Росс МакДональд - Ослепительный оскал
- Когда это было?
- В июле, через несколько дней после моего приезда. В середине июля.
- А где произошла драка?
- На ранчо, неподалеку от Бейкерфильда. Точно я не знаю.
- И после этого он оставался здесь до сентября?
- Уезжал и приезжал. Он часто уезжал на два-три дня.
- Вы не думаете, что и сейчас он в такой поездке?
- Может быть. Но я не надеюсь, что на этот раз он вернется по собственной воле.
- Вы думаете, он умер?
Вопрос был задан чересчур в лоб, но Сильвия смогла его принять. Внешне мягкая и неуверенная, она имела достаточный запас сил.
- Если бы он умер, я бы знала. Я не могу в это поверить. Я надеюсь, что он сделал последний рывок от своей матери и от денег, которые принесла его деду земля.
- Вы действительно хотите, чтобы он вернулся?
Она помедлила, потом ответила:
- По крайней мере, я должна знать, что он в безопасности и ведет сносную жизнь. Во время войны он сбивал вражеские самолеты, и все же остался ребячливым и слишком большим мечтателем. Неподходящая женщина может разбить ему жизнь.
Сильвия глубоко вздохнула.
- Надеюсь, я не очень мелодраматично говорю?
- По-моему, вы говорите очень хорошо. Может быть, вы только даете слишком большую волю своему воображению.
Я заметил, что она не слушает меня, и замолчал.
Ее мысли блуждали по каким-то далеким извивам, и она попыталась воплотить это путешествие в слова.
- Он чувствовал угрызения совести из-за денег, которые никогда не зарабатывал. Это еще усугублялось тем, что он разочаровался в своей матери. Чарльз хотел страданиями искупить свою вину. Он хотел, чтобы вся его жизнь была искуплением. Он мог выбрать женщину, которая заставила бы его страдать.
В свете луны ее лицо казалось девственно белым. Мягкость очертания ее губ и подбородка нарушалась угловатыми тенями.
- Так вы знаете, какого сорта была эта женщина? - спросил я.
- Не совсем. Вся моя информация получена из третьих рук. Детектив передал миссис Синглентон те сведения об этой женщине, которые получил от буфетчика отеля. А миссис Синглентон рассказала мне.
- Поедемте туда со мной, - предложил я. - Я угощу вас выпивкой. Надеюсь, спиртное вы употребляете?
- О нет, я никогда не была в баре.
- Вам же двадцать один год.
- Дело не в этом. Мне уже пора идти. Я всегда читаю ей перед сном. Спокойной ночи.
Я наклонился чтобы открыть ей дверцу и увидел, что по лицу ее, как весенний дождь, текут слезы.
13
Когда я вошел, двое филлипинцев бросили на меня любопытные взгляды и тотчас потеряли ко мне интерес. Напротив входа под мавританской аркой стоял за конторкой помощник управляющего с видом святого в смокинге. Над аркой горела красная неоновая надпись "Контина". Завершив в холле необходимые формальности, я вышел в патио. В тени сидели парочки. Я быстро прошел в бар.
Это была большая Г-образная комната, украшенная картинами, изображавшими бой быков, синяя от дыма и шумная как обезьянник. Вдоль стойки бара пестрели белые женские плечи, синие и клетчатые вечерние пиджаки. У мужчин были неестественное здоровые самоуверенные лица спортсменов, никогда не имевших шанса на успех, если не считать их успеха у женщин. Тела женщин, казалось, были больше наполнены смыслом, чем их головы. Где-то за стеной оркестр заиграл самбу. Некоторые плечи и вечерние пиджаки ринулись прочь от стойки.
Работали два бармена: проворный юнец, южноамериканского вида и редковолосый мужчина, державший в поле зрения всех остальных. Я подождал затишья в их деятельности и спросил редковолосого, постоянный ли он работник. Он бросил на меня непроницаемый взгляд.
- Конечно. Что будете пить?
- Пшеничное. Я бы хотел задать вам вопрос.
- Давайте, если придумали что-нибудь новенькое.
Его руки работали независимо от языка, наполняли мой бокал и ставили его на стойку.
Я заплатил.
- Я о Чарльзе Синглентоне младшем. Вы видели его в тот вечер, когда он исчез?
- Опять.
Он посмотрел на потолок в насмешливом отчаянии.
- Я говорил об этом шерифу. Говорил частным сыщикам.
Его глаза, серые и непроницаемы, опустились до уровня моего лица.
- Вы репортер?
Я показал ему свое удостоверение.
- Еще один частный, - невозмутимо заметил он. - Вам бы следовало вернуться к старой леди и сказать, что она зря тратит время и деньги. Младший удрал с такой шикарной блондиночкой, что лучше не найти. Так зачем же ему возвращаться?
- А зачем ему было удирать?
- Вы ее не видели. У этой дамочки есть все.
