Анна Данилова - Девять жизней Греты
– Хорошо, что ты встретила нас. Мало ли кто мог оказаться на месте хозяев пустующей виллы! К тому же тебя могли задержать полицейские… Если бы соседи сообщили о том, что кто-то забрался в чужую виллу.
Я, разговаривая с Николаем, все никак не могла прийти в себя при мысли, что перепутала два населенных пункта и оказалась мало того, что в другом доме, – так еще и наткнулась на труп жены Николая!
Розалия поставила на стол блюдо с жареной рыбой, достала салат и теплый хлеб. И так как-то хорошо я почувствовала себя среди этих малознакомых мне людей, словно обрела часть своей семьи, о которой прежде не знала.
Если бы еще не та страшная тайна, которую я носила в себе!
И вдруг меня словно прорвало:
– Николай… Я должна вам кое-что рассказать… – И я, опустив голову и не глядя ему в глаза, начала рассказывать о том, как вчера ночью я наткнулась в кладовке на труп неизвестной мне девушки с пробитой головой. И как, решив для себя, что это – знак, посланный мне словно специально для того, чтобы я использовала его в качестве орудия мести, я устроила инсценировку самоубийства… – Я надела на нее свои серебряные украшения, а ее вещи, золотые, спрятала в карман… вот они. – И я дрожащей рукой выложила из кармана горсть золотых украшений. – Вы можете вызвать полицию… Можете делать со мной все, что хотите, только пообещайте, что позволите мне позвонить моему отцу и брату в Москву, чтобы они нашли мне хорошего адвоката! Вы же понимаете – я не могла больше молчать! Вы были так добры ко мне, привезли меня к себе домой, а я, видя, как вы страдаете и маетесь от неизвестности – где ваша Сабина…
Я бормотала что-то еще, несвязное, глупое, после чего снова потеряла сознание. Когда я пришла в себя, то поняла, что лежу в абсолютно темной комнате, в постели. Я нащупала кончиками пальцев край толстого шерстяного одеяла, жесткую наволочку. Из-под двери, снизу, пробивалась полоска света. Еще – раздавались приглушенные голоса. Я поблагодарила бога за то, что полиции в доме пока еще нет. А это значит, что Николай со своей свояченицей решили пока что не обращаться к властям. У меня голова раскалывалась, так хотелось попросить какую-нибудь таблетку! Мой отец всегда говорит, что терпеть головную боль нельзя, это вредно для здоровья, куда полезнее – выпить болеутоляющее. Вот и теперь мне вспомнились его слова. К тому же у меня было такое чувство, словно моя голова того и гляди просто треснет пополам!
Я встала с кровати. Стоя босиком на холодном полу, поняла, что меня раздели – перед тем как уложить в постель, с меня сняли тот свитер, в котором я была, и джинсы. Так хотелось принять душ, привести себя в порядок перед тем, как предстать перед полицейскими! Да и отец, когда он увидит меня – с грязными волосами, всю помятую, осунувшуюся, – придет в ужас!
С трудом отыскав на стене выключатель, я зажгла свет. Так и есть! Я находилась в хозяйской спальне. Все хорошо в Болгарии, подумалось мне, да только зимой тут повсюду холодно, не то что в теплых, хорошо протопленных московских квартирах. На стуле нашлась одежда, та самая, в которой меня привезли в этот дом. Еще были носки, черные, с белым узором, ручной вязки. Вполне вероятно, что эти носки принадлежали убитой Сабине. Но ей-то они теперь точно не понадобятся! Ноги застыли так, что мне было уже не до сомнений. Я надела их.
Что же мне делать теперь? Появиться перед глазами вдовца и с невинным видом попросить таблетку саридона? Как можно?!
Но и оставаться дольше в спальне, не понимая, какие планы у хозяина дома, я тоже больше не могла.
Я приблизилась к двери. Подслушать, о чем разговаривают где-то далеко, вероятно в гостиной, Николай со своей свояченицей, оказалось невозможно.
Я приоткрыла дверь, выскользнула в коридор и, тихо ступая ногами в толстых носках, приблизилась к двери, ведущей в гостиную. Так и есть! В щелочку я увидела сидевшего в кресле Николая и устроившуюся на кожаном диване Розалию. Они оба курили и тихо разговаривали.
– Можно? – Я робко вошла в комнату.
Николай посмотрел на меня и отвернулся. Розалия молча кивнула головой, мол, проходи.
– Что вы теперь будете со мной делать?
– Это правда – то, о чем ты рассказала? – Николай поднял голову и посмотрел на меня тяжелым, потухшим взглядом. – Это правда, что, когда ты увидела ее в кладовке, она была уже мертва?
Я кивнула.
– Сядь, Грета. Разговор будет долгим, – предупредила меня более мягким голосом Розалия. Мне даже показалось, что она вовсе на меня не злится. Хотя речь-то шла о ее родной сестре!
