Патриция Хайсмит - Незнакомцы в поезде

— Все, довольно!

Гай горько улыбнулся, чувствуя, что может расплакаться, как младенец. Выйдя из здания суда, он поймал такси и по дороге к дому прочел двойную колонку на передовице местной газеты.

12 июня. Продолжаются розыски человека, убившего жительницу нашего города, миссис Мириам Джойс Хэйнс. В воскресенье вечером неизвестный задушил ее на острове Меткалф-Айленд.

Сегодня в город прибыли два дактилоскописта, они проведут классификацию отпечатков пальцев, снятых с весел и лодок на озере. Однако есть опасения, что отпечатки, которые удалось снять, не достаточно четкие и ничем не помогут следствию. По версии властей, в городе может орудовать маньяк. Пока у полиции нет никаких улик, кроме смазанных отпечатков пальцев и нескольких следов на земле.

Наибольшие надежды следствие возлагает на показания тридцатилетнего Оуэна Маркмена, портового рабочего из Хьюстона, который находился в близких отношениях с покойной.

Погребение миссис Хэйнс состоится сегодня на Ремингтонском кладбище. Процессия отправится от бюро ритуальных услуг Хауэлла на Колледж-авеню в два часа пополудни.

Гай снова закурил — одну сигарету от другой. Руки еще тряслись, но чувствовал он себя уже получше. Ему не приходила в голову версия о маньяке. В таком случае гибель Мириам можно считать трагической случайностью.

Мать сидела в своем любимом кресле-качалке, прижав к виску носовой платок. Гай обнял ее и поцеловал в щеку, с облегчением заметив, что она не плакала.

— Вчера я провела весь день с миссис Джойс. Но пойти на похороны не могу. Просто не могу.

— Не нужно, мама.

Гай взглянул на часы. На мгновение ему вдруг представилось, что Мириам пытаются похоронить живьем, что она вскакивает в гробу и вопит. Он отвернулся и провел рукой по лбу.

— Миссис Джойс спросила меня, не знаешь ли ты чего-нибудь об убийце, — тихо произнесла мать.

Гай знал, что миссис Джойс его терпеть не может, и сам ненавидел ее за то, что она могла наговорить его матери.

— Больше с ней не встречайся, мама. Не надо.

— Ты прав.

— Спасибо, что сходила к ним вчера.

Поднявшись к себе, он обнаружил на письменном столе три письма и небольшую квадратную бандероль с логотипом магазина в Санта-Фе. Внутри лежал узкий плетеный ремень из кожи ящерицы с серебряной пряжкой в виде буквы X. К ремню прилагалась записка:

Потерял вашего Платона по дороге на почту. Примите в качестве компенсации.

Гай взял надписанный карандашом конверт, отправленный из отеля в Санта-Фе. В нем лежала небольшая визитка. На одной ее стороне было напечатано:

ПРЕКРАСНЫЙ ГОРОД МЕТКАЛФ

Гай перевернул визитку и механически прочел:

ТАКСИ ДОНОВАН

КРУГЛОСУТОЧНЫЙ СЕРВИС

В ЛЮБУЮ ПОГОДУ

ЗВОНИТЕ 2–3333

БЕЗОПАСНОСТЬ, СКОРОСТЬ, ВЕЖЛИВОСТЬ

Снизу виднелась стертая карандашная приписка, Гай смог разобрать лишь одно слово: Джинни. Визитка местной таксомоторной компании была отправлена из Санта-Фе. Что ж, это еще ничего не значит и ничего не доказывает. И все же Гай изорвал в клочки и конверт, и визитку, и упаковку от бандероли. В приступе отвращения к Бруно вслед за обрывками бумаги он отправил в мусорную корзину и ремень, и коробку. Да, ремень был красивый, но Гай на дух не переносил кожу змей и ящериц.

Вечером из Мехико позвонила Анна, она хотела знать все, что с ним произошло. Гай рассказал.

— И что же, нет вообще ни одного подозреваемого?

— Похоже на то.

— У тебя усталый голос. Ты хоть немного отдохнул?

— Пока нет.

Он не мог разделить с ней свои опасения по поводу Бруно. Мать говорила, что в его отсутствие ему дважды звонил какой-то человек, и у Гая не было никаких сомнений, кто это. Но не стоило ставить в известность Анну, по крайней мере, пока у него нет твердой уверенности. К тому же он не представлял, как начать.

— Мы только что отправили письменные показания, что ты находился здесь с нами.

В полиции Гай просил обратиться к Фолкнерам за подтверждением его алиби.

— Следствие наведет справки, и все будет хорошо.

Но остаток вечера он переживал, что не выложил Анне все начистоту. Его остановило даже не желание уберечь ее от жутких подробностей, а смутное и невыносимое чувство личной вины.

