Анна Малышева - Саломея
– Знаете, я только этим утром видела следователя. Он совершенно земной, адекватный человек, и не станет строить обвинение на цитате из Нового Завета!
– А на моем заявлении в милицию станет! – Кира извлекла из пачки очередной обломок сигареты и закурила, сжимая его подрагивающими пальцами. – Уже была об этом речь, а когда он узнает о прозвище, вцепится мне в горло, увидите! Вы же не в курсе дела, а суетесь утешать!
– О каком заявлении речь? – Елена твердо решила не обижаться на эту сбитую с толку, глубоко несчастную девушку, которая при всем своем показном цинизме была так наивна, что открывала душу первому встречному.
– Два года назад я подала в наше отделение милиции заявление о попытке изнасилования, – глухо сообщила Кира, впиваясь побелевшими губами в тлеющий окурок. – После этого ушла из дома, порвала все связи. Мне было тогда пятнадцать.
– Вы… обвиняли его?!
– Никто мне не поверил, конечно, – все так же тихо, будто про себя, продолжала девушка. – Заявлению хода не дали, заставили его забрать. Действовала тетка. Угрожала мне детским домом. Он ведь мой единственный опекун, других не будет, родни со стороны мамы в Москве нет, она была приезжая. Тогда он и купил ту квартиру, где вы вчера побывали. Она как раз продавалась, и отец решил, что нужно ее приобрести для меня, чтобы я жила под боком, хотя и отдельно.
– А я все хотела спросить, как вы всей семьей ютились в одной комнате?
– Напротив – четырехкомнатные хоромы, – горько улыбнулась Кира, – но книг там больше, чем воздуха, могу вас заверить. В квартире специальная планировка, два выхода на два подъезда, но одну дверь отец замуровал, чтобы я не думала, будто он за мной следит. Пригласил дизайнера, сделал ремонт, купил шикарную обстановку… Только я все равно там не жила. Он не понимал, что делает только хуже, пытаясь меня купить. Он вообще мало что понимал. – Она с силой вдавила крошечный окурок в пепельницу.
Елена заметила наконец перед собой чашку с остывшим кофе и залпом выпила его. Бросила взгляд на часы, висевшие над стойкой бара. «Если опоздаю с обеда, Петр Алексеевич меня загрызет!» Но не было си– лы, которая подняла бы ее с места и заставила попрощаться.
– Так, значит, это правда? – спросила женщина так осторожно, будто снимала последний слой бинтов с открытой раны. – Отец… отчим пытался вас изнасиловать?
– Это правда, хотя меня очень пытались убедить в том, что я ошиблась, – фыркнула Кира. – Но не такая я дура, чтобы перепутать отеческую ласку с… А, да что об этом говорить! Я ведь догадалась еще раньше, что он мной заинтересовался. Еще в двенадцать лет перестала носить платья, крутиться перед зеркалом, красить губы, как все подружки. Я старалась выглядеть, как пацан, начала курить потому, что он запаха табака не переносит. Но его ничто, как видите, не остановило.
– Это очень печально, – не удержалась от сочувствия Елена, и девушка, как ни странно, не огрызнулась. – Но все равно, с тех пор прошло два года. Никто не подумает, что вы могли посчитаться с ним за ту попытку…
– Но все подумают, что я решила получить его наследство, – возразила Кира, резко поднимаясь из-за стола. – А это немалый куш, две квартиры, дача, деньги… Завещание написано на меня, это всем известно, и никто, слышите, никто мне не посочувствует.
– Я вам сочувствую. – Елена тоже встала, и к их столику мгновенно устремились люди, ожидавшие свободных мест. – И уж конечно, не верю, что вы могли совершить такой чудовищный поступок…
Кира, уже направлявшаяся к двери, внезапно развернулась, так что Елена едва не столкнулась с ней лицом к лицу.
– А я могла бы!
Бросив шокирующее признание, девушка, не дожидаясь ответа, вышла. Елена еще некоторое время стояла в проходе между столиками, не обращая внимания на любопытные взгляды. Их импульсивный разговор давно привлекал внимание посетителей кафе. Наконец, опомнившись, женщина двинулась к двери.
– Эй! – остановил ее у самого выхода знакомый голос. Люся, отыскавшая-таки место за столиком у двери, хмуро глядя в сторону, протягивала ей сложенный плащ: – Возьми, ты забыла.
– Спасибо. – Елена чувствовала себя виноватой и напрасно пыталась поймать взгляд обиженной сослуживицы. – Прости меня, там был очень серьезный разговор…
– Оно и видно, – фыркнула та и, подняв глаза на Елену, натягивавшую плащ, вдруг испуганно воскликнула: – Стой, это что?! Ты так и на работу приехала?!
– А что такое? – тоже испугавшись неизвестно чего, Елена застыла, успев надеть плащ только в один рукав.
