не предусмотрено.
В аэропорт тоже ехали, как крутые, – на черном, чисто вымытом джипе.
Но оказалось, что не в бизнес-классе счастье.
Никитка с самого утра проснулся тихенький. Ни завтракать не хотел, ни ползать, ни играть. Возится, как примерный ребенок, с машинкой и молчит. «Акклиматизация, наверно, началась, – решила Ася. – У детей она вроде через сутки начинается».
А когда уже выехали в аэропорт, малыш вдруг начал чихать. Едва миновали Абрикосовку – закашлял. И на подъезде к Краснодару сопли уже текли рекой, а лоб стал горячим.
– Этого я и боялась. Простудили вы его на рыбалке, – упрекнула Ася Макса.
– Да там жара была! – возмутился брат. И тоже кашлянул.
– Как там дед говорил? – ехидно припомнила Мария. – Он попросил свою чашу, чтоб с Никиткой было все хорошо?!
Ася только вздохнула.
Шофер свернул с шоссе М-4 на дорожку, ведущую к аэропорту.
– Смотри, Никитка: самолетики! – показала Ася.
Но малыш лишь равнодушно взглянул на огромных белокрылых птиц и отвернулся. А раньше одного слова «самолет» было достаточно, чтобы он головой начал вертеть.
Ася еще раз коснулась губами его лба – по ощущениям, температура уже тридцать восемь, не меньше. Как жаль малыша! И страшно, что ей муж скажет. Ведь не зря Мишка не хотел ее отпускать. И получается, он оказался прав. Не стоило ребенка в такую поездку тащить…
– Может быть, нам остаться? – встревоженно спросила Мария. – Куда с таким больным лететь?
– У тебя же студенты! Сама говорила – завтра две пары!
– Плевать на студентов! – отрезала сестра.
– Остаться, конечно, можно. А смысл? – пожала плечами Ася. – Возвращаться в Абрикосовку? Это поселок, там наверняка и нормальных врачей нет. А здесь, в Краснодаре, тоже непонятно, где поликлинику искать. Тем более хорошую. Да еще без местной прописки…
– Подумаешь, проблема! – возмутилась Маша. И обратилась к шоферу: – Вы знаете, где в Краснодаре самая лучшая детская поликлиника?
– Не знаю. Но если нужно, найдем. – Энтузиазма в голосе водителя не было. Он затормозил, обернулся назад, к пассажирам, спросил: – Так вы не полетите? Мне разворачиваться?
Макс недовольно скривился. Видно было: ему и сестер не хочется оставлять, но задерживаться в Краснодаре не хочется еще больше.
– Подожди, Машка, не части, – задумчиво произнесла Ася. – Ну, останемся мы тут. Покажем Никиту врачу. А дальше-то что? Искать гостиницу? Менять билеты? Или возвращаться в Абрикосовку?.. Может, проще долететь до Москвы? Подумаешь, всего два часа.
– Если с регистрацией, посадкой – все четыре. В лучшем случае. А Никитос твой мне совсем не нравится… – встревоженно произнесла Маша.
Никитка и правда вел себя удивительно. Не ерзал, не хныкал, ладонями по окну не стучал. Сидит и равнодушно глазеет в одну точку. Будто не мальчик, а старичок.
– Вдруг у него что-то серьезное? – понизила голос Мария. – И его в больницу надо?
– Ни в какую больницу я его не отдам, – отрезала Ася. – Тем более здесь.
– Тогда действительно: лучше полетели! – встрял Макс. – Как-нибудь довезем, тем более – бизнес-классом. А дома и стены помогают.
– Ну и чудненько, – с видимым облегчением сказал шофер.
Ему тоже явно не хотелось колесить по Краснодару, пытаясь куда-то пристроить гостей и больного ребенка.
Джип въехал на территорию аэропорта, важно притормозил у VIP-зоны.
– Одну секунду, я узнаю, идет ли посадка, – услужливо предложил шофер.
Сбегал, вернулся, радостно доложил:
– Все в порядке, вылет по расписанию.
Шустро выхватил из багажника чемоданы и потрусил ко входу – явно спешил избавиться от своих пассажиров.
– Если завещает нам дед свои богатства – уволим этого парня тут же, – шепнула сестре Мария.
Ася слабо улыбнулась. Никитка беспокоил ее все больше – голова как кипяток, ручки безвольно свесились вдоль тела… А простуда ли это? Вдруг Машка права, и он подхватил в ледяном море какую-нибудь ужасную болезнь типа пневмонии или менингита?!
«Может, дедову чашу о помощи попросить?!» – мелькнула безумная мысль. Впрочем, Ася тут же себя охолонила: «Чушь собачья. Просили уже, чтоб Никита не заболел, дед сам говорил… А толку?!»
