Лучшие истории о невероятных преступлениях - Эллери Куин
Это было даже настоящее пламя. На пару секунд все вокруг ярко осветилось, как при фотовспышке. Как только мы увидели человека, вынырнувшего из-за деревьев, Борден закричал. Человек услышал нас и обернулся. Это был Гэбриэл Уайт, вне всяких сомнений, – молния его высветила. И, увидев нас, он вынул пистолет из кармана.
Но не пошел на нас. Вместо этого он открыл дверь павильона. С того места, где мы стояли – то есть теперь уже бежали, – мы увидели небольшой холл внутри постройки; Уайт направился налево, в кабинет судьи.
Мы бежали – Борден намного опередил меня и снова издал рев, громкий, как труба Судного дня. Судья, очевидно, его услышал. Поэтому отдернул штору у ближайшего ко входной двери окна и выглянул наружу. Я обращаю на это внимание для того, чтобы показать: тут не было никакого недоразумения. Это был старый Мортлейк – я много раз видел его в зале суда, и в тот момент он был жив и здоров. Мортлейк приотворил окно и выглянул; я видел, как блеснула его лысая голова. Он крикнул: «Кто там?» Затем что-то отвлекло его внимание от окна. Мортлейк развернулся обратно в комнату.
Его внимание привлек факт, что Гэбриэл Уайт открыл дверь его кабинета, вбежал внутрь и повернул ключ в замке. Сержант Борден мчался за Уайтом, но ему не хватило всего нескольких секунд, чтобы настигнуть его перед тем, как он запер дверь. Я понял, что для меня быстрее всего будет попасть в кабинет через окно, оставшееся приоткрытым.
И тут я услышал первый выстрел.
Да, сэр. Я сказал «первый выстрел». Я услышал его, когда находился в двадцати шагах от окна. А потом, за десять шагов от окна, раздался второй выстрел. Черные шторы были лишь немного отодвинуты, и я не мог заглянуть внутрь, пока не поравнялся с окном.
В кабинете, чуть слева от окна, лежал старый Мортлейк – лицом на письменном столе. В середине комнаты стоял Гэбриэл Уайт, напряженно выставив перед собой пистолет, и казался ошарашенным. Он не выглядел яростным, или дерзким, или даже эмоциональным – на его лице застыло лишь глуповатое выражение. Ну, сэр, мне оставалось только залезть в окно. Это не представлялось опасным. Уайт не обратил на меня внимания, и я сомневаюсь, что он вообще меня видел. Сначала я подошел к нему и взял оружие из его руки. Уайт не сопротивлялся. Затем я открыл дверь в холл, в которую все еще стучал Борден, чтобы он мог войти. Потом я шагнул к телу судьи Мортлейка.
Он лежал поперек большого письменного стола вниз лицом. С потолка над столом свисал большой медный светильник в форме китайского дракона с мощной электрической лампочкой внутри. Он заливал письменный стол потоком света, и это был единственный источник света в комнате. По левую руку от судьи находился стационарный диктофон со снятым чехлом. И судья был мертв, совершенно очевидно. Ему выстрелили в сердце с довольно близкого расстояния, и смерть наступила почти мгновенно.
Было два выстрела. Одна пуля убила его. Другая повредила трубку диктофона и застряла в стене позади. Позднее я вытащил ее.
Взгляните на этот общий план кабинета, который я нарисовал, чтобы нагляднее представить место преступления. Это большая квадратная комната, обставленная в основном книжными шкафами и кожаными креслами. В кабинете не имелось камина, но в северную стену был встроен электрический камин (он был включен). В западной стене – два окна. Но оба эти окна были заперты изнутри; и вдобавок их тяжелые деревянные ставни также были закрыты. В южной стене тоже два окна. Но с этой стороны я и попал внутрь. Одно из окон было заперто и закрыто ставнями; другое, через которое я перелез, постоянно оставалось под наблюдением. В комнате имелся только один выход – дверь в холл. Эту дверь контролировал сержант Борден с того самого момента, как Уайт вбежал внутрь и заперся.
Конечно, сэр, все это казалось обычным делом. Мы знали ответ. Уайт находился в закрытом помещении со своей жертвой. Никто другой не мог бы убежать из кабинета. Когда мы вошли, там никто не прятался; как обычно, мы тщательно обыскали эту комнату. Гэбриэл Уайт выпустил две пули, одна из которых убила судью, а другая застряла в стене. Все было просто и ясно, пока мне не пришло в голову вскрыть пистолет «Айвер-Джонсон» и проверить магазин.
– И что? – спросил полковник Маркуис.
– Ну, – мрачно произнес инспектор Пейдж, – из оружия Уайта была выпущена только одна пуля.
Пейдж понимал – начальнику это доставляет удовольствие. Маркуис даже сел прямее и выглядел теперь более заинтересованным.
– Любопытно, – заметил он, закуривая еще одну сигарету. – Что мне нравится, инспектор, так это ваш неформальный стиль доклада.
Пейдж не знал, как правильно реагировать на слова Маркуиса, но на сей раз рискнул усмехнуться.
– Честно говоря, сэр, мы не могли поверить своим глазам. Пистолет был точно таким же, как вы видите его сейчас, – полностью заряжен, за исключением одной взорвавшейся гильзы. Теоретически, конечно, Уайт мог бы войти в кабинет и выпустить одну пулю, а затем осторожно открыть магазин, извлечь стреляную гильзу, вставить на ее место другую пулю и
