Бабочка, выкованная из стали - Екатерина Николаевна Островская
— Все, вопросов больше нет, — наконец сказал он, — значит, парня можно брать в убойный… Нет, Гончаров теперь мой зам по уголовному розыску, сидит теперь в кабинете Колотовкина. Подполковника ему дали… То есть как?.. Мне сказали его продвигать, вот я… От вас же не было команды… Я не в курсе был…
Он наконец закончил неприятный для себя разговор, спрятал мобильный в карман, потер ладонью лоб, посмотрел на Игоря и покачал головой:
— Не любит он тебя почему-то. С самого начала, как ты у нас появился.
— Он меня ненавидит с того момента, когда я пошел поговорить со свидетельницей и напоролся в ее квартире на главаря банды Азамата. Мне тогда повезло: я успел выстрелить первым… Увидел его отражение в зеркале и выстрелил в гипроковую стену. Но Азамат ведь Грицая убил. Мы его самого и его банду с ребятами решили живыми не брать, потому что у нас законы гуманные, получат по минималке, а потом выйдут, и все сначала начнется. Решили не брать, а потом они сами по нам палить стали, и мы их всех в перестрелке положили. Корень орал тогда как резаный, меня обвинял в том, что мы бандитский общак упустили, в котором, по его подсчетам, было несколько миллионов баксов[6].
— На премию Корнеев рассчитывал, — предположил Алексей Иванович.
— На какую премию? Он тогда уже в управлении карьерой своей занимался, на корпоративах отплясывал… А мы здесь землю носом рыли. Мы с Грицаем банду вычислили и на хвост сели.
Начальник РУВД молча согласился, но по его лицу было понятно, что он жалеет теперь, что позвонил высокому начальству.
— Короче говоря, Корнеев помнит тот случай с профессором. Как раз с ним и согласовывали задержание, — сообщил полковник. — Но Виктор говорит, что ему звонили из ФСБ, потому что этот Дроздов был заместителем председателя комиссии Государственной думы по образованию. Выходит, он еще и депутат. Во как!
— Депутаты входят в состав комитетов, — поправил Гончаров, — а комиссии как бы при Госдуме, и в них входят уважаемые специалисты.
— Ну все равно это тебе не хухры-мухры! Просто так таких людей не берут, я согласен. Кто профессора повязал и где, Корнеев не знает. И как потом развивалось дело, он не интересовался даже. Но похоже на то, что это игры больших людей, и нам, лилипутам, такой баскетбол не нужен. Надо по себе сук рубить. Взять, к примеру, мою соседку…
— Так она что, сука? — перебил начальника Гончаров.
— В каком смысле? — не понял Алексей Иванович. — А, ты в этом смысле — мол, игра слов. А я без шуток тебе говорю: у тебя никого, а тут такая — сама в руки падает — и такая, что не каждый еще и обхватит…
— Я уже не один, — признался Гончаров, — и я люблю худеньких.
— Жаль, — расстроился Жаворонков, — а так бы жили с тобой на одной лестничной площадке. Дружили бы семьями. Поспешил ты, Игореша, с выбором.
Неожиданно Гончаров вспомнил половинку фотографии из ящика стола Колотовкина.
— У Василия Ивановича жена была блондинкой?
— Крашеной, — подтвердил начальник РУВД. — Она же тогда и на меня, если честно, вешалась. Но я устойчивый в этом плане, к тому же жена там моя присутствовала, а у нее всегда все под контролем — муха не пролетит. А Корень клюнул. Хотя это его карьере не помешало в дальнейшем, а у Колотовкина вся жизнь после драки под откос. Жена Колотовкина еще хотела квартиру разделить, но та у него еще до женитьбы была. А вот машину она забрала… Один в один, как и у тебя эпизод. Ведь твоя Марина тоже блондинкой была, и она тебя тоже тачки лишила…
То, что его сравнили с Колотовкиным, немного кольнуло, но не обидело. Обидно было за самого Жаворонкова, потому что тот только что по телефону общался со своим бывшим подчиненным так подобострастно.
— Колотовкин ведь свою Люсю, когда в главке отделом руководил, в хорошую компанию пристроил кадрами заведовать. Мне признавался, что у нее оклад даже больше, чем у него. А она у него еще квартиру хотела оттяпать…
— Ладно, — вздохнул Игорь, — пойду работать.
— Погоди, — остановил его Жаворонков, — у тебя и в самом деле кто-то появился? То есть появилась?
Гончаров кивнул.
Начальник РУВД вздохнул разочарованно и поинтересовался:
— Симпатичная, надеюсь? Хотя мог бы и не спрашивать: ты ведь у нас эстет. Но готовит хоть хорошо?
Игорь вспомнил вчерашние макароны под итальянским соусом и ответил уклончиво:
— Не хуже меня.
— Это уже достижение, — вздохнул Жаворонков. — А как у нее с достоинствами?
Он не стал дожидаться ответа, потому что на ум пришла другая тема для беседы.
— Ведь это ты вчера прислал нам задержанную, которая захотела оформить явку с повинной? — не спросил, а напомнил Алексей Иванович. — Та еще штучка оказалась. Она сразу вызвала адвоката, но не простого, а Беседина. Ты понял? Самого дорогого, самого беспринципного крючкотвора, которого я только встречал в жизни. Удивительнее всего, что тот примчался сразу. Весь из себя импозантный, в летнем костюмчике, в туфельках-баретках, а главное, в шляпе как у Индианы Джонса. Он старше меня, а все туда же — в поисках приключений на свою задницу. Когда-нибудь ему точно обломится. А то мы, понимаешь ли, работаем, а такие, как он, появляются и всяких там выпускают прямо в зале суда. Понятно, что и в нашей работе случаются промашки, но когда…
— И что, Беседин согласился положить ордер в это дело?[7] — удивился Игорь. — И он подписал с этой Викой договор? У него же самая известная адвокатская контора в городе! И он приезжает сюда лично, а не присылает своих шавок?
— Вот я и сам удивился, — продолжил полковник. — Привез ей какую-то косметику, целую коробку с маленькими пирожными… забыл как называются…
— Птифур, — подсказал Гончаров.
— Точно… Но не это главное. Она его называла запросто Ларик. Ты представляешь? Для всех он Ларион Семенович, а для какой-то… даже не знаю, как сказать — он просто Ларик!
— Дальше-то что? Значит, он положил ордер в дело, потом…
— Он посоветовал ей отказаться от чистосердечного, якобы оно
