Таинственная четверка - Татьяна Викторовна Полякова
– Работаешь? – спросила я.
– Составляю отчет. Собственно, я уже закончил. – Он убрал бумаги в стол и теперь смотрел на меня.
– Можно вопрос? – спросила я со вздохом.
– Разумеется.
– Колода… там ведь не только наши карты? – Я замолчала, Бергман смотрел выжидающе. – Что, если нас не пятеро, а гораздо больше?
– Вот ты о чем, – усмехнулся Максимильян и откинулся на спинку кресла. – Я не знаю ответа. Возможно, ты права. Кстати, у меня тоже вопрос. Что хотела от тебя эта девица?
– Ее зовут Майя. И она видит тебя в своих снах.
– Польщен, – усмехнулся он.
– Тебя это не интересует?
– Нисколько.
– Ее сны совпадают со снами Клима. В одном пункте совершенно точно. Оба видят тебя инквизитором. Палачом.
– Что там видит эта девица – большой вопрос, а вот Клим… Зачем-то ему понадобилось рассказать тебе об этом? Он ведь не очень откровенен, верно?
– Намекаешь, что Клим затеял игру? И девушка – часть этой игры?
– Внушить ложные воспоминания нетрудно.
– Мне ли не знать, – съязвила я. – Слава богу, в моих снах нет ничего о застенках святой инквизиции. Только кошмаров мне еще и не хватало.
– О методах можно поспорить, но они делали благое дело, – сказал Бергман серьезно.
– Ты о чем? О господи, ты всерьез веришь в колдовство?
– Я верю в магию, – поправил Бергман.
– Есть разница? Клим сказал, я могла вызвать дождь, меня этому обучали. Это магия или колдовство?
– Ты и сейчас сможешь, – пожал он плечами.
– Издеваешься?
– Тебя действительно этому обучали.
– Здорово. Жаль, что ничего не помню. Стоило бы попробовать.
– Почему бы и нет? – сказал он.
– Нарвать крапивы с могилы повешенного, трижды пройти против часовой стрелки… – начала я со смешком.
– Это колдовство. Колдуны действуют наудачу, пытаясь заручиться поддержкой потусторонних сил. Иногда попадают в цель, чаще только пакостят. Маги знают, как устроен мир.
– Просветишь меня?
– Существует пять планов, – не спеша начал он. – Огонь – первозданное, Свет – ум, идея, Воздух – душа, дух, Земля – софийное тело и Вода. Следовательно, существует, по крайней мере, пять типов пространства, пять типов времени и пять типов телесности. Огненное тело, световое, воздушное, земное тело и водное. А значит, пять типов оформления, пять типов символов. Космос можно представить как систему пяти или, лучше, бесконечного количества пространств и времен. Каждая сфера мира обладает специфически свойственным ей типом пространства и времени, но, силою алогической стихии, каждая сфера может содержать и иноприродные пространства и времена, которые могут быть в относительной дисгармонии с теми, которые для данной сферы специфичны. Тогда мы наблюдаем, как в сфере, например земного пространства и времени, земное тело превращается в воздушное, световое, огненное… С другой стороны, зная точное взаимодействие этих сфер, можно их сознательно видоизменять.
– И что я должна понять? – хмыкнула я.
– Мыши, например, обитают на нашей земле. Но где-то присутствует особая мышиная область. Там эти мыши живут в какой-то иной ипостаси бытия. Земной шаман попадает в эту область. Старуха больна горлом. На нашей земле это мышь, которая попала в силок, поставленный ребятишками. Можно лечить ее двояко: либо врачевать ее шаманством, в той особенной области, пока не лопнет силок здесь, либо мышь убежит, и старуха, опять-таки, излечится там. Шаману дают в уплату мясо, но в ином мире оно превращается во что-то другое. В сухие листья, например.
– Это что, краткий курс шаманства? – усмехнулась я.
– На самом деле я процитировал вашего философа Лосева, который, в свою очередь, цитировал этнографа Тан-Богораза.
– Вот как, – кивнула я в некоторой досаде. – Знаешь, Максимильян, иногда ты странно проговариваешься. Что ты сейчас имел в виду, говоря «ваш Лосев»? Он – русский философ, а ты кто? Немец? Ах, ну да, ты же ангел.
Я, по обыкновению, начала злиться, а он сказал, улыбаясь:
– Ангелы спускаются на землю, чтобы найти родственную душу и охранять ее.
– Отлично. Знаешь, что я скажу тебе: двое чокнутых за короткий промежуток – серьезное испытание.
– Гони прочь колдунью. От нее никакого прока, – кивнул он. – А вот о словах Клима стоило бы задуматься.
– О каких словах?
– Ты забыла, что значит его карта. Он – гроза колдунов и магов. И в святую инквизицию ему прямая дорога.
– Ты хочешь сказать…
– Будь осторожна. Доверяй только себе.
– Отличный совет.
Я стала подниматься из кресла, когда он вдруг спросил:
– У тебя была в детстве подвеска? Знак бесконечности? Восьмерка, лежащая на боку?
– Ничего у меня не было, – отрезала я, а сердце вдруг заныло. – При чем здесь подвеска?
– Ни при чем, – пожал он плечами. – Просто спросил.
Я поспешно покинула кабинет, боль в груди стихла и теперь была ноющей и, казалось, не пройдет никогда. По коридору шел Димка.
– Выглядишь измученной, – заметил он, с беспокойством глядя на меня.
– Неудивительно. Ты читал Лосева?
– Нет. А что?
– По-моему, он такой же псих, как и наш Джокер. Или у меня просто мозгов не хватает понять, – в досаде покачала я головой.
– О чем вы говорили?
– О многослойности мира. Чтобы вылечить здесь старуху, надо выпустить мышь там. Как-то так…
– Ну да… Вся магия на этом строится. С чего вдруг он решил тебя просветить?
– И он не любит колдуний.
– И правильно. Их, кстати, никто не любит. Но многие боятся.
– Бергман?
– Конечно, нет, – засмеялся Димка. – Колдуны по большей части безобидные идиоты, считают себя слугами дьявола, несут ему дары и выпрашивают что-нибудь взамен.
– У меня такое чувство, что вы решили меня доконать, – сказала я с печалью.
Тут из кабинета появился Максимильян.
– Клим звонил, – сказал он, подходя к нам. – Он следует за Зориным, а тот, судя по всему, направляется сюда.
– Узнал о том, что мы были в его квартире?
– Сегодня он не ездил туда.
– Сосед мог позвонить…
– Сейчас узнаем, – пожал плечами Максимильян, и мы направились в кабинет, где он обычно принимал посетителей.
Только мы устроились на своих местах, как в дверь позвонили, после чего Лионелла связалась с Бергманом.
– К вам человек, назвался Зориным Максимом Александровичем.
– Проводите его наверх, – ответил Максимильян.
Появление Зорина мы ждали в молчании, я гадала, что скажет ему Бергман, и радовалась, что мне ничего объяснять не придется.
Дверь распахнулась, и в кабинет влетел Зорин. Я испугалась, что он, чего доброго, накинется на нас с кулаками (я, как нарочно, сидела ближе всех к двери), но он повалился в кресло, закрыл глаза и пробормотал:
– Максимильян Эдмундович, вы должны мне помочь.
– Если это в моих силах, – ответил Бергман.
– На вас вся надежда, – продолжил Зорин жалобно. – Вокруг меня черт знает что происходит.