Они подошли к стойке контроля, распрощались с шофером, как и положено ВИП-персонам, без очереди прошли регистрацию. Проследовали в ВИП-зал и, едва расположились в мягких креслах, услышали в громкоговорителе равнодушный женский голос:
– Вылет рейса 1140 до Москвы откладывается до пятнадцати ноль-ноль.
– Как?! – вырвалось у Аси. – Говорили же, что по расписанию!
– Я сейчас все узнаю, – с готовностью подскочил Макс. Помчался к окошку информации, вернулся не скоро и мрачный, сказал: – Там у них, то есть у нас в Москве, погода изменилась. Говорят, жуткая метель и туман, какой-то очень сильный циклон с юга. С утра по фактической погоде работали, а сейчас и вовсе не принимают.
– Ё-моё! – Маша явно на время забыла, что является ярой противницей жаргона.
– И шофер уже уехал… – растерянно произнесла Ася.
А бедный Никита прижался к маме и горестно, тонким голоском, захныкал.
– Может быть, у них здесь, в аэропорту, врач есть? – предположил Макс.
…Но в медпункте, который и правда имелся, была только медсестра. Она добросовестно измерила Никите температуру – оказалось, что уже 39 с половиной, – и посоветовала дать малышу парацетомол.
– У меня есть, я дам… – закивала Ася. – Но как вы думаете, с ним точно ничего серьезного?!
– Откуда я могу знать, девушка, я ведь не доктор… – развела руками медсестра.
– Скорее бы улететь! – заломила руки Ася. – А врача я из страховой компании вызову. Попрошу, чтобы они в Москве прямо к трапу подъехали, кажется, по нашей страховке так можно…
В Никитку впихнули парацетомол, микстуру от кашля, закапали в нос… Ребенок покорно вынес экзекуцию, хотя обычно даже из-за витаминки Д царапался и кусался. Но лечение помогло плохо – Никитка все равно сидел вялый, только тоскливо, как брошенный котенок, подвывал. Есть или спать тоже отказывался, поэтому они едва дотерпели, пока наконец объявили посадку.
А в самолете, едва взлетели, малыш наконец уснул. Маша, устало откинувшись в кресле, призналась сестре:
– Знаешь, Аська… А ведь я, пока мы в аэропорту болтались, как дура, к дедовой чаше обращалась. Просила ее, чтоб вылет объявили как можно скорее… – И, вновь нарушив свое правило не употреблять бранных слов, гневно выдохнула: – Так хрена лысого! Проторчали тут почти до четырех!
– Маш, но мы ведь с тобой уже решили, – слабо улыбнулась Ася. – Никаких чудес на свете нет. И чаша – это просто забавный сувенир. Не больше.
– А зачем дед тогда нас позвал? – встрял в разговор Макс. – Сколько времени потеряли, и Никитка вон заболел…
– Наверно, дед просто повидаться решил. Старики – они сентиментальные, – предположила Ася.
– И новеньким домом похвастаться, – закончила Мария. – Он ведь неделю назад только отделку закончил…
– Ну и нормально съездили, – подытожил Макс. – Прикольно.
– Да уж, прикольнее не бывает. – Ася встревоженно коснулась Никиткиного лба, сказала: – Горячий…
– Да все нормально с ним будет! – беспечно заверил брат. – Через час уже прилетим, а врачей ты прямо к трапу вызвала!..
И будто в ответ на его слова раздался усиленный громкоговорителем голос стюардессы:
– Уважаемые пассажиры! Ввиду усилившейся непогоды аэропорты Москвы не принимают. Мы совершим посадку в Санкт-Петербурге. Приносим вам свои извинения.
– Нет!.. – вырвалось у Аси.
Маша успокаивающе коснулась ее руки, а Макс, не говоря ни слова, полез под сиденье, достал свой рюкзак, вынул из него заботливо упакованную дедом чашу – и горячо забормотал:
– Милая! Ну пожалуйста! Сделай так, чтобы мы сели в Москве! Нам это очень нужно, правда! Ты же видишь: малыш совсем разболелся, его уже врачи ждут! Как мы с ним будем, если окажемся в Питере?! Мы там не знаем никого! И где больница, не знаем!
– Пожалуйста… – тихо проговорила и Маша.
– Я очень тебя прошу! – дрожащим голосом произнесла и Ася.
Все трое с нетерпением глядели на чашу. Вдруг чудо все же произойдет? Вдруг появится то самое, о котором рассказывал дед, таинственное свечение?
Но ничего, решительно ничего не произошло, только малыш проснулся и начал плакать.
А стюардесса – она явно сочувствовала больному ребенку – мягко сказала:
– Будьте добры, пристегнитесь. Мы идем на посадку.
