Андрей Троицкий - Прыжок в темноту
– Хорошо, – сказал Горобцов, отвечая на собственные мысли, и обратился к водителю. – Значит так, сержант. Сейчас должен подъехать джип с московскими номерами. Мы задержим водителя и доставим его к нам. Задача ясна?
– А что, жирный гусь? – облизнулся Косарев.
Вместо ответа старлей вложил в огромную и теплую ладонь водилы сто баксов. Мол, суди сам, жирная птичка или так себе и добавил:
– Если окажет сопротивление или заупрямится, бей прямо в пачку. Как ты умеешь. Выруби этого московского козла с одного удара.
– Сделаем. За деньги не жалко отбивать кулаки.
Ждать пришлось полчаса или около того. На территорию стоянки въехал темный джип с московскими номерами. Водитель припарковал машину в дальнем углу стоянки, рядом со стареньким «фордом». Горобцов надел фуражку и потер одна о другую холодные ладони. Клиент на месте, можно начинать. Горобцов уже приоткрыл дверцу, когда с переднего пассажирского сидения джипа вылезла молодая женщина с каштановыми волосами. Стройная фигура, модное платье, какое в провинциальном городе на толкучке не купишь.
Водитель, повернув голову к старлею, вопросительно посмотрел на него. У Горобцова было всего несколько коротких мгновений, чтобы принять единственно правильное решение. О женщине разговора не было. Он должен был задержать и доставить в трезвяк этого московского хрена. И вдруг эта баба.
– Черт, мать их так, – вслух сказал Горобцов. – Мне ни слова не сказали об этой сучке.
Горобцов быстро просчитал все варианты развития событий. Если сейчас отказаться от этой затеи, придется возвращать деньги операм. А ведь сейчас старлей считает каждую копейку, не отказывается даже от мизерного заработка, чтобы выбраться из своей старой лачуги на городской окраине. Нет, так не пойдет. Деньги назад, – это не вариант. Можно задержать мужика, оставив бабу мокнуть под дождем. Нет, это самый никудышный ход. Стерва созвонится с РОВД, сообщит номер «уазика» дежурному, поднимет такую пыль, что долго придется отписываться. И пойдет, и поедет… Короче, жди больших неприятностей. Если уж брать мужика, то вместе с его кралей. И, по большому счету разница не велика, задержать одного московского пижона или прихватить за компанию и его подружку.
Свидетелей нет, кроме этого черта швейцара, стоявшего на ветру под козырьком парадного подъезда, и подслеповатого мужичка, выписывающего квитанции автолюбителям, оставляющим здесь машины. Но этих типов можно не считать, ни за людей, ни за свидетелей. Проговорись они хоть словом, мгновенно лишаться денежной кормушки при гостинице, вдобавок огребут столько неприятностей, что хватит до конца дней.
Горобцов принял решение, вытащил из-под сидения фонарь с длинной рукояткой, заменявший дубинку, кивнул водиле.
– Пошли.
Они дошагали до джипа, когда Сальников, поставив тачку на сигнализацию, подхватил под локоть Татьяну, и собирался идти к гостинице. Горобцов и Косарев, сто килограммовый амбал, голыми руками гнувший печную кочергу, словно соткались из пелены дождя, преградили парочке. Сальников видел, как блестела бляха блюстителя порядка. Шагнув вперед, старлей предложил гражданам предъявить документы.
– Слушайте, дождь идет, – ответила Татьяна. – Может быть, пройдемте в холл гостиницы?
– Документы, пожалуйста. Горобцов посветил в лицо Сальникова фонариком. Затем взял паспорта, перевернул пару страниц и на том проверку документов закончил.
– Вам придется проехать с нами, – лейтенант, нахмурившись, сунул паспорта во внутренний карман кителя.
– А что, собственно, происходит? – спросил Сальников.
– Это обычная проверка в рамках операции «Ураган», которая проводится в городе, – Горобцов показал пальцем на «уазик». – Туда, пожалуйста.
– Но мы, кажется, только что предъявили вам паспорта, – сказала Татьяна. – Этого не достаточно?
– Успокойтесь, гражданка. Проверка не отнимет много времени, – Горобцов изобразил на морде что-то похожее на улыбку. – Если к вам нет вопросов по нашей линии, через час привезем вас обратно в гостиницу, – бойко соврал он.
– Подождите… Я ничего не понимаю. Это в честь чего, проехать? – удивилась Татьяна. – Мы ведь спешим.
Время приятных разговоров кончилось.
– В честь того, – ответил водила. – А спешат все.
Он стоял, сжав пудовые кулаки и скрестив на груди руки, готовый применить силу. Горобцов выключил фонарь, плотно обхватил пальцами его рукоятку, в случае чего, он засветит между глаз этой слишком разговорчивой дамочке. И ее кавалеру добавит. Сальников, кажется, не имел ничего против драки с ментами, но в присутствии молодой жены не рискнул затеять потасовку с блюстителями порядка.
