Александра Авророва - Она была актрисою
— У нас с ним ничего не было, — прошептала Даша, не смахивая слез, резко повернулась и побежала через зал к выходу.
Вика с Мариной ушли сразу вслед за ней.
— Даше не позавидуешь, — сочувственно прокомментировала Марина, оказавшись на улице.
— Видишь, даже ты ее жалеешь!
— Тут трудно не пожалеть. А ведь Галина Николаевна производила впечатление достаточно интеллигентной женщины!
— У нее просто сдали нервы. Смерть мужа… — пояснила Виктория Павловна, помрачнев от воспоминаний.
— А ты уверена, — оживилась собеседница, — что смерть мужа, а не газетная статья? Ты обратила внимание — она сперва обхамила тебя, потом Дашу, а меня не тронула. И, судя по всему, замечательная журналистка вас похвалила, а меня в лучшем случае проигнорировала. Однако оперативно они публикуют материал!
— Потому что Чернова очень влиятельная, а сведения интересные, хоть наполовину и вранье. Это я виновата! Мне надо было предупредить Дашу, чтобы держала ухо востро и ничего не подписывала, не читая.
Марина хмыкнула:
— А ты сама?
— Ну, я… — пожала плечами Вика. — Что такого она могла насочинять, чтобы мне повредить? Надо бы купить эту газету да почитать. Если там и преувеличиваются мои таланты, мне не жалко, это только кстати. А вот с Дашенькой… Ей ведь и в голову не пришло, что эта Чернова привыкла врать, как сивый мерин, и сочинять интервью сама! А Галину Николаевну можно понять. Прочитать такое о собственном муже — приятного мало. Только неужели она поверила вранью, она ведь видела правду своими глазами!
Марина вздохнула:
— Значит, ты была права и она более ревнива и менее наблюдательна, чем я предполагала. То есть повод для убийства у нее был.
— Не знаю. Тогда уж скорее я б на ее месте убила Дашу.
— Найдется другая. Если мужчину потянуло на молоденьких, он вряд ли остановится. О, идея! Галина Николаевна как раз и хотела прикончить Дашеньку, а случайно убила мужа. Вот теперь и переживает, еще бы!
Вика опешила:
— Ты что, совсем?
— А что? Чем плохи подобные опосредованные методы убийства, так это большой вероятностью ошибки. Если собственноручно бить тяжелым предметом по голове, то по крайней мере мужчину с женщиной не перепутаешь, а вот если попортил блок… Предположим, Галина Николаевна знала, что в подсобку должна прийти Даша. Знала — и соответственно подготовилась. Но Евгений Борисович тоже проведал о Дашиных планах и решил ее подкараулить, чтобы поприставать наедине. Пришел раньше нее, а на него вдруг — бац!
— Сама ты — бац! — возмутилась Виктория Павловна. — Маринка, ты издеваешься, что ли? То у тебя одно, то другое, и все друг другу противоречит. Ты бы уж остановилась на чем-то одном, а не путала нормальных людей.
— Если б я могла остановиться на чем-то одном, так работала бы Шерлоком Холмсом, — улыбнулась Марина. — Остановиться я как раз и не умею. Но в убийстве по ошибке есть нечто, убеждена!
Вика лишь махнула рукой. Ну, что с этими авторами поделаешь!
Дома навалились проблемы. На следующий день, во вторник, в семь вечера полагалось бы провести очередное занятие студии, и Виктория Павловна мрачно размышляла, кто же в сложившейся ситуации на него придет и вообще, как теперь быть. Оказывается, Евгений Борисович влиял на положение дел куда серьезнее, чем можно было предположить. Ну, например, изначально на завтра намечалось подробно обсудить премьеру и игру актеров, найти недостатки и избавиться от них. Теперь это лишалось смысла — пьеса вряд ли пойдет снова. После гениального убийцы-Преображенского никто не решится взять себе освободившуюся роль.
Предыдущая премьера — «Король Лир» — тоже благополучно пролетает. А то, что было до нее, в свете последних двух спектаклей мнилось дешевой поделкой, к которой стыдно возвращаться. Единственный выход — затеять что-то новое. Новое, оно всегда интересно, им легче увлечь, чем надоевшим старьем. Вот если б еще у Маринки завалялся очередной опус!
Телефонный звонок Марине несколько повысил Викино настроение, поскольку опус действительно завалялся и автор обещал прийти, дабы всем его прочесть. Правда, несколько нервировала мысль о Сосновцеве — неужто тот все-таки отберет помещение для своего идиотского биллиарда? Но нет, после статьи Черновой — вряд ли. Статья желтая, это факт, зато необычайно полезная. Виктория Павловна Косицкая там представлена как крайне талантливый режиссер, а Сосновцев упомянут в качестве руководителя новой формации, в одном лице сочетающий бизнесмена и мецената. Ему это понравится, он на лесть падкий.
