Дуглас Ричардс - Творец Бога
– Отлично, – сказала Кира. – Это верно. Уверенность в отсутствии загробной жизни еще не подразумевает воцарения чистейшей социопатии. Одно не обязательно следует из другого. Однако это все равно шаг в ту сторону.
Она сделала паузу.
– У нашего общества есть законы. И потому, даже если ты рассудил, что добро и зло относительны, что важен только ты сам, и преисполнился решимости стать абсолютным эгоистом, тебе все равно придется проанализировать соотношения рисков и доходности. Почему бы не украсть роскошный автомобиль, который так тебе понравился? Одна из причин – если тебя поймают, ты отправишься в тюрьму. Существует риск, что твой эгоистичный поступок не улучшит, а ухудшит твою жизнь.
Дэш прищурился.
– Если только ты не обладаешь абсолютной силой, – заметил он.
– Именно, – кивнула Кира. – Не стану обращаться к избитым штампам, но если ты не веришь в загробную жизнь и в состоянии безнаказанно сделать, что пожелаешь, вероятность социопатического поведения резко повысится.
– Так вот где связь, – догадался Дэш. – В своем разогнанном состоянии ты ощущаешь, что способна на любые поступки.
– Точно. При таком огромном интеллекте ты не можешь не ощутить свое превосходство и непобедимость. Ты действительно способен сделать, что пожелаешь. И в то же время ты видишь суровую реальность. Нет ни Бога, ни загробной жизни.
Это заявление заставило Дэша ощетиниться.
– И почему же рост интеллекта неизбежно сделает тебя атеистом? – спросил он.
– Изменения в архитектуре мозга превращают тебя в полностью рациональное существо. В твоем сознании больше нет места для веры. А без нее невозможно сохранять убежденность в существовании Бога и загробной жизни.
– А как твой усовершенствованный интеллект борется с проблемой происхождения Вселенной? Она, безусловно, была создана, что подразумевает существование создателя.
– Я не в состоянии понять свои размышления на эту тему в преобразованном состоянии. Одно могу сказать точно – когда я разогнана, я абсолютно убеждена, что Бога не существует, – ответила Кира и сделала небольшую паузу. – Ты спросил меня, кто создал Вселенную. Позволь спросить тебя: а кто создал Бога?
– Бог вечен, – нахмурился Дэш. – Он не нуждается в создателе.
– Правда? – переспросила женщина. – Тогда почему в нем нуждается Вселенная? Если Бог может существовать без создателя, почему этого не может Вселенная? Какой бы срез ты ни делал, в некий момент ты достигнешь объекта, который существует, не будучи созданным. Даже разогнанный разум не в состоянии полностью охватить это. Призывать Бога в качестве объяснения создания – просто удобная уловка, если ты не готов объяснить, как возник Бог.
Она помолчала.
– И даже если ты, чисто теоретически, признаешь Бога, с чего бы всезнающему и всемогущему существу тратить время на создание человечества? Чем сильнее ты исключаешь веру и опираешься на интеллект, отвечая на этот вопрос, тем крепче твоя убежденность, что Бог – всего лишь конструкт человеческого разума, и ничего больше.
Дэш, не соглашаясь, раздраженно покачал головой, но не стал продолжать спор.
– Так, значит, улучшенный интеллект изменяет баланс сил в войне альтруизма и социопатии?
Кира кивнула.
– В этом состоянии очень легко оправдать любой эгоистичный поступок. Если некто стал на моем пути, его убийство будет исключительно разумным шагом. Какая разница, умрет он сейчас или через тридцать лет? В любом случае существование бессмысленно. Бог мертв. Так почему же мне не совершить все необходимое, чтобы достичь предела своих возможностей?
Она подняла бровь.
– Ничего не напоминает?
Второй специализацией Дэша в колледже была философия, о чем Кира несомненно знала.
– Воля к власти Фридриха Ницше, – расстроенно ответил Дэвид.
Ницше прославлял концепцию сверхчеловека. Не версию Кларка Кента[12], а человека, чье восприятие добра и зла основывается исключительно на оценке, поможет ли ему нечто в достижении успеха или помешает. Добро есть все, что позволит реализовать свои возможности. Зло – все, что этому помешает. «Что хорошо? Все, что повышает в человеке чувство власти, волю к власти, самую власть. Что дурно? Все, что происходит из слабости».
Кира нахмурилась.
– Боюсь, что так, – подтвердила она. – Стоит начать в разогнанном состоянии размышлять над одним из вечных вопросов, и ты моментально воспроизводишь эту философскую школу, а потом развиваешь ее до такого уровня, с которым не справятся величайшие философы мира.
