Артур Дойл - Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив
125
На самом деле австралийский акцент очень силен и своеобразен, причем после нескольких лет пребывания в германоязычной среде только усиливается — и не заметить его совершенно невозможно. Английские читатели, менее наивные, чем Банни, тут же понимали, что если уж Раффлз отрицает столь очевидный факт, то это неспроста…
126
У немецких студентов был в моде так называемый «мензур»: нечто промежуточное между дуэлями и университетским обычаем. Поединки проходили по строгим правилам и на специальных клинках-шлегерах, позволяющих наносить только неглубокие рубленые раны, так что опасности для жизни мензур не представлял, зато физиономии участников неизбежно украшались множеством шрамов. Эти очень характерные рубцы становились предметом гордости, корпоративным знаком, «визитной карточкой» выпускников престижных университетов (в том числе и Гейдельбержского), многие из которых потом выбирали военную карьеру.
127
Британское название той части Ла-Манша, которая в остальном мире именуется на французский манер: Па-де-Кале.
128
Следователь Скотленд-Ярда, давний и безуспешный противник Раффлза, начавший охоту за ним еще до того, как последний вовлек в свои дела Банни. Фигурирует в нескольких рассказах первого цикла про Раффлза и Мандерса, «Джентльмен-взломщик», а также эпизодически появляется в последующих циклах. Судя по всему, его связывают с Раффлзом более сложные отношения, чем то представляется Банни, но об этом — см. следующее примечание.
129
Банни так никогда не узнает (а вместе с ним не получит однозначного ответа и «рядовой» читатель, хотя самые проницательные могут сделать соответствующие выводы), что, видимо, в этот момент или даже ранее жемчужина была подменена. Так что «королю людоедов» будет вручена фальшивка, это вскоре раскроется — и поставит в неловкое положение германского императора, тогда как Англия избежит международного унижения. Дело в том, что, судя по некоторым намекам, частично раскрывающимся в более поздних циклах, Раффлз в данном случае негласно работал на британское правительство — и они с инспектором Маккензи разыграли эту сцену на пару, как союзники. Довериться при этом Мандерсу было нельзя: он мог по наивности испортить всю игру.
130
Нет, Раффлз не погибнет (правда, остается только догадываться, сам ли он доплыл до берега или где-то на полпути его ожидала лодка, о чем следователь Маккензи сумел сообщить ему втайне от Мандерса). А Банни, хотя здесь он говорит о «долгом заключении», получит на удивление мягкий срок — и вскоре они снова встретятся с Раффлзом. Но эти истории описаны уже в других циклах Хорнунга…
131
Вообще говоря, будуар — «дамская», и при этом интимная, часть богатого жилища: если с ним сравнивается комната-кабинет в мужской квартире, то это значит, что обитатель такой квартиры тяготеет к утонченной роскоши, а сама эта комната заставлена богатыми ширмами и кроватями с шелковым балахоном, завешена гардинами и т. п. Словом, в ней легко «потеряться», остаться незамеченным.
132
«Ведь зло переживет людей, добро же погребают вместе с ними» (Шекспир, «Юлий Цезарь», акт III): цитата действительно «слегка переиначена» — с заменой смысла на диаметрально противоположный.
133
Суть иронии заключается в том, что это — первые строки (цитируемые нами в переводе на русский К. Градова) из эпитафии, составленной Байроном на смерть… его любимой собаки, ньюфаунленда по кличке Ботсвана. Причем поэтический текст на надгробье предваряется следующими словами: «Здесь погребены останки того, кто обладал Красотой без Тщеславия, Силой без Дерзости, Храбростью без Свирепости — и всеми достоинствами человека без его недостатков».
134
Для Джека Лондона 1897 г. (время написания этого рассказа) тысяча долларов оставалась как бы «непроизносимой величиной»: в его кругах на тысячи не считали, самое большее — на сотни, причем это тоже была весьма значительная сумма. Сколько он получил именно за этот рассказ — неизвестно, но за заметно более крупные тексты, публиковавшиеся в ведущих журналах, молодому и еще не знаменитому Джеку тогда платили по 30–50 долларов. А бостонский журнал «The Owl», где увидело свет данное произведение, в эти годы несколько раз учреждал для наиболее ценных своих авторов особые 100-долларовые премии, но… Джек Лондон ни разу в число таких авторов не вошел (а те, кто вошел, совершенно не оставили следа в истории литературы).