Во вторник после обеда Вика решительно села за письменный стол, дабы хорошенько продумать стратегию и тактику своих дальнейших действий. Обстановка изменилась, к ней теперь необходимо должным образом приноровиться, и чем скорее, тем лучше. Однако затея не удалось — помешал неожиданный гость. Или милиционера неправильно называть гостем? Только Игорь Витальевич так смущался, явившись непрошеным, так извинялся, что воспринимать его вынюхивающим ментом Вика не могла. Марина бы на это ехидно заметила, что очень уж умен да профессионален наш Талызин, но Марина отсутствовала, а Вике подобная мысль в голову не закралась.
— Вы простите меня, Виктория Павловна! Ежели я не вовремя и вам помешал, то я… Но проезжал мимо и подумал… чем вас к себе вызывать, уж лучше… или…
— Вам чаю или кофе? — уточнила Вика. — Или борща?
— Ну, что вы! Я вовсе не хочу… будто бы навязался… я…
— Я варю очень вкусный кофе — конечно, если вы пьете крепкий. А борщ, признаюсь честно, готовил Лешка. Он сейчас в школе.
— Какого чудесного вы воспитали сына! В тринадцать готовить борщ — это уникально.
— Он сам воспитался, — машинально возразила Вика, несколько удивленная, когда же успела поведать Талызину о возрасте Лешки. — Ну, так что, Игорь Витальевич?
Хозяйствовать она не любила, зато кормить обожала. Нет, иначе — она не представляла себе, что можно выпустить из своего дома человека, не дав хотя бы чашки чая. А еще лучше — бесконечный кофе с бутербродами и сигарета за сигаретой.
— Кофе, — кивнул следователь. — Спасибо.
Виктория Павловна сварила кофе, выложила хлеб, масло, сыр и колбасу.
— Режьте сами, хорошо? А то один любит тонко, другой толсто. Да и вообще, я — сторонница самообслуживания.
— И хорошо. Я, кстати, тоже вроде вашего Лешки — умею борщи варить.
— Вашей жене повезло! — хитро среагировала Вика. Вот теперь по ответу выяснится, женат ли этот тип. Не то, чтобы ее это сильно волновало, однако любопытно.
— Не уверен, что являюсь большим подарком, — развел руками Талызин. — И сейчас вы в этом убедитесь. К сожалению, даже в такой приятной обстановке я вынужден думать о делах. Вы уж извините меня, Виктория Павловна.
— Это ваша работа.
— Да. Скажите мне, Виктория Павловна, накануне смерти несчастного Преображенского… то есть в пятницу… вы не припомните, не было каких-нибудь необычных событий? Инцидентов, обративших на себя всеобщее внимание?
— Нет, — твердо сказала Вика.
— А в тот самый день, то есть в субботу? Я имею в виду, разумеется, не смерть, а что-либо еще. Ничего особенного не произошло?
Вика наивно захлопала глазами:
— Ну, конечно, произошло! Премьера.
— Ну, премьеру помню и я, — улыбнулся следователь. — А еще?
И на легкое пожатье плеч с той же улыбкой ответил:
— А вы знаете, Виктория Павловна, что врать нехорошо?
— Нет, — моментально заявила она.
— Как — нет? — несколько опешил собеседник.
— Очень просто. Хорошо или нехорошо врать, зависит от обстоятельств.
— Да? Вы в этом уверены?
— Конечно. Вот, например, — оживилась Вика, — при встрече с приятельницей будет довольно странно, если я откровенно заявлю: «Ну, ты сегодня просто страшилище, а платье свое, кажется, отхватила на ближайшей помойке». Я и не заявлю, а наоборот, навру, что она прекрасно выглядит. И ей лучше, и мне. Разве нет?
— Вы имеете в виду элементарную вежливость, — догадался Талызин.
— И ее тоже. И вообще, всякое в жизни бывает. Зацикливаться на правде глупо.
— Но вводить в заблуждение следственные органы — тоже не самое умное, — спокойно заметил Игорь Витальевич.
«Влипла», — подумала Вика, а вслух сказала:
— Не понимаю, о чем вы.
— О происшествиях. Трудно поверить, что вы забыли, Виктория Павловна, об эпизоде, в котором сами принимали весьма деятельное участие. Я имею в виду открытый люк, куда чуть не провалился покойный Преображенский.
— А, вы об этом! — старательно засмеялась Вика. — Я и думать не думала. Вы не знаете театра, Игорь Витальевич. Подобных происшествий там пруд пруди, я и внимания на них не обращаю.
Она не понимала толком, почему ей так хочется скрыть правду, но ужасно хотелось. Не его это дело, хитрого двуличного мента, выпытывать подноготную честных людей и вмешиваться в их личную жизнь. Ишь, явился, будто просто так, а сам вынюхивает! Обсудить все с Маринкой — это одно, а с ним — совсем другое. Даже если предположить, что среди членов студии затаился убийца, почему из-за него должны страдать остальные? Только скорее всего, никакого убийцы нет.
