Блики смерти - Наталья Гриневич
— Итак, убийца не признался. Впрочем, я не удивлен, — Боб выдержал паузу. — Господа! Я рад сообщить вам неприятную новость: только что вы все приняли яд!
Мы с облегчением вздохнули.
— Опять твои шутки, Роберт! — строго сказал Стэн. Он было поднес бокал к губам и вдруг остановился. — Ты хочешь сказать, что paradise отравлен?! Коньяк в сто тысяч?! — Он засмеялся и выпил до дна.
— Успокойся, Стэнли, я не пила коньяк. Как я могу быть отравлена?
— И я не пил, — добавил Эд.
Хелен ждала продолжения.
— А вы считаете, яды только пьют или едят? Так сказать, принимают перорально?
— Ну, не ректально же ты нас отравил, — все еще не веря словам Роберта, пошутила я.
— Нет, конечно, — засмеялся Боб, — Мои яды индивидуальны. Вы приняли их э-э… Эксклюзивно! Эд, например, получил свой яд через кожу рук, когда так нежно сжимал хрустальную бутылку коньяка.
Эд вздрогнул, распахнул ладони, поднес ближе к канделябру, принюхался.
— Ты разыгрываешь! — в фальцете Эда слышался страх.
— Ну, конечно, разыгрывает, успокойся.
— А вы проверьте! — Взгляд Роберта стал жестким. — Результат недолго ждать. А теперь другая новость. У меня есть противоядие. Но только для того, кто признается в убийстве.
— Это все из-за доли в наследстве?
— Время пошло. Леди энд джентльмены, — Боб вошел в раж, он ходил по залу, театрально размахивал руками, говорил как зазывала. — Торопитесь! Кто первый? Выживет тот, кто успеет покаяться. Хочу обратить ваше внимание, что последние желающие продолжить свою бренную жизнь могут и не успеть.
Наступило молчание.
Это шизофрения. Как я раньше не догадалась? Я впилась взглядом в безумные глаза Боба.
— И ты дашь противоядие?
— Да. Тому, кто признается.
— Покажи. Противоядие покажи. — Я подошла к Бобу вплотную. Я не боялась его. Под кителем у меня «Стечкин», и я уверена, что успею им воспользоваться. Старый добрый «Стечкин» меня никогда не подводил. Я профессионально обыскала Боба.
Он не сопротивлялся, продолжал ломать комедию, посмеивался и даже руки поднял.
— Нет никакого противоядия, — объявила я застывшим фигурам за столом.
— Значит, и яда нет, — без всякой логики заявил Эд.
— Что за глупые шутки? — недовольно проворчал Стэн.
— Ты так считаешь? Я спрятал противоядия здесь, в комнате. Найти их непросто. Да и времени на это… — Боб поднял указательный палец вверх. — Тс-с! Вы слышите? Часы. Тикают. Так-Тик. Так-Тик. Так уходит ваша жизнь.
И словно в подтверждение его слов, пробили часы.
Бомм… Бомм… Бомм…
Эд не выдержал.
Он сжал салфетку, которой до этого вытирал ладони, и заговорил. Быстро, невнятно, перескакивая с одного на другое. Мы с трудом его понимали. Иногда он останавливался, иногда рыдания прорывались сквозь слова.
Эд рассказал о любившей его девушке. Однажды он объявил, что бросает ее, но, когда вернулся, она спала, сжимая в руке пустую упаковку снотворного. Эд ел приготовленные девушкой вареники и смотрел на нее. Если бы он тут же вызвал скорую, девушка осталась бы жива.
Но он доел вареники.
— Это все? — спросил Боб.
Эд сглотнул, поднял глаза.
— Я знал, что не ты убил отца. Я заходил к нему после тебя, и он был жив.
— И ты молчал?! — воскликнули Стэнли и Хелен.
Эд и так не отличался сильным характером, а тут и вовсе растекся медузой.
