Маршрут случайных пассажиров - Галина Владимировна Романова
– Нет.
– Что так? – удивленно округлила она глаза.
– Он сказал, что он за границей. На отдыхе. – Полные плечи Катерины высоко приподнялись и безвольно повисли. – Что-то пытался мне объяснить про неотправленное сообщение от жены. Будто она там что-то такое написала нехорошее ему. И не отправила. И оно висело в черновиках.
– А откуда у него ее телефон?
– Он сказал, что в больнице ему его отдали соседки Фаины.
Вот стервы! А ей сказали, что не видели и не знают, куда подевался телефон Фаины. Надо с ними серьезно поговорить! А заодно и с обидчивым Валерой. Как это он завладел телефоном своей жены, а полиции ничего не сообщил? Что за беспредел!
– И он, прочтя ее сообщение… – предположила Маша.
– Обиделся и улетел на отдых. Сегодня рано утром улетел или еще вчера, я не поняла. Но он уже на месте, – снова за всех ответила Катерина. – Простите нас, пожалуйста… Можно нам отсюда выйти?
Ей и самой не терпелось удалиться. Вид мертвого, окостеневшего от мороза тела под простыней, горы ярких пирожных на подносах, огромный праздничный торт на подставке – все это вызывало у нее тошноту. Или это от головной боли ее мутило?
Ей срочно нужен отдых! В гамаке на маминой даче. Подремать под шум ветра, кутаясь в меховой плед – подарок какого-то маминого ухажера. Благосклонно улыбаться, когда мама принесет на специальной тарелке полезные вкусняшки. И дремать, дремать, дремать.
– Идемте в ее кабинет, – предложила Маша.
Эксперт там уже все осмотрел на предмет отпечатков и возможных следов. Пока ничего определенного сказать не мог, кроме одного: дверь кабинета не взламывалась. В компьютер никто посторонний не проникал. Записи с камер обнулялись в обычном режиме.
– Все штатно, – выдал он предварительное заключение.
В кабинете Фаины, рассадив девушек на стульях вдоль стены, Маша еще раз опросила каждую. Но ничего нового не услышала.
Фаина Игоревна могла войти в кондитерскую и без ключей, они у нее остались в сумочке, которую из больницы забрал ее муж. Она легко могла войти. Просто ввела код сигнализации и замка – и вошла.
– А в кабинет войти не могла?
– Без ключей – нет, – почти в один голос ответили сотрудницы.
– Нет никаких мыслей, как она могла очутиться в холодильнике?
– Нет, – три головы одновременно качнулись отрицательно.
– Ну хотя бы предположите?
Они крепко задумались. Потом начали тихо переговариваться. Наконец слово снова взяла Катерина.
– Если только она вошла в холодильник – видели же, да, каких он огромных размеров… Вошла, и дверь захлопнулась.
– Изнутри его не открыть?
– Нет, – ответила одна.
– Не знаю, – ответила Катя. – Я внутри не была.
– Я была там, мыла его как-то после разморозки. Изнутри не открыться, – ответила третья сотрудница кондитерской. – Фаина могла войти внутрь и…
– А зачем? Что ей там было делать?
И снова Маше пришлось наблюдать недолгий совещательный процесс.
– С проверкой она могла прийти, – как-то нехорошо улыбнулась Катерина. – Она все нас пыталась на воровстве поймать. А там масла запасов сколько! И не какой-то ерунды дешевой. Масло высокосортное, дорогое.
– А вы подворовывали? – предположила Маша.
– Нет, что вы! Никогда! – начали они возмущаться хором.
Поговорив с ними еще минут десять, она отпустила сотрудниц, взяв с них обещание не покидать город.
– А что же с выпечкой будет? – глянула на нее скорбно Катерина. – Столько труда!
– Не думаю, что кто-то готов купить изделия, по соседству с которыми лежал труп. Все придется утилизировать.
Работницы кондитерской, печально вздыхая, гуськом отправились на выход. Через десять минут тело Фаины увезли. Эксперт ждал Машу на улице.
– Предварительно, майор, это несчастный случай, – произнес он, стоило Маше подойти. – На теле ни единого синяка или царапины. Как она поступила в отделение кардиологии после аварии без единой царапины, так и померла. Никаких гематом. Только следы от больничных капельниц и уколов. Но… На правом больничном тапке порван носок. Либо был таким, либо она порвала его, споткнувшись о порог холодильника.