Я села в кресло, напротив Николая. Спину я держала прямо, вся была напряжена, даже плечи ныли, словно в мои суставы влили свинец.
– Если вы хотите спросить меня, не я ли убила Сабину…
– Если бы ты ее убила, то вряд ли осталась бы здесь, тебя бы давно и след простыл… К тому же отсутствует мотив для убийства, – это произнесла Розалия.
– Я задам тебе кое-какие вопросы, и ты должна на них ответить. Только уже ничего не скрывая!
– Я согласна. Тем более что я, кажется, и так обо всем рассказала.
– Сабина, моя жена, пропала три дня тому назад. У нее была одна особенность… Даже когда мы с ней сильно ругались и она убегала из дома, хлопнув дверью, то все равно она всегда возвращалась. Так было все десять лет нашего брака. Если же ей случалось заночевать у своей сестры, Розалии, то она всегда звонила мне и сообщала об этом. Пожалуй, это была одна из лучших ее черт. В другом же отношении она была просто невыносима. Ей оскорбить какого-то человека, унизить его – ничего не стоило. Она умела найти такие слова, какие нормальному, доброжелательному человеку и в голову-то никогда не придут!
Слушая Николая, я хотела задать и ему массу самых разных вопросов. К примеру, зачем же он мучился с нею все эти десять лет, раз Сабина была такой невыносимой? Или – на какой почве у них обычно происходили ссоры? На бытовой ли? На любовной? На денежной? Вот у меня, к примеру, все было завязано на деньгах. Вернее, на желании моих новых родственничков обобрать меня. А что нужно было от жизни Сабине?
– Вероятно, тебе захочется спросить меня, почему я терпел ее все эти годы? Отвечу. Во-первых, я ее любил – безумно! А во-вторых, мой бизнес начинался с денег ее отца. Мой тесть сильно помог мне в свое время, и я не мог вот так взять и бросить все…
Что ж, вон он и сам ответил мне на самый главный вопрос.
– Мы с Розалией могли бы сдать тебя полиции, но они наверняка повяжут тебя, заведут дело, сочтут, что это ты убила Сабину. Другими словами, мы ничего не добьемся таким образом. Кроме того, мы же понимаем, кто твой отец, он не допустит, чтобы его дочь упекли за решетку. Он с помощью хороших адвокатов докажет твою невиновность, и тогда прокуратура, исследуя это дело и опросив всех наших знакомых, которые непременно расскажут о наших отношениях с Сабиной, начнет подозревать меня в убийстве моей жены… Мои дела пошли в гору, и многие наши знакомые просто из зависти начнут плести небылицы, чтобы выставить меня в глазах полиции настоящим монстром! К тому же бывали случаи, когда я поднимал руку на Сабину. И, признаюсь, я и сам сейчас удивляюсь тому обстоятельству, что я ее до сих пор совсем не прибил… Вероятно, во мне есть нечто такое, какой-то внутренний барьер, он держит меня в узде и не дает выплеснуться чувствам в полной мере. Но Сабине не повезло, она встретила на своем пути человека, лишенного подобного барьера. Он не стал выносить ее оскорблений или унижений – и ударил ее… Ведь, насколько я понимаю, ее не зарезали, не застрелили…
– Ей пробили голову! Когда я повернула ее, то увидела загустевшую кровь на ее затылке… Волосы ее слиплись… Но под ее макушкой, на полу, крови не было совсем, и тогда я решила, что ее тело в дом откуда-то принесли.
– Я так и думал. Вероятно, она выпила, с кем-то крепко поссорилась, и тот человек ее ударил. Не думаю, что это убийство было подготовлено и спланировано заранее. Хотя в жизни, конечно, все бывает и она могла просто-напросто влипнуть в какую-нибудь историю… Или оказаться свидетельницей другого преступления. Или выболтать чью-то личную тайну… Она была очень вздорной женщиной. Но ее не стали бы убивать ради наследства, с целью ограбления. Разве что какие-нибудь обкуренные подростки? После того что ты нам рассказала, я уже как бы подготовлен к опознанию… Хотя Розалия звонила своему знакомому из полиции, который сказал, что труп в машине принадлежит женщине… Но когда он сообщил, что на трупе множество серебряных украшений, мы с Розалией сразу же успокоились и поняли, что это не Сабина, поскольку она не носила серебро.
– А что, если это действительно не Сабина? – высказала я слабое предположение. – Я же ее не знаю! Просто на ней была малиновая куртка, голубые замшевые сапоги, а Розалия потом сказала мне, что эти вещи принадлежат именно Сабине.
– Я знаю, она мне объяснила. Еще – длинные белые волосы, так?
– Мне пришлось их подрезать… – густо краснея, с трудом произнесла я. – Мне же важно было, чтобы ее приняли за меня! Я еще не говорила вам, что я ездила в Шумен и оставила там, в полиции, письмо, где сообщала о том, что мой муж и свекровь собираются меня убить.
