Артур Дойл - Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив
В эту минуту в каюту зашел еще один таможенный офицер и стал помогать женщине отбирать у миссис Эрнли то, что она так отчаянно пыталась защитить. Миссис Эрнли вскрикнула, и ответом ей стало угрожающее ворчание пассажиров, которые стояли около каюты.
— Как этот мужчина обращается с леди! — услышал я возмущенный голос среди чужого бормотания.
Я быстро подошел и схватил следователя за локоть.
— Ради бога, отзовите своего человека, пусть он прекратит заламывать леди руки! — сказал я. — Иначе у вас появится много ненужных проблем!
— Сренсен! — выкрикнул следователю начальник. — Выйдите оттуда!
После этого окрика пассажиры, стоявшие полукругом у каюты, оглянулись, и я принял огонь на себя.
— Ну, леди и джентльмены, — сказал я, — это касается миссис Эрнли и таможни Соединенных Штатов. Я убежден, что вы не желаете смущать ее больше необходимого, поэтому позвольте им самим уладить дело. Вы можете не сомневаться: пока эта леди на борту моего судна, я прослежу, чтобы с ней обращались учтиво.
— Так держать, капитан! — выкрикнул один из пассажиров. — Если так нужно для дела, пусть уж оно будет выполнено надлежащим образом, скажу я вам!
— Можете быть уверены: и главный офицер, и я будем максимально внимательны к леди, — ответил я. — Он обязан исполнить свой долг, но вряд ли хочет сделать его более неприятным, чем необходимо. А сейчас, будьте так любезны, отойдите от двери. Не нужно здесь толпиться.
Когда пассажиры поняли, что их глубокое желание справедливого и учтивого обращения с женщиной, попавшей в беду, будет удовлетворено, то растаяли, как снег на солнце, и я наконец спокойно прошел в дверь и тронул женщину-следователя за плечо.
— Разрешите мне, на минутку, — сказал я. — Может, я смогу уговорить миссис Эрнли послушать меня, чтобы не продолжать эту болезненную ситуацию.
Следователь взглянула через плечо на своего начальника, а тот, видимо, кивнул, соглашаясь с моим предложением, и она моментально разжала руки.
— Миссис Эрнли! — проговорил я. — Миссис Эрнли! Послушайте меня. Вы должны отдать ожерелье. Вы должны заплатить пошлину. Но главный следователь заверил меня: если вы согласитесь помочь им сейчас, то против вас не выдвинут никаких обвинений. — Я посмотрел через плечо на начальника.
— Прав ли я, давая даме такое обещание? — спросил я негромко. — Можете вы подтвердить его?
Он кивнул. Было заметно, что ему по-настоящему жаль миссис Эрнли, но и долг должен быть исполнен — и он состоял в том, чтобы дядюшка Сэм в полной мере получал свой фунт мяса на ужин.
— А сейчас, миссис Эрнли, отдайте мне ожерелье, и давайте закончим эту болезненную сцену. Все это очень неприятно. Нам всем вас очень жаль, но вы должны знать: за роскошь нужно платить, и таможня никому не сделает поблажки. Давайте.
И тогда, очень нежно я разжал ей пальцы и вынул крепко свернутую сияющую нить камней. Потом миссис Эрнли ни разу на меня не взглянула — только на камни, когда я передавал их главному следователю. Ее с ног до головы била дрожь, и мне пришлось подать знак женщине-следователю, чтобы та поддержала миссис Эрнли: я боялся, что она может упасть в обморок.
Главный следователь не отказал себе в удовольствии пару раз качнуть ожерелье, рассыпая по каюте отблески, как будто и его они заворожили. Потом он обернулся и выглянул из каюты.
— Джим, — позвал он, — ноги в руки, и сходи за мистером Малчем.
— Государственный оценщик, — объяснил начальник, обернувшись ко мне. — Он работает с нами, теперь уж точно не будет никаких ошибок!
Через пару минут Джим вернулся с мистером Малчем — длинным, тощим парнем, настоящей занозой в заднице.
— Дай его сюда, Соутер, — сказал он. — Скоро я раскрою вам глаза на то, хорош ли этот товар!
Он подошел ближе к иллюминатору и положил ожерелье на койку — собственную койку миссис Эрнли. Тогда он вытащил из кармана футляр и склонился над ожерельем.
Я стоял рядом с миссис Эрнли и негромко говорил с ней, пытаясь разрядить обстановку. Женщина-следователь (которая, видимо, и была той самой мисс Синкс, что нашла ожерелье) стояла у миссис Эрнли за спиной, готовая поддержать ее, если будет надо. Нужно сказать, что в общем и целом таможенники были очень внимательны к ней. Неожиданно оценщик разразился презрительным хохотом.