– Хочешь сказать, она открыла холодильник. Заглянула внутрь. Споткнулась о порог. Дверь за ней захлопнулась и…
– Совершенно верно, Маша. Правильно мыслишь. У нее же, как я понимаю, был неутешительный диагноз по кардиологии?
– Да.
– Вот… Могла и головушка закружиться. И много еще каких причин, заставивших ее споткнуться.
– И влететь в холодильник?
– Ну уж не влететь. Но стремительно войти, скажем. Все, конечно, после вскрытия. Но предварительно: несчастный случай. Выжила в аварии, так тут ее судьба настигла. Она же злодейка! – Эксперт широко шагал рядом с ней, помахивая своим чемоданчиком. – А холодильник, я проверил, захлопывается от доводчика намертво. Изнутри не открыть… Не выдумывай себе ничего, Маша, несчастный случай это.
– Что по пробам крови из маршрутки? Не удалось сличить с кровью погибшего на стройке бомжа?
– Шустрая какая! Еще пара дней. Тебе же точные данные нужны? Не только группа крови, а ДНК-тест? Точные. Так что потерпи, майор Маша. Группа совпала.
Он влез в свою старенькую иномарку. Завел. Машина тут же зафыркала, выпустив черный клуб дыма. Махнув ей на прощание рукой, эксперт укатил.
А Маша, достав телефон из кармана джинсовой куртки, нашла номер мужа Фаины Сушилиной и набрала его.
Валерий ответил сразу же.
– Я уже знаю! – не своим голосом заорал он. – Фаины больше нет! Господи, да за что мне все это?! Я вылетаю первым же рейсом!
– А как вы вообще додумались улететь? Ваша жена пропала, а вы смотались, простите, – зарокотала на него Маша. – К тому же утаили от следствия, что завладели ее телефоном, оставленным в больнице.
– Ничего я не завладел, – резко понизил он голос почти до шепота. – Телефон выключил и оставил в ее тумбочке. – Увидел что хотел и оставил. Вам не сказал – да. Почему? Потому что это наши с ней семейные дела.
– Что за дела?
– Фаина, она… Она кое-что обо мне узнала. И написала СМС, что знает про меня с Ириной.
– Кто такая Ирина? – перебила его Маша, уже догадываясь о существовании у красавчика любовницы.
– Это моя… хорошая знакомая, скажем. Фаина очень ревновала меня. И иногда придумывала разные вещи. Несуществующие! Так вот, она написала в сообщении, что знает обо мне и Ирине. Что никуда со мной не полетит. Что я могу считать себя свободным. И еще чтобы я ее не искал. Она не послала мне это сообщение. Оно так и висело у нее в неотправленных. И когда в тот день я приехал в больницу чуть раньше вас, я его прочитал. Все понял и… и немного успокоился.
– Что же вы поняли?
Маша села в свою машину, завела мотор. Из рефлектора на нее сразу дунуло холодным воздухом. Она поморщилась и выключила кондиционер. После страшной находки в кондитерской ее все еще познабливало. Может, она заболевает?
– Я понял, что с Фаиной все в порядке. Она где-то пытается прийти в себя. Такое уже случалось после наших с ней ссор. Она могла сутки-другие где-то отсиживаться. Сообщение я удалил. Телефон отключил и убрал в ее больничную тумбочку. Подумал, перебесится. Вернется. Встретился с вами, поговорил.
Благополучно изобразил тревогу, мерзавец!
Хотя мог и тревожиться. Развод ему был выгоден или нет?
– Поймите, я не мог вам всего рассказать. Я растерялся. И Ирину не хотел подставлять. Зачем? Из-за блажи Фаины? Она объявится через день-другой, а вы станете бедную девушку на допросы таскать. Я счел за благо промолчать. Но… – он чем-то зашуршал, потом загремел, извинился, ссылаясь на судорожные сборы. – Но я уже вылетаю. Первым же рейсом вылетаю. Я не прячусь!
– Похвально, – вяло отозвалась Маша. – Еще вопрос, Валерий.
– Весь внимание.
– Где вы были два дня назад вечером? После семи?
– Это какой день точно?
– Это тот самый день, когда ваша жена после вашего визита ушла гулять и не вернулась. Где вы были? И кто это может подтвердить?
– Я?! Я где был?! – страшно переполошился он.
Голос его Маше показался таким, будто ему кто-то в эту минуту под дых дал.
– Я был дома. И подтвердить это некому. Я был один. И все время звонил и звонил Фаине. Можете проверить, если это технически возможно.
– Проверим, – пообещала Маша. – А вы возвращайтесь. Хотя бы для того, чтобы похоронить свою
