Николай Рябов - Лето быстрых перемен
Тяжёлый вздох Владлена Борисовича и очередная затяжка сигаретой только подтвердили эту мысль.
– Вы что-нибудь слышали о цинке-66? – поинтересовался он после довольно долгого молчания.
Я неопределённо пожал плечами:
– Наверное, какой-нибудь изотоп?
– Вот-вот, изотоп! – ухватился Фенькин за знакомое словцо, и затем пояснил. – Он применяется в радиоэлектронике. К вашему сведению, килограмм этого самого цинка-66 стоит около трёх с половиной миллионов долларов.
Возникшая вслед за этим короткая, но выразительная пауза засвидетельствовала наше обоюдное почтение к столь впечатляющим фактам.
– Летом прошлого года мы с женой познакомились с человеком, который предложил войти в долю для покупки некоторого количества цинка-66 с последующей перепродажей товара китайцам – у них в стране сейчас настоящий бум в электронике. Уже через месяц мне устроили встречу с китайцем по имени Лян, и тот заявил, что готов немедленно купить килограмм цинка-66, а затем, в течение года-полутора – ещё тридцать килограммов этого редкого металла.
От волнения на лбу у Фенькина выступили бусинки пота и это при том, что в кабинете всё время на полную работал кондиционер, распространяя повсюду приятную прохладу.
– Моя жена Виталия практически сразу ухватилась за эту сделку, а я довольно долго сомневался, – признался горе-бизнесмен, сокрушенно покачав головой. – Тогда Перехватов предложил съездить на завод неорганических веществ в город Серебрянск Восточно-Казахстанской области, и в сентябре мы с ним полетели в Алма-Ату.
Оценив масштабы операции, я тихонько присвистнул.
– У Перехватова наверняка были знакомства в администрации завода и нашу встречу с китайцами он провёл прямо на предприятии. Там, кстати, мы им и показали килограммовую ампулу с цинком-66,– с печалью в голосе продолжил Владлен Борисович. – Узкоглазые согласились купить металл за три с половиной миллиона баксов, но потребовали расфасовать этот проклятый цинк в ампулы по сто граммов.
Потом, по словам Фенькина, мерзавец-Перехватов провёл ещё одну встречу с китайцами, на этот раз, в кабинете одного из высокопоставленных казахских чиновников. Тогда же он передал потенциальным покупателям одну из ампул с металлом для анализа.
Такие козыри, наверное, убедили бы любого скептика, и Владлен Борисович тоже не устоял. После возвращения в Новоград он дал Перехватову сто восемьдесят тысяч баксов на расфасовку цинка и затем стал искать деньги на остальное.
– Что же он предложил вам в обеспечение сделки? – спросил я, мысленно аплодируя изобретательности и нахальству неизвестного афериста.
– Сто тысяч долларов в банковской упаковке и часть капсул с цинком-66. Причем, Перехватов предложил тут же пересчитать деньги, но я отказался, – с жуткой досадой признался Фенькин, и по его физиономии было видно, что он до конца дней не простит себе этого рокового промаха.
– Лазерный принтер? – коротко спросил я, и прогоревший авантюрист подтвердил мою догадку.
– Где хранилось всё это добро?
Фенькин расстроено кивнул в сторону вмурованного в стену сейфа:
– Ключ всегда был при мне, а Перехватов знал код замка.
– Но вы же сами могли отдать ампулы на анализ?!
– Этот сукин сын всё предусмотрел. Он предупредил, что при вскрытии металл моментально окисляется и теряет свои свойства! – запальчиво возразил Фенькин, стараясь хоть как-то оправдаться за совершенную глупость.
– Что оказалось в ампулах?
– Порошок углерода! – с ненавистью отозвался Владлен Александрович, закуривая очередную сигарету.
Я мысленно представил фенькинскую ряшку после того, как ему сообщили о подлинном содержимом ампул, и, признаюсь, едва сдержал злорадную улыбку.
– Куда вы дели фальшивые банкноты?
– Сжёг в печке у себя на даче, – голос Фенькина был полон уныния.
Он явно хотел ещё что-то добавить, но тут раскрылась дверь, и в кабинет вплыла стройная дородная дама с пышной причёской. Дама была одета в свободный светло-сиреневый брючный костюм из тончайшей полупрозрачной материи.
При виде жены, Владлен Борисович улыбнулся одними губами, а после без эмоций представил нас друг другу.
Виталия Александровна неспешно прошла к одному из пустующих напротив нас кресел и, удобно устроившись в нём, закурила длинную ментоловую сигарету.
