Виктория Платова - Тингль-Тангль

– Это трудно, дорогая фройляйн. В каждом ресторане необходимо меню с перечнем блюд. Клиенты должны получать именно то, что они заказывают.

Клиенты должны получать радость от еды и еще массу неуловимых, плохо поддающихся определению эмоций – так думает Мика. Свой идеальный ресторан она иногда представляет неким тайным сообществом. Для того чтобы вступить в него, необходимо пройти несколько ступеней посвящения. Скучное меню – для новичков, для тех, кто пришел сюда первый раз, или просто заглянул переждать грозу, или скоротать время до начала сеанса в ближайшем кинотеатре. Они-то и тычут пальцем в судака по-польски, дурацкий эскалоп без гарнира, свинину, запеченную в грибах, во фруктовый салат и три шарика мороженого.

Завсегдатаи – дело другое.

Они знают – можно не заказывать мясо, а просто произнести: сегодня у меня был трудный день, моя девушка призналась, что уходит к другому. Можно не заказывать рыбу, а просто произнести: сегодня у меня был замечательный день, я таки успел сбросить эти акции еще до того, как котировки пошли вниз. Можно не заказывать овощи и салат, а просто произнести: сегодня снова дождь, и мне немножко грустно, неужели солнце не появится никогда?..

Солнце обязательно появится. Или то, что люди определяют для себя как солнце.

Самое удивительное, что идея идеального ресторана не так уж абсурдна.

Уже сейчас для каждого, кто приходит в «Ноль» не единожды, у Мики припасено что-то особенное: и для того, кого бросила девушка, и для того, кто играет на бирже, и для того, кто ненавидит дожди, и для того, кто души в них не чает. Есть масса поводов, по которым можно грустить или радоваться, или впадать в ярость, или решиться изменить свою жизнь раз и навсегда, или купить себе новый костюм от Gianfranco Ferre, или купить котенка в подземном переходе – Мика учитывает каждый.

Ее соусы веселят, а подливы добавляют уверенности, а сложносочиненное сотэ – утешает. Во имя утешения на кухне «Ноля» постоянно горят восемь газовых конфорок и ни одна из них не пустует: кастрюли, гусятницы, сотейники, сковороды – большие и малые, в них постоянно что-то тушится, жарится, варится, томится, доходит до кондиции на пару. Во имя утешения Мика сечет головы овощам и расчленяет куски мяса, и выскребает внутренности птицы; стук ножа не прекращается ни на минуту. Стук всех трех ножей: тимьян, омела, мирт по очереди сменяют друг друга. Ножи не тупятся, они остры так же, как в ту ночь, когда Мика впервые увидела их на собственной кухне. Кроме ножей, Мика перенесла в «Ноль» все, что смогла, – сковороды, казан, и оказавшиеся невостребованными поначалу кастрюли, жестянки со специями, и белую с коричневыми прожилками разделочную доску, и даже несколько скульптур – тех, что влезли в салон «фольксвагена-пассата». Монументальные эстонец и узбек с русской девочкой на руках остались дома. Так же, как витражи с Утрехтом, Гентом и Антверпеном посередине. На качестве приготовления пищи это не отразилось, из чего следует вывод: дело не в них, а в самой Мике. Дар заключен в ней, а не пришел откуда-то со стороны. Дар творит чудеса. Когда Мика священнодействует над своими кастрюлями, над разделочной доской, – кажется, что у нее не две руки, а целых шесть, как у индийской богини. Мика проводит в «Ноле» большую часть суток: ей нравится то, что она делает, она находит свою работу не только нужной людям, но и философичной, полной высшего смысла, открывающей новые горизонты. Нет ничего, к чему бы Мика не нашла подход – будь то крошки-анчоусы или громадная рыба-меч, доставленная самолетом прямиком из Неаполя.

С того самого рыбного рынка, о котором когда-то говорил Ральф.

Ральф – ее главный помощник, ее правая рука.

То, что он оказался в должности завпроизводством, получилось само собой. Он же ведет бухгалтерию, занимается торговым оборудованием, закупкой посуды и поставкой продуктов, которые заказывает Мика.

Клаус-Мария устроил на должность администратора «Ноля» свою бывшую любовницу из хора при лютеранской церкви, Йошка и Себастьен подогнали парочку интеллигентных гомиков для работ на кухне – словом, обслуга ресторанчика состоит из людей, проверенных немецким квартетом и вполне устраивающих Мику.

Раз в неделю она отдает Ральфу список с названиями продуктов, которые невозможно достать на рынках города. О вкусовых качествах некоторых из них Мика не имеет представления, другие и вовсе не видела в глаза – и все же они нужны ей. Почему – Мика и сама не знает. Иногда случались и проколы: но только в тех случаях, когда речь шла о растениях и плодах. Так, однажды она внесла в список пейот и еще два названия, без смеха их не выговоришь:

Ололюки и аяхуаска.