Ходили слухи, что Оуэн Маркмен не хотел жениться на Мириам после выкидыша и что она подала на него в суд за нарушение обещания. А выкидыш действительно произошел случайно. Мать Гая слышала от миссис Джойс, что Мириам споткнулась о край своей любимой шелковой ночной сорочки, которую подарил ей Оуэн, и упала с лестницы. Гай безоговорочно поверил в эту историю. В сердце впервые возникла жалость по отношению к Мириам. Теперь она представлялась ему несчастной и совершенно невинной жертвой.

15

— Не более семи метров и не меньше четырех, — ответил важный и самодовольный молодой человек, выступавший свидетелем. — Нет, я никого не заметил.

— Метров пять, — предположила девушка по имени Кэтрин Смит, перепуганная так, словно убийство произошло только что. — Может, чуть побольше, — добавила она тихонько.

— Около десяти метров, — заявил Ральф Джойс, брат Мириам. — Я первым сел в лодку.

У него были такие же рыжие волосы и серо-зеленые глаза, как у сестры, но все внешнее сходство терялось из-за тяжелого прямоугольного подбородка.

— Сомневаюсь, что у нее есть враги, — продолжил он. — Такие, которые могли бы ее убить.

— Я ничего не слышала, — искренне заверила Кэтрин Смит.

Ральф Джойс и Ричард Шулер подтвердили: до них не донеслось ни звука.

От многочисленных повторений эти факты утратили для Гая ужас и драматизм, превратились в глухие удары молота, навечно забивающие произошедшее в память. Поразительно, в момент убийства три человека находились буквально в двух шагах от Мириам. Только маньяк осмелился бы подойти так близко.

— Вы были отцом ребенка, которого потеряла миссис Хэйнс?

— Да.

Оуэн Маркмен сидел сгорбившись и опираясь на руки с переплетенными пальцами. Вживую он смотрелся не так сногсшибательно, как на фотокарточке — все портил угрюмый и перепуганный вид. Он был в грубых серых сапогах из оленьей кожи, словно явился в суд прямо с работы в хьюстонском порту. Гай подумал, что Мириам бы этого не одобрила.

— Вы знаете, кто мог желать смерти миссис Хэйнс?

— Да. — Маркмен ткнул пальцем в сторону Гая. — Вот он.

Все посмотрели на Гая. Он сидел выпрямившись и глядя Маркмену в глаза. Впервые он всерьез заподозрил в убийстве именно любовника.

— И какова же причина?

Оуэн Маркмен долго мялся, бормоча что-то нечленораздельное, и наконец выжал из себя:

— Ревность.

Он не смог назвать ни одного правдоподобного довода в пользу своих слов, однако потом обвинения в ревности посыпались со всех сторон. Даже перепуганная Кэтрин промямлила:

— Наверное, он ревновал.

Адвокат Гая усмехнулся. В руках у него было письменное свидетельство от Фолкнеров. Эта усмешка вывела Гая из себя. Он на дух не переносил адвокатов и все, что с ними связано. Судебный процесс он считал жестокой игрой, в которой ставят цель не выяснить правду, а поймать оппонента на какой-нибудь мелкой формальности и любой ценой настоять на своей правоте.

— Вы отказались от важного проекта… — начал коронер.

— Я не отказался, — поправил Гай. — Я снял свою кандидатуру прежде, чем проект был мне предложен.

— Вы телеграммой отправили свой отказ, не желая, чтобы жена поехала за вами. Но когда, находясь в Мехико, вы узнали о выкидыше, вы отправили в Палм-Бич еще одну телеграмму, уже с согласием. Почему?

— Потому что знал, что после потери ребенка она за мной не поедет. Я подозревал, что она хочет бесконечно тянуть с разводом. Тем не менее я намеревался встретиться с ней и обсудить этот вопрос.

Его адвокат недовольно поджал губы. Он рекомендовал Гаю не упоминать развод в связи с внезапной переменой своего решения. Однако Гай собирался говорить правду, а дальше пусть делают с этой правдой что хотят.

— Как по-вашему, миссис Джойс, муж вашей дочери способен пойти на убийство?

— Да, — ответила миссис Джойс, слегка вздрогнув. Ее темно-рыжие ресницы были, по обыкновению, опущены, чтобы никто не видел направление ее взгляда. — Он хотел развода.

В ее словах отметили противоречие: только что она утверждала, что ее дочь хотела развестись, но Гай не давал согласия, потому что все еще любил ее.

— Если оба хотели развода — а мистер Хэйнс только что заявил о своем желании, — почему они до сих пор не расторгли брак?

В зале послышались смешки. Два приглашенных дактилоскописта не могли сойтись во мнениях по поводу классификации отпечатков. Продавец скобяных товаров, в магазин которого Мириам заходила накануне смерти, затруднился определить пол ее спутника, а когда признался, что ему велели отвечать: «С ней был мужчина», — это признание потонуло во взрыве хохота. Адвокат Гая произнес страстную речь о том, что его подзащитный находился в сотнях миль от места событий, о том, что несколько человек подтвердили его алиби, о том, что семейство Джойсов путается в показаниях — но Гай был уверен, что лишь его собственная искренность и прямота очистили его от всех подозрений.