Пока она усаживалась в кресле и затем, грациозно наклонившись над столиком, прикуривала от мужниной зажигалки, я успел рассмотреть владелицу «Аркадии».
По-видимому, Виталии Фенькиной было немногим более за тридцать. Манера поведения и царственная осанка сразу выдавали в ней женщину недюжинной воли и безмерного апломба. Ухоженное, слегка загорелое лицо с тонкими красивыми чертами было покрыто не одним слоем дорогой косметики и, из-за застывшего на нём высокомерного выражения, скорее напоминало карнавальную маску. Правда, маска, узнав от мужа, что незваного гостя сюда прислал не кто иной, как Александр Иванович Гнедин, всё же сподобилась подарить мне свою улыбку, но эта насквозь фальшивая гримаса ещё больше понизила акции Фенькиной в моих глазах.
– Чем интересуется товарищ? – томно спросила Виталия Александровна и терпеливо выслушала пространный ответ супруга.
– Мы всё равно найдём этого скота! – неожиданно резко заявила она о Перехватове. – Я знаю, как это сделать…
«О да, мэм, вы, конечно, всё знаете, – с издёвкой подумал я, вспомнив недавнюю информацию Бережной о том, что Вита, в своё время, умудрилась окончить лишь пару курсов медтехникума. – Флаг тебе в руки, Нефертити!».
Вслух, правда, я сказал несколько другое:
– Сколько же всего у вас умыкнул Перехватов?
Виталия Александровна даже не дала мужу раскрыть рот.
– Четыреста тысяч баксов! – гневно заявила она. – И как только таких мерзавцев земля носит?!
Я не разделил праведного гнева госпожи Фенькиной, а, вместо этого, поинтересовался, не обращались ли обманутые супруги в милицию.
– Мы всё уладим своими силами! – холодно отчеканила сиреневая Нефертити, выпустив изо рта тонкое колечко сизого дыма.
«Эту стерву когда-нибудь погубит самомнение!», – мелькнуло у меня в голове. Не скрою, эта отнюдь не христианская мысль несколько улучшила моё настроение.
– Как выглядел Перехватов и кем представлялся?
Виталия Александровна вновь опередила супруга.
– Внешне он, действительно, был хорош: высок ростом, широк в плечах, да и лицом Господь не обидел. Возраст – наверное, под пятьдесят. По-моему, у Перехватова было немало общего со Штирлицем, разве что мундир не носил, – рассказывала Фенькина, глядя куда-то в потолок и нервно теребя большим пальцем фильтр своей сигаретки. – Такие сразу нравятся женщинам…
– Перехватов представился доктором наук и замом генерального директора московской госкомпании «Радиоэлектроника», – втиснулся в разговор Фенькин, но стоило Виталии Александровне бросить в сторону мужа неодобрительный взгляд и Влад тут же умолк.
– Он выглядел, как человек власти, – задумчиво сказала Фенькина, и я ей почему-то сразу поверил. – Кроме того, у Перехватова был отличный вкус…
Краем глаза я посмотрел на Владлена Борисовича и заметил, как он сник при перечислении достоинств злейшего врага.
Слушая Фенькиных, я строчил ручкой в своём блокнотике, стремясь зафиксировать на бумаге всё мало-мальски интересное касательно цинковой аферы и, конечно же, самой личности заезжего героя.
Помимо прочего, при знакомстве, Перехватов заявил Фенькиным, что курирует предприятия военно-промышленного комплекса Северо-запада страны, и даже предъявил в подтверждение довольно убедительные бумаги.
– За деньги вы добудете себе мандат Папы Римского с сотней кардинальских подписей, – вскользь заметил я спесивой собеседнице, на что Виталия Александровна лишь неопределённо хмыкнула.
Из рассказа Фенькиной, которая, в отличие от супруга, гораздо лучше запечатлела в памяти облик Андрея Андреевича, я понял, что едва ли не единственной особой приметой Перехватова был небольшой дугообразный шрам над правой бровью. Виталия Александровна даже припомнила, что несколько лет назад Перехватов был ранен при испытании нового ракетного оружия, и эта отметина всё время напоминала ему о драме, разыгравшейся когда-то на далёком волжском полигоне.
– Может, у вас остались фотографии Перехватова или видеосъемка с его участием? – с надеждой в голосе спросил я, но Виталия Фенькина отрицательно замотала головой.
– Как назло – ни единой фотокарточки и ни секунды видео! – посетовала она, но затем её голос быстро обрёл прежнюю самоуверенность. – Я его всё равно найду! Где бы он ни спрятался…
Вторая часть нашей беседы была заметно короче и имела меньший эмоциональный накал.