Прочтя это, Ральф впал в глубокую задумчивость.

– Вы в курсе что это такое Мика?

– Что именно?

– Пейот. Ололюки и аяхуаска.

– Нет. Но я думаю, что они могут понадобиться мне в качестве приправ. Они придадут известную тонкость блюдам. Изюминку, вот.

– Вообще-то и пейот и ололюки с аяхуаской – сильнодействующие наркотики.

– Разве? – Мика потрясена.

– Вытяжки и экстракты из них до сих пор используются в самых разных обрядах в Колумбии и Мексике. Они вводят человека в состояние глубокого транса. Делают его ясновидящим и вызывают галлюцинации которые могут длиться несколько дней.

– О Боже!..

О наркотиках Ральф знает все, и у Мики нет никаких оснований не доверять его словам.

– Для южноамериканских индейцев эти растения священны. И вряд ли я смог бы достать их даже если бы захотел.

– Не стоит, Ральф! Давайте просто вычеркнем их из списка. Как будто бы их там и не было никогда. Хорошо?

– Хорошо.

– И вот еще что… Я ненавижу наркотики, и мне не хотелось бы, чтобы вы думали…

– Ничего дурного я не думаю. Не стоит так переживать. Совсем напротив…

– Что – «напротив»?

– Я думаю что вы самая удивительная самая загадочная девушка которую я когда-либо встречал…

Самая загадочная девушка по ту сторону экрана. На рыбном рынке Неаполя, на мясных рынках Тюрингии, на рынке специй в Мекнесе такую не сыскать. Очередное (тысячное, миллионное) признание Ральфа оставляет Мику равнодушной. Единственное, чем она обеспокоена, – как бы история с пейотом, ололюки и аяхуаской не стала достоянием общественности. Даже намек на подобный слух поставил бы крест на Микиной репутации: она добавляет наркотики в пищу, вот тебе и секрет популярности оригинальной кухни. Ужас-ужас-ужас, во-первых. И неправда, во-вторых.

Напрасное беспокойство – Ральф будет молчать.

Он слишком сильно зависит от Мики.

Ему, единственному, позволено присутствовать на кухне в то время, когда Мика занимается приготовлением блюд: Ральф находит это зрелище исполненным магии и поэзии, liebe Мика – настоящая маленькая колдунья,liebeМика могла бы вести кулинарное шоу, следующее сразу за девятичасовыми новостями,liebeМика могла бы выступать с перформансами в галереях по всей Европе и они имели бы колоссальный успех,liebeМика позволит мне порезать манго и папайю для фруктового салата? а приготовить фиалковый соус?..

Ни за что.

У Мики уже был печальный опыт. Как-то раз она разрешила Ральфу принять участие в судьбе фаршированных баклажанов – и результат оказался плачевным. Не то, чтобы баклажаны были несъедобны, – они были самыми обычными, такие подают везде, в любом ресторане, в любом кафе с большим или меньшим количеством чеснока. Клиент, получивший их, не выказал недовольства, но па полгода забыл о существовании «Ноля».

О таких просчетах Мика предпочитает не вспоминать.

И Ральф, вместо того, чтобы готовить священный фиалковый соус, отправляется к двум тишайшим интеллигентным гомикам – мыть картофель, морковь и латук.

Подбор официантов – единственное, что взяла на себя Мика, кроме кухни. Многого от них не требуется: быть немножко психологами, немножко поэтами и хоть чуть-чуть нравиться публике. Мика ни с кем особенно не сблизилась, кроме двоих. Мулат Иван (он предпочитает, чтобы все звали его Ив) – бывший стриптизер, бывший жиголо, бывший чемпион Питера по акробатическому рок-н-роллу. Что заставило его бросить стареющих богатых овец и осесть в «Ноле» – неизвестно. Второй – Виталик – закончил театральную академию, но ни дня не проработал в театре. Запах пыльных кулис его не прельщает, кино – дело другое. С такой фактурой, как у него (порочный героиновый бэби), Виталик запросто отхватил бы главную роль у самого Квентина Тарантино. Виталик свято верит, что рано или поздно Квентин в очередной раз заглянет в Россию, и – следовательно, – в Петербург, тут уже идо «Ленфильма» недалеко. А «Ленфильм» – это почти «Ноль за поведение», двести метров решающего значения не имеют. Так что Виталику остается спокойно дожидаться, когда жертва забьётся в сетях, он называет это «стратегией паука».

– Каковы шансы, что Тарантино появится здесь? – спросила как-то Мика.