В комнате воцарилась тишина.
– Но ты сказала, что не совершала никаких действий под влиянием социопатических наклонностей, – наконец произнес Дэш. – Это правда?
– До сей минуты – да, – мрачно ответила женщина. – Моего врожденного альтруизма и чувства справедливости хватило, чтобы подавить – хоть и с огромным трудом – такие позывы. Но и они были сильны, – призналась она. – Так заманчиво отбросить последние крохи докучливого неандертальца и освободиться от всех моральных и этических уз… – Ее лицо выражало глубокую озабоченность. – Очень заманчиво.
Дэш не знал, что на это ответить.
– Я уже некоторое время не разгоняла интеллект, – тихо произнесла Кира.
– Из опасений, что не сможешь справиться с искушением? – спросил Дэш.
Она кивнула. Краешки губ изогнулись в невеселой улыбке.
– Иногда я думаю о себе как о Фродо из «Властелина колец». В моем случае сила кольца заключается в практически недостижимом уровне творчества и интеллекта. Как и ноша Фродо, она все время доступна, всегда рядом, притягивает и манит. Это почти непреодолимый соблазн, особенно когда мне отчаянно требуется какое-то озарение.
Дэш задумался. Он никогда не рассматривал кольцо из трилогии Толкиена как очередное проявление старого клише на тему власти, но, разумеется, так оно и было. Не кольцо обращало своего носителя к злу, а его сила.
– Власть развращает, – начал Дэвид, не в состоянии удержаться от банальной фразы, которую смогла опустить Кира. – Абсолютная власть развращает абсо…
Он так и не закончил свою сентенцию. Раздался грохот, похожий на выстрел из дробовика. Дверь комнаты, выбитая снаружи сильными и умелыми ударами двух мужчин, влетела внутрь.
Глава 14
От неожиданности Дэш резко дернулся и чуть не выдернул руки из суставов, инстинктивно пытаясь принять защитную стойку: его рефлексы не учитывали, что руки крепко связаны за спиной. Грохот выбитой двери сопровождала непроглядная тьма, в которую погрузилась комната – веревка, привязанная к дверной ручке, выдернула шнур лампы из розетки.
Двое незваных гостей, движимые инерцией ударов, ворвались в комнату, держа оружие на изготовку. И едва успев осознать, что внезапно ослепли, налетели на растяжку. Удивленное кряхтение, затем два глухих удара. Оба рухнули на пол спустя буквально пару секунд после начала атаки.
Они рассчитывали на скорость и эффект внезапности: даже если у женщины в руках пистолет, она не успеет отреагировать. Но никак не ожидали, что атака выключит свет в комнате и вынесет их на растяжку.
Когда дверь вылетела, Кира Миллер тоже подскочила от неожиданности, но быстро опомнилась. Мужчины все еще лежали на полу, пытаясь сообразить, почему в комнате внезапно потемнело и что ударило их по ногам, а женщина уже надвинула очки ночного видения. Оба непрошеных гостя мгновенно стали светящимися, хорошо различимыми силуэтами.
– Не двигаться! – рявкнула Кира.
Мужчина повыше уже полностью оправился от неожиданного падения. Девица не так умна, как им рассказывали, пренебрежительно подумал он. Здесь темно, как в пещере, а она кричит и по-дурацки выдает свое расположение. Не обращая внимания на приказ, мужчина беззвучно поднял руку с пистолетом и прицелился в ту сторону, откуда слышал голос.
В тот момент, когда он готовился открыть огонь, Кира выстрелила ему в грудь из шокера.
Мужчина дернулся в конвульсиях, а потом обмяк на полу. Миллер быстро втянула пару электродов, готовясь к новому выстрелу. Второй мужчина, не поднимаясь с пола, начал тихо менять позицию. Он собирался сделать вторую попытку, явно не наученный просчетом своего напарника.
– Если тебе ничего не видно, – прошипела Кира, – это еще не значит, что мне тоже.
Мужчина застыл на месте. Как и его парализованный напарник, он предполагал, что женщина не видит его и не может засечь его движения. Глупое и потенциально фатальное допущение. А ведь их предупреждали, что она очень умна и ее не стоит недооценивать.
– Вот это правильно, – самодовольно сказала женщина. – На мне очки ночного видения. Итак, давай попробуем еще раз. НЕ ШЕВЕЛИСЬ.
Она выделила последние слова, будто обращаясь к непослушному малышу.
С первой секунды нападения разум Дэша искал какой-то выход. Но даже если ему удастся освободиться, сбежать все равно не выйдет. Он видит не лучше двоих чужаков.