– Да у тебя весь подол в пятнах!
Сорвав плащ и быстро оглядев его, женщина недо– уменно прикусила губу. На бежевой подкладке отпечаталось большое овальное пятно неправильной формы, цвета засохшего вина или крови. Снаружи оно было заметно меньше. Елена почувствовала, как у нее сжалось сердце, сочувственный голос Люси доносился до нее словно издалека.
– Да зайди ты в туалет, осмотрись как следует! Повернись! А на юбке ничего нет! Вот странно!
– Вчера я была в другой юбке, – будто во сне проговорила Елена. – А вот плащ тот же самый.
– Лен, ты в порядке? – окончательно встревожилась приятельница. – Что ты там бормочешь?
А женщина вспоминала, как присела вчера на низкую широкую кровать, застланную роскошным черным покрывалом. Как акриловый мех показался ей слегка влажным, неприятно-живым, отчего она сразу пересела в кресло. «Из-за этого. А не потому, что кровать была слишком низкой. Надо будет осмотреть дома джинсовую юбку, я бросила ее вчера вечером в шкаф, не нацепив на вешалку, а то бы сразу заметила. Значит, профессора убили на кровати, и пока тело лежало там какое-то время, кровь пропитывала черный мех. А в ванную перетащили, чтобы довершить казнь! Знает ли это следователь, или я преподнесу ему сюрприз?»
Медленно свернув плащ, она сунула его подмышку и, кивнув оторопевшей Люсе, пошла к двери.
Глава 5
Елена не успела сделать нескольких шагов, как увидела на стоянке рядом со своим салоном знакомую красную машину. Чистенькая, только что вымытая, она выгодно выделялась на фоне прочих автомобилей, и ее цвет казался вызывающим, как никогда. Первым движением было развернуться и снова скрыться в кафе, но Елена удержалась от этого трусливого порыва. «Он знает, где я работаю, обедаю, где живу – рано или поздно все равно столкнемся, раз уж он этого хочет!»
Михаил уже шел навстречу, улыбаясь и вопросительно оглядывая ее легкомысленно-легкий наряд. Подойдя вплотную, он привычно обнял женщину и спросил, не холодно ли ей?
– Если буду стоять на месте, станет холодно, – сурово ответила она, высвобождаясь из его объятий. – Перерыв закончился, я тороплюсь.
– Послушай, чем я перед тобой провинился? – Он пошел рядом, настойчиво пытаясь взять ее под руку. С третьей попытки это ему удалось. – Во вчерашнем я не виноват, разве такое нарочно подстроишь?!
– Я была утром у следователя, – бросила Елена.
– А, вот почему ты такая злая! – Мужчина сбавил шаг, и ей волей-неволей тоже пришлось пойти медленнее, приноравливаясь к нему. – И что он тебе наговорил? Неужели имел наглость в чем-то обвинять?
– Наверное, он бы ни в чем меня не обвинял, если бы я не явилась к нему с ворованной вещицей на шее, – отрезала она, останавливаясь и стряхивая наконец его руку. – И не смотри такими невинными глазами, ты прекрасно знаешь, о чем речь! Твой замечательный аметистовый кулон! Как ты посмел подарить мне чужую вещь!
Михаил только покачивал головой и все шире разводил руки, будто пытался обнять раздувающийся перед ним воздушный шар. В его взгляде застыл ужас, смешанный с изумлением.
– Неужели будешь отрицать? – выкрикнула женщина, которую все больше бесило его молчание. – Я видела этим утром список украденного из квартиры профессора! Если все это твоих рук дело, ты здорово поживился!
– Я просто слов не нахожу, – после паузы проговорил Михаил. Он сильно изменился в лице, с него слетел само– уверенный апломб мужчины, который нравится женщи– нам и знает об этом. – Этот кулон я купил, отдал за него деньги, ни о каком воровстве речи быть не может!
– Тогда дай чек! – От волнения она не чувствовала холода, хотя ее грудь в вырезе блузки покрылась гусиной кожей. – Дай мне чек, я отнесу его следователю, и забудем об этом кошмаре!
– Я приобрел эту вещь с рук, – признался Михаил. – У одной пожилой родственницы… Она как раз нуждалась, а даром денег брать не желала. Какой уж тут чек?
– Кто эта родственница? – наступала на него Елена. – Где живет, как ее найти?
– Если не возражаешь, я сам объяснюсь со следователем на этот счет. – Он скинул с плеч куртку и насильно укутал сопротивлявшуюся женщину. – Не могу смотреть, как ты наживаешь себе пневмонию! Почему ты раздета? У тебя такой вид, будто из горящего дома выскочила! Глаза безумные, орешь на меня, устраиваешь сцены посреди улицы!
– Избавь меня от критики! Мы видимся с тобой в последний раз!