Он руками проиллюстрировал свое высказывание.
- Кошечка с младшим удрали в Мексику или в Гавану и наслаждаются там жизнью. Попомните мои слова. Так зачем ему возвращаться?
- Вы хорошо разглядели эту женщину?
- Конечно. Она купила у меня порцию спиртного, пока ждала младшего. Кроме того, она и раньше была здесь с ним пару раз.
- А что она пила?
- "Том Коллинз".
- Как она была одета?
- Темный костюм, ничего яркого. Со вкусом. Не высший класс, но ближайшая ступень. Она натуральная блондинка. Я и во сне мог бы ее описать.
Он закрыл глаза.
- Может быть, так я и делаю.
- Какого цвета у нее глаза?
- Зеленые или голубые, или что-то вроде этого.
- Бирюзовые?
Он открыл свои собственные глаза.
- Один вопрос означает на твоем языке слишком многое, дружок. Может быть нам бы следовало обратиться к стихам, но это уж как-нибудь в другой раз. Если вам нравятся бирюзовые - ладно, пусть бирюзовые. Она была похожа на одну из тех польских малышек, которых я видывал в Чикаго, но от Вест-Мэдисон она держалась далеко, в этом я уверен.
- Случается ли что-нибудь, чего вы не замечаете?
- Конечно. И не думайте, что она чем-нибудь угрожала ему. Они просто приклеились друг к другу. Он от нее глаз не мог отвести.
- Как они уехали? В машине?
- Насколько я понимаю, в машине. Спросите у Дьюи на стоянке. Только сначала суньте ему немного мелочи. Он не станет задаром, как я, упиваться звуками своего голоса.
Заметив приближающийся костюм, он отошел от меня.
Я выпил и вышел на улицу. Отель смотрел на море сквозь усаженный пальмами бульвар. Стоянка находилась за рядом маленьких магазинчиков со стороны берега. Направляясь туда, я прошел мимо витрины с серебряными и кожаными украшениями, мимо двух восковых манекенов в приятных юбочках, затем мимо витрины, забитой янтарем и остановился как вкопанный под вывеской "Дениза". Это имя было написано золотой вязью на стекле витрины шляпного магазина. За стеклом красовалась всего одна шляпа, точно шедевр скульптуры в музее. Магазин был погружен в темноту, и после секундного замешательства я прошел мимо.
Под аркой света на углу стоянки находилась будка сторожа - маленькое зеленое строение. К стене его было прикреплено объявление: "Единственный доход служителя - чаевые". Я встал возле него, держа на свету доллар. Откуда-то из рядов машин, похожих на партию консервных банок, появился маленький человечек. Фигура его была тощая и серая. Под старым флотским свитером, как куски источенного водой плавника, выступали кости плеч. Он бесшумно двигался в своих теннисных туфлях, подавшись вперед, словно невидимая рука тащила его за длинный нос.
- Почистить и протереть? Где ваш лимузин, мистер?
- Моя машина стоит за углом. Я хотел спросить вас о другой машине. Наверно, вы Дьюи?
- Наверно, так.
Он моргнул выцветшими глазами, наивно обдумывая сей факт. Макушка его нечесанной седой головы торчала вровень с моим плечом.
- Держу пари, вы хорошо разбираетесь в машинах!
- Держу пари, и в людях - тоже. Вы фараон, или я не угадал? Держу пари, вы хотите спросить меня о молодом Чарли Синглентоне.
- Я частный, - сказал я. - На сколько держите пари?
- На доллар.
- Вы выиграли, Дьюи.
Я передал ему доллар.
Он сложил его в маленький квадратик и спрятал в карман грязнейших на свете штанов.
- Так будет по честному, - доверительно сказал он. - Я трачу на вас свое ценное время. Я протираю ветровые стекла. По субботам я зарабатываю кучу денег.
- Тогда приступим к делу. Вы видели женщину, с которой он уехал?
- Совершенно верно. Она была что надо. Я видел, как она приехала и уехала.
- Расскажите подробнее.
- Приехала и уехала, - повторил он. - Леди блондинка прикатила на новеньком голубом "плимуте". Большая модель. Я видел, как она вылезала из нее перед отелем. Я неподалеку принимал машину и видел, как она вылезла и вошла в отель. Она была что надо!
Его серая челюсть отвисла, и он закрыл глаза, чтобы сосредоточиться на приятном воспоминании.
- А что было потом с машиной?
- Другая ее увела.
- Другая?
- Другая, что тоже сидела в машине. Темнокожая, которая привезла леди-блондинку. Она потом укатила.
- Она была цветная?
- Та, что правила? Может, и так. Кожа у нее темноватая. Но я к ней особенно не приглядывался, я смотрел на блондинку. Потом я вернулся сюда, а Чарли Синглентон приехал немного погодя. Он вышел и вернулся с блондинкой, а потом они уехали.