135
Упоминание его отдельно от помощника Эдисона вызывает определенное недоумение: фонограф (первый из практически пригодных звукозаписывающих аппаратов) совсем недавно был сконструирован знаменитым изобретателем Эдисоном — и в те годы просто не существовало видных специалистов по фонографам, работающих где-либо еще, кроме фирмы Эдисона. Вероятно, для Джека Лондона эти «новые технологии» на тот момент были чем-то слишком дорогим и недоступным, чтобы вникать во все подробности.
136
Вакуумная трубка, изобретенная сэром Уильямом Круксом для исследования электрических разрядов при низких давлениях. В конце XIX в. использовалась в экспериментах для демонстрации существования электронов, а также в практических целях: как источник рентгеновских лучей. Но в данном случае возникает еще одна ассоциация: Крукс, действительно выдающийся ученый, одновременно был человеком благородной доверчивости — поэтому он на каком-то этапе попался в ловушку сторонников спиритизма, безоговорочно поверил им и начал пропагандировать реальность «голосов с того света».
137
Оптический прибор для показа движущихся картинок, изобретенный все тем же Эдисоном. В сочетании с фонографом представлял собой «персональный кинозал на одного зрителя» (смотреть надо было не на экран, а в стеклянный глазок, слушать — через наушники). Одна из ранних и, как оказалось, тупиковых попыток создать нечто вроде кинематографа.
138
Трудно сказать, это Олли обманывает своих собеседников (все-таки очень поверхностно разбирающихся в вопросах тогдашней звукозаписи) или автор заблуждается вместе со всеми ними. На самом деле запись «с валика на валик» была невозможна: в какой-то степени она сделалась осуществимой лишь после того, как на смену восковому валику фонографа пришел эбонитовый диск граммофонной пластинки. Но это уже следующий этап развития техники.
139
Игнаций Ян Падеревский (1860–1941) — всемирно знаменитый пианист и композитор. Обладал романтической внешностью, которую подчеркивала буйно развевающаяся грива кудрявых волос. После каждого его концертного турне в Европе возобновлялась мода на прическу «под Падеревского».
140
Пилат (Pilatus) — название и горного массива в швейцарских Альпах, и его главной вершины (2128,5 м над уровнем моря). Риги (Rigi) — другой горный массив там же, известный еще под прозванием «Королева гор» — три его главные вершины имеют высоту 1797,5, 1698 и 1685 м. В наше время к вершине Пилата ведет канатная дорога, здесь также проходит самая крутая железная дорога в мире: чтобы колеса поезда не проскальзывали, путь оборудован зубчатым рельсом, а состав — зубчатыми колесами, которые и тянут его вверх. Вершина Риги также легко достижима для общественного транспорта. Но какой именно «двигатель» имел в виду автор — не ясно. — Примеч. пер.
141
Уильям Гладстон (1809–1898) — крупный политический деятель, многолетний лидер Либеральной партии, четырежды занимавший пост премьер-министра Великобритании. — Примеч. пер.
142
К началу XX в. в Париже было шесть вокзалов, но ни тогда, ни ранее, ни позднее Страсбургского вокзала среди них не имелось. — Примеч. пер.
143
«Никогда в жизни!» или «Ни за что на свете!» (фр.). Трудно понять, по какому поводу посыльный произносит эту фразу, фактически повторяющую слова Вандрифта. Возможно, он выкрикивает название какого-нибудь журнала или торговой марки: во Франции «Jamais de la vie» — крылатый оборот. — Примеч. пер.
144
Это мнение не Ходжсона, а капитана Голта, который, несмотря на ряд своих достоинств, далеко не положительный персонаж (вдобавок разделяющий характерное для его времен морское суеверие, согласно которому от женщин на корабле одни несчастья). Что касается автора, то он, опытный моряк, проведший во флоте девять лет, к такого типа «морским волкам» испытывал достаточно двойственные чувства: полностью доверяя их надежности в экстремальных обстоятельствах, в «спокойное» время Ходжсон считал людей, подобных капитану Голту, носителями воинствующего ретроградства и криминального духа. Все эти стороны, сильные и слабые, капитан Голт в данном рассказе как раз и демонстрирует.