— Ради всего святого, Соутер, ты что, не отличишь настоящий камень от стекляшки? — спросил он, обернувшись. Он поднял ожерелье и показал его нам. — Здесь ни одного бриллианта! — продолжал он. — Это подделка из прессованного стекла. Если леди заплатила за него как за настоящее, то ее надули, как воздушный шарик на детском празднике!
Миссис Эрнли пронзительно вскрикнула.
— Оно настоящее! Настоящее!!! Я знаю, что оно настоящее! Оно стоило миллион долларов! — Она подскочила к оценщику и грубо вырвала ожерелье у того из рук.
— Настоящее стекло, мадам! — жестоко сообщил он. — Думаю, такую ерунду вы можете ввезти без всякой пошлины. Возражать не будем! С оправой все в порядке, настоящая платина. Но мы, кажется, и не занимаемся оправами!
Миссис Эрнли разжала пальцы, и ожерелье с легким звоном упало на пол. И мисс Синкс вовремя подхватила ее саму, когда та потеряла сознание, а потом подобрала обесценившееся ожерелье и швырнула его на стол.
— Бедняжка! — сказал главный следователь. — Ее словно молнией поразили все эти моментально навалившиеся неприятности. Думаю, ей стоит заявить в полицию на этого парижского ювелира! Это если они возьмутся за это дело, что вряд ли, учитывая, как ловко и чисто он заполучил этот миллион.
Вдруг ему в голову пришла идея: я увидел, как в его глазах вспыхнуло подозрение.
— Я хотел бы еще раз взглянуть, капитан Го, на то ожерелье, которое поручила вам эта леди! — сказал он с металлической ноткой в голосе. — Может быть, я в чем-нибудь ошибся. У нас есть мистер Малч, он разберется, что к чему.
— Конечно, — ответил я. — Пройдемте в штурманскую. Он подал знак оценищику, и мы все отправились в штурманскую рубку. Я подошел к шкафчику и вытащил оттуда первое ожерелье. Не говоря ни слова, я отдал его оценщику. Если честно, я порядочно устал от всего этого.
— Та же прессованная ерунда! — презрительно пожал плечами мистер Малч, проведя проверку. — Думаю, тот парень из Парижа солидно поднял деньгу на этой поездочке. Пошли, Соутер. Просим прощения, кэп, что побеспокоили, но, думаю, это в порядке вещей.
— Именно, — отозвался я настолько холодно, насколько мог.
Когда они ушли, я спустился, чтобы посмотреть, как дела у миссис Эрнли. Она уже пришла в себя и помогала служанке собирать вещи, когда я позвал ее. Миссис Эрнли подняла голову и посмотрела на меня: какой бледной она была, какими красными были ее глаза!
— Пожалуйста, уходите, капитан Го, — попросила она. — Спасибо вам за все, что вы сделали. Я хочу просто уйти и никого не видеть. Я всего лишь глупая, слабая женщина. Прошу вас, уходите.
И, конечно, я ее послушал.
Но тем вечером, закончив с делами, я оделся и вызвал к кораблю такси. Я собирался навестить миссис Эрнли в ее большом особняке на Мэдисон-сквер. В смысле, я хотел извиниться и отдать ей фальшивое ожерелье — любопытно, откажется ли она меня видеть и на этот раз? Тем не менее, когда я отправил ей со слугой карточку, ее приняли и я вошел, задаваясь вопросом, где и как я буду ее искать. Нашел я миссис Эрнли в довольно милом и уютном будуаре, где она сидела, вяло и безрадостно теребя второе ожерелье. Но едва я вошел, она бросила его на кресло и подошла ко мне.
— Миллион долларов — это слишком много для неприятностей, — сказал я, когда миссис Эрнли снова села. — Даже для такой богатой женщины, как вы.
— Да, — ответила она негромко. — Но не это меня беспокоит больше всего, я слегка оправилась от потери. Хуже то, что я вела себя, как последняя дрянь, не так ли, капитан Го? Кажется, мне никогда еще не было так стыдно, как сейчас.
Я кивнул.
— Рад это слышать. Кажется, вы заработали больше, чем потеряли, если чувствуете именно это.
— Может быть и так, — отозвалась она, и в голосе ее слышалось сомнение. Она тут же потянулась за ожерельем, которое теребила до этого. — Полиция телеграфировала мне, и, кажется, они сделают все, чтобы схватить этого мошенника, мсье Жерво, который продал мне этот мусор, хотя неудивительно, что я попалась на эту удочку. Ведь даже оценщик таможни не смог с первого раза определить, что оно не настоящее, не правда ли?
Я снова кивнул.
— Миссис Эрнли, — сказал я, — вы достойно проявили себя в этих перипетиях — во многом отношении, — и, думаю, приняли многое к сведению, так?
— Да, — медленно произнесла она. — Не думаю, что мне стоит забыть все то, что я пережила в этот день… и все путешествие, если уж на то пошло. Мне кажется, капитан, что вы попросту презираете меня. Я сама доказала, что слаба. Вы говорили, что так и получится.
