Оксана Обухова - Пристрелите загнанную лошадь
— Как говорит твоя мама — мы бедные, но гордые? А ты гордая, на нормальную работу устроиться не пыталась? Я вижу у тебя учебники по экономике…
— Пыталась, — кивнула я. — Но оказалось, что с шефом тоже надо спать. Устроилась в ларек, думала временно, потом втянулась — график удобный, от дома близко, да и платят нормально.
— И это твой потолок?
— Я жду вакансию. Девчонка из группы сказала, что у них на фирме бухгалтер скоро в декретный отпуск уходит, меня возьмут на ее место.
— Дай бог, дай бог, — пробормотал Кирилл.
В коридоре раздались громкие крики, и у Кирилла испуганно заблестели глаза.
— Не переживай, — успокоила я, — это не Генрих Восьмой Борисов. Это наш Коновалов порядок наводит.
— Чего ж он так орет-то? — удивился гость.
— У Коновалова пунктик на запертых дверях, а троцкисты вечно забывают замок закрывать — то кто-то побежал на чердак белье развешивать, то на улицу к кагатам мусор выносить. Вот Мишаня и проверяет, боится, что злоумышленников в хоромы напустим.
— Зачем?
— Об этом знает только Коновалов. Но, поверь, у него есть все основания для беспокойства. Основания есть, друзей нет. Так как было два друга, и оба обманули — один жену увел, другой квартиру.
Я взяла поднос с грязной посудой и отправилась на кухню. Вроде бы мыть тарелки и снимать накипь страстей, бушующих вокруг незапертых дверей, на самом деле, мне было немножко стыдно. С какой это стати я вдруг расхвасталась? Да еще таким менторским тоном. Мехами начала трясти…
На кухне у забитой кастрюлями плиты объяснялись Тарас Сухомятко и нервный Коновалов. Оказывается, Татьяна отправилась трясти половики и не смогла запереть дверь с занятыми руками.
— А вы должны были ей помочь! — кипятился Коновалов.
— А это не твое дело! — полыхал Сухомятко. — У меня грыжа!
— Совести у тебя нет! — намекал Миша на былые заслуги. Тут ему попался на глаза мой поднос, заставленный посудой явно не на одну персону, Мишаня вытянул палец в его сторону и прогремел: — Вот! Дождетесь.
— Чего? — не понял охранник Сухомятко.
— Доводитесь всяких. Облапошат, обмишурят и на улицу выкинут.
Опять двадцать пять. У Коновалова сезонное обострение. Я лихо перемыла посуду и унеслась в свою комнату.
В шесть часов вечера из подъезда дома напротив вышла Белла, села в подъехавшее такси и отбыла к мягкой жилетке. Туполев давно сидел на стуле возле окна, нервно позевывал и безотрывно наблюдал за домом. Я, готовая к подвигам, то есть одетая под медсестру дорогой лечебницы — пальто приличное, но не вызывающее, брюки удобные, кофточка черная, — сидела у стола и прилежно учила, начерченный Кириллом, план квартиры Туполевых.
— Ноутбук я оставил слева от двери под вешалкой с одеждой, — объяснял он. — Если там ты компьютера не найдешь, иди дальше до кабинета — вот он на плане. Если и там нет, звонишь мне по сотовому, будем искать.
Я очень надеялась, что у несчастной, побитой Беллы, не было повода заниматься уборкой территории и прятать компьютеры. Чем меньше останется следов нашего с Кириллом знакомства, тем лучше. Объяснить кому-то длительную беседу по сотовому телефону с пропавшим мужиком, будет сложно, и на всякий случай, мы договорились так. Если Генрих Восьмой со охраной выйдет на меня, отпираться буду настойчивым поиском работы по бухгалтерской специальности.
— Скажешь, что звонила по наводке Александра Трофимова. Сашка мой старый школьный приятель и сейчас уехал на археологические раскопки куда-то в Среднюю Азию. Там его не разыщут. Поняла?
Еще бы. Александр Трофимов, археолог. Закончил наш университет и работает там же на кафедре, где мы и познакомились.
Отличная легенда, тем более, что этого Шурика я действительно видела — тощий, очкастый доцент, вечно лохматый и занятый. Как однако, тесен мир.
— Софья, — провожая меня у комнатной двери, сказал Кирилл, — а не могли бы ты захватить из гардеробной пару рубашек и смену белья?
— Новые купишь, — отрезала я и отправилась на амбразуры.
По сути дела, никакой такой преступницей я себя не должна была чувствовать. Шла домой к человеку, по его просьбе, с его ключами, за его вещью. Но я чувствовала. Ноги противно тряслись и подгибались, спину холодила нервная испарина, и когда из динамика у двери в подъезд Туполевых прозвучал вопрос: «Вы к кому?», голос сорвался и прозвучал дребезжащим, петушиным фальцетом:
— Откройте, пожалуйста, я по поручению Ирины Яковлевны. Из больницы, за вещами.