— Эд, ты молодчина! — Боб извлек из вазы серебряный пузырек. — Ты всего лишь предатель, а это в нашей семейке не считается проступком. — Держи. Глотай, не бойся.
Боб развернулся к Стэну.
— Старик, ты пропустишь даму? — И не дождавшись ответа, обратился к Хелен: — Твой черед.
Хелен вздернула подбородок. Этот жест я когда-то копировала перед зеркалом.
— Я не стану говорить, — заявила Хелен и повернулась лицом к буфету. Как в детстве, когда за малейшую провинность мы часами стояли лицом к стенке.
— Роберт! — вдруг захрипел Стэн, его лицо вздулось и посинело, он раздирал ворот рубашки, попытался встать. — Противоя… дай… — Он схватился за голову, кровь хлынула из носа, Стэн хлюпнул и упал лицом в тарелку. Stareyshina paradise стекал из опрокинутого бокала и смешивался с кровью Стэнли.
Я кинулась к Стэну. Пульса не было. Как крыса заскулил Эд. Я завопила:
— Ты сума сошел?! Это уже не шутки!
— Об этом я и твержу весь вечер. Признание убийцы — все, что мне нужно, — пожал плечами Боб. — Стэн — первый. Кто следующий?
— А вот тут ты просчитался. Я убью тебя, скотина! Мы обыщем зал, все тут перевернем. И найдем противоядие!
— Это ты просчиталась. Вы отравлены разными ядами. И противоядия разные.
— А мы примем их все сразу, — подала голос Хелен.
Роберт хмыкнул:
— Для каждого приготовлена только одна доза противоядия.
— Ну, ты и гад! — простонала я. — Говори, Хелен!
— Говори, Хелен, — словно змей-искуситель повторил Боб.
Она выдохнула дым.
— Ты отравил сигареты? — Выдержке Хелен можно позавидовать. — Я тоже пила коньяк, но чувствую себя отлично.
Меня всегда раздражала медлительность Хелен, а сейчас хотелось надавать ей по щекам.
— Ну же, Хелен!
— Мне не было четырнадцати, как отец, отец… Ну, вы понимаете… Он готовил меня для Билла. И отдал как игрушку.
«Мы все были игрушками Билла, — подумала я, — Стэн — его соперник, Эд — слуга, Хелен для утех, Боб — козел отпущения. А я — злая сила. Мы всегда дрались, до крови, до выбитых зубов, я никогда ему не уступала».
— А мать? — вернулась я в настоящее.
— Все знала, — стряхнула пепел Хелен, — но не остановила. Это… — По лицу Хелен прошла судорога, — … самое страшное…
— Неужели?
— Ты намекаешь, что мой салон…
— Бордель!
— …поставляет молоденьких дурочек? Так это их выбор. По-твоему, они не знают, куда едут? Знают! Еще как знают!
— Ты помнишь Олю? Ее кинули в яму с крокодилами.
— За кражу.
— Она звала на помощь, кричала, что больше никогда… Царапалась по каменной стене. Но крокодилы увидели добычу. И вот челюсти одного захлопнулись на ее ноге. Предсмертный вой девушки отдался эхом. Но другой аллигатор уже отрывал руку, а третья тварь тащила окровавленное тело под воду. Это ты убила ее. Тебе ее не…
— Нет, — отрезала Хелен и затушила сигарету. — А кто меня пожалел?
Эд был на грани. Мы знали, он был влюблен в Хелен. Наконец, он выдавил:
— Это я рассказал маме.
Хелен внимательно посмотрела на него.
— Да? Так ты знал?
— Я хотел… думал, мама прекратит это.
— Наша мама, мир ее праху, была в этом доме никто. Но все в прошлом, Эд, — Хелен встала, давая понять, что закончила исповедь. — Теперь у нас есть деньги.
— Ты хочешь сказать, — с недоверием произнес Боб, — что теперь заживешь праведной жизнью?
Хелен