– Ладно, у них работа такая, прокатимся, – сказал он, обращаясь к Татьяне. – Будем считать, что мы попали в ураган, – он, стараясь настроить жену на миролюбивый лад, положил руку на плечо женщины. – Возможно, мы просто похожи на каких-нибудь… Ну, на гостиничных воришек.
Через пять минут «уазик» скрылся за забором вытрезвителя. Сальникова и Гришину высадили из грузового отделения машины, провели в так называемую комнату отдыха, временно пустовавшее помещение, заставленное железными койками, покрытыми клеенкой. Здесь запах хлорки перебивал дух человеческих нечистот. Бетонные полы и решетки на заплеванном окне. Из удобств – ржавый рукомойник в углу. Сальников, поняв, что их с Татьяной привезли явно не по адресу, не в РУВД, а в обычный вытрезвитель, впервые забеспокоился.
– Слушайте, – сказал он старлею. – Что тут вообще происходит? Почему мы здесь?
Горобцов, собиравшийся выйти в коридор, остановился у раскрытой двери, обернулся назад.
– Я, кажется, объяснил, что мы проводим городскую операцию «Ураган». Поступил приказ задерживать всех подозрительных граждан для проверки документов.
– Значит, я совсем отстал от жизни, – усмехнувшись, Сальников покачал головой. – Еще вчера представить себе не мог, что сотрудники вытрезвителей участвуют в общегородских операциях. И почему нас привезли сюда, а не в управление внутренних дел?
– Здесь вам не Москва, – усмехнулся Горобцов и подумал, что врет складно, даже убедительно. – В операции участвуют сотрудники всех подразделений. Кстати, вам же лучше тут на койке посидеть, чем париться в обезьяннике с бомжами и хачиками. Все камеры нашего РОВД уже переполнены. Задержанных там будут прессовать до утра.
– Тогда дайте мне позвонить, – попросил Сальников. – Только один звонок. И все прояснится.
– Не положено звонить. Вернетесь в гостиницу, звоните хоть сутки напролет.
– Тогда почему…
Горобцов поморщился и махнул рукой, обрывая Сальникова.
– Чем меньше вопросов станете задавать, тем скорее выйдете на воздух.
***Лейтенант занял свое место в дежурной части. Опера явились, когда совсем стемнело, старлей сунув в руку Виктора Ануфриева паспорта, отобранные у московских гостей, проводил ментов в комнату отдыха, запер дверь и прилип к дверному глазку. Сердце лейтенанта билось неспокойно, хотелось знать, в какую историю он влип из-за денег.
Сальников поднялся с железной койки, застеленной клеенкой, шагнул навстречу операм. Видимо, он ждал каких-то вразумительных человеческих объяснений. Вместо этого Ануфриев вытащил из кармана наручники, приказал Сальникову вытянуть руки и сомкнуть их. Но тот не подумал подчиниться. Женщина встала в нескольких шагах от мужа, она растеряно озиралась по сторонам, что-то шептала, словно плохо верила в реальность происходящего. Сальников выставил вперед левое плечо, опустил подбородок. Чуть приподнял правую руку, он был готов влепить кулак в рожу Ануфриева. Кажется, дело могло закончиться кровью.
– Не надо, Максим, – крикнула женщина. – Прошу тебя, не надо…
Сальников шагнул в сторону, хотел закрыть жену спиной. Но Блинов оказался быстрее. Он выхватил пушку из подплечной кобуры. Прижал ствол к голове женщины.
– Только ломанись, тварь, – крикнул опер Сальникову. – Еще одно движение – и твоя подружка сдохнет.
Сальников застыл на месте, видимо, оценивал свои шансы. Хотел понять, блефует этот незнакомец в штатском или дело настолько серьезно, что он готов нажать на спусковой крючок.
– Руки, – крикнул Ануфриев. – Вытянул руки, живо.
– Максим, пожалуйста, Максим, не надо, – по лицу женщины текли слезы. – Пожалуйста… Умоляю…
– Тебе говорю, руки, – Ануфриев потряс в воздухе наручниками. – Руки вперед. Стоять смирно. Блинов сделал еще полшага вперед, ухватил женщину за волосы. Потянул к себе, намотав на кулак каштановые пряди, и процедил сквозь зубы:
– Ну, мужик, тебе решать, умрет она или…
Женщина больше ни о чем не просила. Она только всхлипывала и глотала слезы. Даже в мертвенном свете люминесцентных лап было заметно, как побледнел Сальников. Казалось, он готов броситься на Ануфриева и, повалив его на пол, перегрызть менту горло. Опер был не из робкого десятка, почувствовав опасность, но не отступил ни на сантиметр. Он стол перед Сальниковым, потрясая наручниками, хорошо понимая, что его противнику некуда деваться.