Дверь раскрылась, и появившийся на пороге охранник только что не зевнул мне в лицо. Стерильная больничная мышь не заслуживала даже приязненной улыбки.
Улыбка появилась позже, когда мышь ступила на плиточный пол довольно приличными длинными ножками. Охранник осмотрел меня снизу вверх и осклабился. Но ситуация к флирту не располагала, я проскользнула мимо деревянной конторки и получила в спину предупреждение:
— Вам третий этаж направо.
— Спасибо, — пробубнила я и шустро поскакала по каменным ступеням.
Не смотря на все инструкции Туполева, разобраться сразу со всеми замками не получилось. Ключи оказались толстыми, замочные скважины нестерпимо узкими, и дрожащие пальцы никак не могли уговорить железки принять друг друга. Мне постоянно казалось, что сейчас за спиной раздастся либо топот ног охранника, либо сопение добермана мадам Мансарды…
Уф! Открыла. Разобралась с сигнализацией и отправилась бродить по темным внутренностям квартиры.
Свет включать не рекомендовалось. Внизу на автомобильной стоянке дремал темно синий «Опель» охранников Борисова, а мне не хотелось, что бы крутолобые парни перехватили меня потом на выходе с ноутбуком и учинили допрос с пристрастием.
На улице уже почти стемнело, я впотьмах билась ногами и плечами о мебель и разыскивала ноутбук в прихожей. Плоского чемоданчика не было ни справа, ни слева от двери, его не было под вешалкой и за тумбой, я положила ладонь на стену и придерживаясь правостороннего движения, потопала в кабинет Кирилла Туполева.
В комнатах было светлее, и раскрытый, стоящий на письменном столе портативный компьютер, я увидела сразу. Щелкнула замками, прибрала его подмышку и огляделась. Пожалуй, зря я фыркнула МММ в лицо и отказалась принести ему смену одежды. Выходить из дома с единственным, плоским чемоданчиком в руках не только подозрительно, но и опасно. «Медсестра» явилась за вещами, а не оргтехникой или книгами, ноутбук следует замаскировать чем-нибудь мягоньким.
Ругая себя на все корки, методом тыка, отправилась исследовать платьевые шкафы, но как ни старалась, ничего похожего на склад чистых рубашек не обнаружила. Постельное белье, посуда, полотенца и кипы бумаг.
— Да где же вы одежду храните?! — простонала вслух и до полуобморока испугалась фигуры, отразившейся в зеркальной двери. — Твою бабушку за уши! — пробормотала ругательную поговорку Марии Германовны, используемой при общении с котами, и дернула за ручку двери.
Огромное, темное нутро выплеснулось мне навстречу смесью запаха духов, одеколона и бельевого кондиционера. За зеркальной дверью я нашла гардеробную комнату без окон.
Как все-таки удобно шарить по чужим квартирам при полном освещении! Десятка два ламп, врезанных в низкий потолок вспыхнули от щелчка выключателя. Я прошлась вдоль стеллажей, вешалок и полок, с трудом удержалась чтобы не примерить умопомрачительную шляпку из красной кожи, и на одной из нижних полок нашла стопку фирменных пакетов из фирменных магазинов.
В одном из самых больших легко уместился плоский чемоданчик портативного компьютера, с боков я пристроила по чистой рубашке, сверху замаскировала поклажу вязаным джемпером, веселенькой расцветки. И…
Все. Можно начинать обратный отсчет.
Пробежка до двери, беседа по телефону с охраной по сигнализации, замки, замки, замки, быстрый топот ног по уютным низеньким ступенькам, кивок вахтерам и глубокий вздох холодного воздуха на крыльце туполевского дома. Теперь действительно все.
Я шла домой и глупо хихикала, вспоминая все этапы, успешно проведенной операции. Матушка Кирилла легко согласилась помочь сыну и обозвала его «шалунишкой», в ответ на просьбу позвонить охранникам дома. Увидев мой недоуменный взгляд, Кирилл пояснил, что Ирина Яковлевна терпеть не может Беллу и с удовольствием поможет «шалунишке» принять даму в ее отсутствие. Даже под внушительной дозой транквилизаторов ненависть свекрови к невестке не утихала.
Во всех окнах второго этажа купеческого дома горел свет, и только мое темнело и прятало наблюдателя. Я помахала Кириллу рукой и показала огромный пакет с поклажей. Туполев мудро не высунулся из-за штор, не махнул в ответ, и я, обходя подмерзающие лужи и последние темные сугробы, запетляла к дому.
В хозяйственном дворе магазина грузчики разгружали машину с хлебом, аромат горячих булок вызвал слюну, и я с трудом удержалась от желания заскочить на первый этаж, в бывшие «колониальные товары» и купить ненужного хлеба про запас. Сначала дела, сначала вручить господину Туполеву его оргтехнику и избавиться от мерзкого чувства опасности.
